Александр Смоленский - Кремлевский опекун

Вот уже больше полугода они с Настей жили под одной крышей в разных углах большого неухоженного дома и непроизвольно избегали общения. Точнее, не избегали, а просто не обращали друг на друга внимания. Невзрачная, молчаливая, забитая, вечно одетая в какой-то мышиный ситец, она казалась ему тенью, серым пятном, безликим атрибутом его нового жилища. Он равнодушно мирился с ней как с придатком к своей новой жизни, даже не задумываясь, зачем она появилась в этом доме. Хотя и собственное появление в нем Дима вряд ли мог внятно объяснить. Лучше было не задумываться. Главное – так ему казалось сначала – после того как он попал сюда своим параболическим путем, здесь хорошо кормили и не досаждали.

Одним словом, Настю уж точно он в упор не замечал.

А вот другие парни в отличие от него, оказывается, давно приметили.

Какой же он был идиот! Только теперь, когда она оказалась у него на руках, чувственная, распаленная борьбой и невольно возбужденная наглыми насильниками, у Димки словно раскрылись глаза. Он увидел ее заново, но не крепкой, уверенной в себе девушкой, какой издали показалась она его подслеповатому взгляду, когда только собиралась зайти в воду, а совсем иным неземным созданием, влекущим полной загадочной нежности и силы телом. С ужасом и восторгом Димка ощущал жар и волнующий трепет ее невольных интуитивных объятий и с трудом сохранял хладнокровие.

Тем временем пьяные хулиганы пришли в себя и, возможно, даже протрезвели, но так или иначе дальше связываться с неожиданным спасителем не захотели. Конечно, они узнали его и не особо этому обрадовались. Ковыляя и потирая ушибы, они стали медленно отходить. Их главарь, кажется, его звали Петр, успел подтянуть брюки и теперь пытался сохранить остатки поруганного достоинства, исторгая матерную ругань и запоздалые угрозы. Но Дима их уже не замечал.

– Сейчас, Настенька... Успокойся, видишь, они уходят...

Он поймал себя на мысли, что это первые его слова, произнесенные вслух с того самого момента, как он утром проснулся. И очень удивился. Разве у него такой голос? Он никогда не говорил еще таким голосом.

– Пойдем домой. Сейчас я тебя отведу. И не бойся, никто ничего не узнает. А эти... Пусть только еще попробуют сунуться!

После этого происшествия несколько недель они, словно договорившись, старались вести себя так, будто ничего не произошло и не изменилось. Всякий раз, столкнувшись с Димой где-нибудь в доме, Настя, как, собственно, было и прежде, робко здоровалась, уступая ему дорогу. Правда, если бы в этот момент Дима взглянул на нее, то заметил бы выдающий ее с головой румянец и стыдливо опущенные глаза.

Девушка по-прежнему ходила в своих неизменных невзрачных одеждах, которые по логике вещей должны были больше отталкивать мужчин, чем пленять. Однако под мешковатым балахоном он теперь легко улавливал очертания ее стройного и сильного тела. Он будто бы воочию видел мощные и крутые белые бедра, черные застиранные трусики, которые тогда сорвали с нее насильники...

В эти мгновения на него накатывалась мощная пьянящая волна совершенно не испытанных ранее эмоций. Эта волна накрывала его с головой, мешая ровно дышать. А когда наконец откатывала назад, его большое и сильное тело становилось пустым, как коробка из-под выпитого молока.

Жить под одной крышей обоим становилось все труднее, но никакой альтернативы не было в помине. Они догадывались, что по неведомой им причине ни один из обитателей этого дома на дальней окраине города не может покинуть эти стены.

Дима старался поменьше и как можно реже оставаться наедине с Настей. К счастью, в самом начале июля подвернулась работа.

Как-то возвращаясь из города с довольно тяжелой поклажей, он вдруг услышал позади мощный нарастающий звук мотора машины. На всякий случай повернувшись в ее сторону, чтобы часом не задавила, молодой человек увидел знакомый «Лэнд Крузер». Джип резко затормозил рядом и из него выскочил известный в городе бизнесмен Родион Корниенко. Он был одним из немногих на Валдае людей, к кому Дима относился с нескрываемым уважением.

– Ты куда? Домой? – дружелюбно спросил тот и, не дожидаясь ответа, предложил: – Давай подвезу. Мне все равно в твою сторону.

В машине парень упорно молчал, а Родион Николаевич особо не приставал с вопросами. Молчит – пусть молчит. И лишь когда пассажир уже выходил, он как бы невзначай спросил:

– А ты что, все баклуши бьешь?

И встретив вместо ответа понурый, но красноречивый взгляд, пробормотал себе под нос:

– Понятно.

– Ничего вам не понятно! – в сердцах оскорбился Дима.

Что вообще может понять этот чужой человек, который знать не знает, какие мысли роятся в Димкиной голове.

– Почему бы тебе, парень, не потрудиться? – вдруг спросил Корниенко. – Работа непыльная, а плата будет неплохой – рублей сто пятьдесят в день.

– Делать-то что? – осторожно спросил молодой человек, хотя, строго говоря, ему было все равно, что делать. Лишь бы не торчать дома. Найти работу в валдайской глуши для любого ее жителя было большой удачей. Тем более когда речь шла о чужаке, каким здесь безоговорочно и, пожалуй, уже навсегда местные жители определили Диму.

– Работа нехитрая и тебе знакомая, – доброжелательно, даже с некоторой нежностью в голосе объяснил Корниенко. У него самого в семье росли две дочки. Ждали третьего ребенка. На сей раз жена обещала долгожданного сына. – Ты что не отвечаешь? Говорю же, знакомая работа. Помнишь, как-то пару раз я тебя уже подряжал заезжим рыбакам клев организовывать?

В ответ Димка утвердительно кивнул. Он помнил, как прошлым летом возил на рыбалку отдыхающих в «Никольской слободе».

– То-то же! А вот теперь нужен человек сразу на месяц. Будешь грести на лодке, ублажать «пассажиров». Поди, плохо.

Родион Николаевич служил в этой «Слободе», куда зазывал парня, то ли директором, то ли смотрителем.

«Вот повезло так повезло», – чуть не взвился от восторга Димка. Но сдержался, оставив эмоции при себе.

На следующее утро Дима уже был на работе.

Эти чудаки из «Слободы», летней резиденции какого-то московского туза (почему местные звали хозяина этой базы отдыха «тузом», молодой человек не очень понимал, но предполагал – за нечто важное), уже толпились на берегу озера и с нетерпением ждали «специалиста» по рыбалке. Их не смутило, что тот оказался ничуть не похожим на матерого рыбака, и сразу всей компанией вознамерились залезть в лодку.

Парень вежливо остудил их пыл, объяснив, что данное транспортное средство выдержит не более пятерых. И рыбаки, как говорится, отвяли, спорить не стали. Не положено так не положено.

В своей новой работе Димка сразу увидел одно важное преимущество. Ненавистный ему городишко находился на противоположном берегу, что исключало общение с местными жителями. Правда, неподалеку от «Слободы», чуть в отдалении, находилась резиденция выше рангом – не кого-нибудь, а самого российского президента. Но это соседство Димку никак не обременяло, тем более что их с Настей опекун, Владимир Андреевич, в чьем доме они проживали, находился там на службе. Не велик чин, но с зарплатой.

Была еще одна причина, которая радовала.

Димка нередко оставался ночевать у своего работодателя, так как спозаранку предстояло отправляться с гостями на утренний лов. При таком режиме работы общение с Настей сводилось к минимуму. Лето! Работы по части рыбалки выше крыши.

Кстати, именно этим летом Димка обратил внимание, что в их город валом повалили туристы, люди, судя по их машинам, довольно состоятельные. В силу своей житейской неопытности Дима не понимал, что именно влечет их в такую дыру, тем более что жители здесь недобры к любому приезжему. По крайней мере до тех пор, пока им не станут платить – не важно за что и не важно кому – лишь бы платили.

Молодому человеку было невдомек, что успевшие изрядно пресытиться престижными заокеанскими курортами люди вновь стали отдавать предпочтение родной природе, когда можно отдыхать истинно порусски. Так, или примерно так, отдыхал хозяин «Слободы», носивший странную фамилию Духон, со своими гостями и друзьями, щедро оплачивая его, Димкин, труд.

Молодой человек и вправду был талантлив в рыбалке, доставляя гостей в самые рыбные уголки Валдайского озера, откуда те возвращались со сладким для каждого рыбака уловом. Словом, у Димки, можно сказать, открылся природный дар, будто все в его роду были потомственными рыбаками.

Как-то Дмитрий вернулся домой особенно окрыленный собственной удачей. Гости господина Духона, которых он вновь ублажил на рыбалке, щедро одарили деньгами, а затем стали гулять громко и широко. Какой-то навязчивый полный мужик – то ли японец, то ли монгол – со странным именем, которое Димка не запомнил, навалившись парню на плечи, требовал выпить вместе с ним.