Тони Парсонс - Man and Boy, или История с продолжением
Сравнение, конечно, не из лучших. Автомобиль не мог украдкой взглянуть на меня только что распахнувшимися глазами, или сжать мой палец в крохотном кулачке, или улыбнуться беззубой улыбкой. Правда, мне на мгновение показалось, что запросто мог бы.
— Живем только раз, — понимающе кивнул продавец, подходя ко мне из дальнего угла зала и по пути гулко стуча каблуками своих ботинок.
Я вежливо улыбнулся, давая понять, что обязательно подумаю на досуге над этой мудрой мыслью.
— Вы ищете что-то такое, чтобы хорошенько поразвлечься? — осведомился он. — Ведь если уж определять «Эм-Джи-Эф» одним словом, то это слово как раз и есть «развлечение».
Произнося свою заученную речь, похожую на длинный коммерческий слоган, он оценивающе разглядывал меня, пытаясь понять, стоит ли сажать меня за руль, чтобы опробовать машину в действии.
Он, конечно, был назойлив, но не слишком. Не настолько, чтобы от его навязчивости у вас начали ползать по спине мурашки. Он просто честно выполнял свою работу. И, несмотря на мой выходной костюм (а у меня такая работа, что выходной костюм не слишком отличается от повседневного), он, очевидно, решил, что я солидный мужчина с приличным достатком. Этакий преуспевающий бизнесмен, ищущий для себя подходящее средство передвижения. Молодой, свободный и не обремененный семьей. Человек, живущий без забот, как в рекламе про светлое пиво. Как жестоко он ошибся!
— Данная модель оснащена гибкой системой контроля клапанов, — продолжал он с неподдельным энтузиазмом. — Период открывания впускных клапанов можно варьировать, изменяя при этом скорость вращения каждого контура кулачка…
Что за чертовщину он несет? Может быть, это как-то связано с работой мотора?
— Девчонок притягивает, как магнит, — тут же сменил тему он, заметив, что я слегка прибалдел от его технической осведомленности. — Сам так и рвется вперед. Для холостого молодого человека не найдете ничего лучше «Эм-Джи-Эф».
Ног теперь он действительно задел меня за живое. Бог с ней, со всей этой технической чушью, нужно было просто доказать мне, что в такой машине можно потерять себя. Намекнуть, что именно в этом автомобиле можно стать другим человеком. Вот что я жаждал услышать.
В этот момент внимание продавца отвлекло что-то па улице, и я проследил за направлением его взгляда.
Он смотрел на высокую блондинку, стоявшую за толстой стеклянной стеной демонстрационного зала и державшую за руку маленького мальчика в футболке с изображением героев «Звездных войн». Они стояли в окружении многочисленных пакетов с продуктами из супермаркета. Женщина и мальчик внимательно наблюдали за нами.
Это была одна из тех женщин, на которых на улице невольно оборачиваешься. И при этом не замечаешь ни ее увесистых пакетов, ни маленького ребенка. Ее сын — а мне сразу стало ясно, что это именно ее сын — держал в руках длинную пластмассовую трубку, внутри которой что-то тускло светилось.
Если за последние двадцать лет вы хоть раз были в кино, вы сразу угадали бы, что это световой меч, традиционное оружие рыцарей-джедаев. В этот экземпляр явно не мешало бы вставить новые батарейки.
Красавица лучезарно улыбалась нам с продавцом. Мальчик нацеливал на нас свой световой меч, как будто намеревался сразить нас наповал.
— Папа! — по губам было понятно, что он выкрикнул именно это слово с той стороны витрины, разделявшей нас. Из-за толстого стекла ничего не было слышно, однако все было ясно и так.
— Моя жена и сын, — сказал я, отворачиваясь в сторону, однако успев заметить потухшие от разочарования глаза продавца. — Мне пора идти.
«Папа»… Это я. Папа.
* * *— Ты ведь даже не интересуешься машинами, — напомнила мне жена, протискиваясь на нашем стареньком «Фольксвагене» сквозь густой вечерний транспортный поток.
— Я просто посмотрел.
— Для кризиса среднего возраста вроде бы рановато, — продолжала она. — Тридцать — это слишком рано, Гарри. Вот послушай, как все должно быть: ты выжидаешь еще лет пятнадцать, а потом сбегаешь с молоденькой секретаршей, у которой остается шанс стать твоей второй женой. А я в это время в ярости отрезаю от всех твоих пиджаков рукава. При случае могу отрезать тебе и кое-что еще.
— Мне не тридцать, Джина, — для вида хихикнул я, хотя мне было вовсе не смешно. Вечно она преувеличивает. — Мне двадцать девять.
— Всего-то один месяц остался, — засмеялась она.
— Скоро будет твой день рождения, — заявил наш сын, смеясь следом за своей мамой, хотя не имел ни малейшего представления, почему она смеется, и стукнул меня по затылку своим дурацким световым мечом.
— Пэт, не надо так делать, пожалуйста, — попросил я.
Он сидел сзади в окружении покупок на неделю, пристегнутый к детскому сиденью, и что-то без умолку бормотал себе под нос. Видимо, на этот раз он воображал себе, будто находится в кабине пилота «Миллениум Фалькона» вместе с Гаррисоном Фордом.
— Я потерял правый бортовой двигатель, — сообщал он сам себе. — Открывайте огонь, как только будете готовы.
Я обернулся посмотреть на него. Сыну исполнилось четыре года. Светло-русые волосы лезли ему на глаза, которые сверкали тем же оттенком голубого, как и у его матери. Поймав мой взгляд, он расплылся в улыбке, в которой светился чистый мальчишеский восторг.
— С днем рожденья тебя, с днем рожденья тебя, — радостно пропел он.
Для Пэта мой день рождения означал шанс подарить мне самодельную открытку, которую он сам нарисовал и давно прятал под кроватью (Люк Скай-уокер обезглавливает жуткого космического монстра своим верным световым мечом). Для меня же этот день значил, что все лучшее скорее всего уже позади. Я искренне считал так.
Когда еще мне доведется почувствовать то, что я почувствовал в тот момент, когда моя жена согласилась выйти за меня замуж? Когда еще я испытаю те непостижимые ощущения, которые охватили меня в момент появления на свет моего сына? Когда еще жизнь снова будет такой… как бы точнее выразиться… настоящей, что ли? Когда?
— И давно ты начал интересоваться машинами? — спросила Джина. Она так просто не могла оставить меня в покое после случая с тем автомобилем. — Спорим, что ты даже не знаешь, на каком бензине она работает.
— Перестань!
— Ну так на каком?
Черт бы ее побрал!
На зеленом, — зачем-то сказал я, выпалив то, что первым пришло мне на ум. — Если ты помнишь, Радиостанция, на которой я работал, дала мне неделю отпуска, и мы провели это время в своей маленькой квартире, валяясь в постели, смотря дневные телепрограммы, поглощая сэндвичи из «Эм-энд-Эс» и рассуждая о том, какой у нас скоро будет красивый ребенок.
Мы порешили, что со временем устроим настоящий, «взрослый» медовый месяц. Джина хотела понырять с трубкой среди экзотических рыб Окинавы. Но, к сожалению, к тому самому моменту, когда у нас появилось немного денег и немного времени, родился Пэт, и ход нашей жизни, как казалось, теперь был распланирован на будущее раз и навсегда.
Мы с Джиной обнаружили, что обручальные кольца как будто отделили нас от всего остального мира. Псе наши знакомые женатые пары были по крайней мере лет на десять старше нас, а друзья- ровесники все еще пребывали в том счастливом возрасте, когда уже не живешь с родителями, но еще не выплачиваешь кредит за квартиру. Наша маленькая семья неожиданно оказалась предоставлена самой себе.
Пока друзья ночи напролет танцевали в клубах, мы тоже не спали, потому что у малыша резались зубки. Когда они волновались по поводу того, с тем ли человеком встречаются, нас заботила другая проблема: как оплатить все счета. И все же я ни о чем не жалел. Да, мы распрощались со своей свободой. Но мы обменяли ее на нечто лучшее.
Я любил свою жену и любил нашего сына. Вместе они придавали моей жизни смысл. Я уже не мог представить себе свою жизнь без них. Я понимал и то, что являюсь счастливым человеком. Тем не менее мне никак не удавалось уйти от вопроса, который начал мучить меня в последнее время: в какой именно момент я перестал быть молодым?
— Меня просто бесит то, насколько жизнь с возрастом сжимается, что ли. — Я неопределенно пожал плечами. — Вот что я имею в виду. Ведь когда ты становишься старше, твои желания почему-то становятся скромнее. Вот, например, когда стремление приобрести подобную машину стало для меня смехотворным? Когда именно? Почему это звучит так глупо? Мне бы хотелось знать. Вот и все.
— Мы наступаем на всех фронтах! — неожиданно объявил Пэт.
— Красная спортивная машина… — проговорила Джина, словно обращалась к самой себе. — И ведь ты даже не любишь водить машину.
— Слушай, я просто посмотрел, и все! — возмутился я.
— С днем рожденья поздравляю, — продолжил песню Пэт, шлепая меня по уху световым мечом, — зла и пакостей желаю! Ты свинья и обезьяна, а похож на попугая!
