Эдуард Лимонов - Русское психо
В Черкасске Пугачёв остановился у казачьей вдовы Скоробогатовой, с сыном которой он служил на турецком фронте. Войсковая канцелярия отказала Пугачёву в отставке. Ему предложили лечь в лазарет, но он не согласился и решил лечиться «на своём коште». Очевидно качество обслуживания в лазарете его не удовлетворяло. Скоробогатова посоветовала ему народный способ. Осмотрев его раны, она рекомендовала лечиться «лёгкими из убитых баранов». «По коим словам, он, покушая лёгкое, три дня к ногам прикладывал, отчего и стало ему несколько легче».
Вот такая история заболевшего солдата Емельяна Пугачёва. Ему идёт 29-й год. Раз стало легче, он решает навестить сестру Федосью, переселённую вместе с мужем Павловым в Таганрог ещё в начале турецкой войны. Зять и сестра обрадовались гостю. Фамилия мужа сестры — Павлов. Он тоже казачьего войска и служит. Служить тяжело, жалуется Павлов, выстраивая свою немецкую вертикаль власти, правительство Екатерины уничтожило казачьи вольности… «Старшин нет, а заведены вместо оных ротмистры и полковники, и совсем уж не так с казаками поступают, как на Дону. А к тому же здесь лесу нет и ездят за ним недели по две, отчего многие казаки бегут». И тут Павлов говорит Пугачёву, что сам уже согласился бежать вместе с четырьмя казаками в Сечь Запорожскую. Пугачёв не одобрил планов зятя и предложил ему бежать на Терек. «Там наши семейные живут, а сверх этого тамошнему атаману Павлу Михайлову дан указ, чтобы таких тамо принимать…» То есть власть до такой степени выстроила свою немецкую вертикаль, что стало жить невозможно, ни на Дону, ни в Таганроге. Подальше бежать надо.
Пугачёв взял сестру и отправился с ней домой в Зимовейскую станицу, договорившись с Павловым, чтобы он бежал на Терек через пару недель. Но Павлов поторопился и уже через несколько дней нагнал Пугачёва с сестрой. И тем загубил всё дело, зачем-то увязавшись с ними в Зимовейскую, плюс с ним бежали ещё трое казаков. Пугачёв не согласился бежать на Терек, лишь перевёз Павлова с казаками на другую сторону Дона. Павлов дороги на Терек не нашёл и через три недели возвратился в Зимовейскую станицу, где его повязали, а на допросе он оговорил Пугачёва.
Всё это известно до деталей благодаря протоколам допросов тогдашних чекистов тайной экспедиции, снятых с самого Пугачёва и обвиняемых по его делу после подавления восстания. Вот как Пугачёв стал вдруг беглым солдатом. Пугачёв, сев на лошадь, бежал из дому «и шатался на Дону по степям две недели. А как стало ему скушно, да и хлеб весь съел, то приехал ночью в дом свой».
От жены он узнал, что его разыскивают, что мать его арестовали и вместе с Павловым повезли в Черкасск. Желая оправдать себя перед войсковым начальством и выручить из-под ареста мать, Пугачёв «тот же день» поехал в Черкасск. Он опередил арестованных и явился в войсковую канцелярию, где и предъявил паспорт войсковому дъяку Колпакову. Всё, казалось, было хорошо, но уже на второй день в Черкасск привезли мать Пугачёва и Павлова. Пугачёв вынужден был тайно уехать из Черкасска в Зимовейскую. И был арестован.
Через две ночи ему удалось бежать. Двое суток он «лежал в камышах и болотах». На третий день (невероятно!) пришёл в дом свой и прожил здесь почти до конца года. «В доме же его не сыскивали, — объясняет он в протоколе, — что не могли старшины думать, чтоб, наделав столько побегов, осмелился жить в доме же своём». В конце декабря 1771 года Пугачёв оседлал лошадь и уехал на Терек, сказав своей жене, что «коли ево тамо примут, то он за нею приедет». Мать Пугачёва умерла в тюрьме города Черкасска в следующем 1772 году.
Вот так началась эпопея беглого казака Пугачёва. А что он, собственно говоря, сделал плохого? Десять лет тянул службу, воевал, заболел, хотел уйти в отставку, не пустили. Поговорил с зятем, что хорошо бы сбежать от власти на Терек? Уйти в глухие, далёкие места, где местная административная власть была слаба, или её вовсе не было. Туда же от преследований уходили и раскольники, и бежали от помещиков самые отчаянные крепостные. Интересно, что за сто лет до этого, во времена первых Романовых, глухие и далёкие места ещё находились в верховьях Дона в Белгородской и Воронежской областях. Восстание во главе со Степаном Разиным началось с того, что царские воеводы наезжали в казачьи крепостцы, пограничные городки на Дону, отлавливать беглых, а там большинство были беглые. Оттого вся каша тогда и заварилась. «Реестровых», значащихся в списках, было немного, основная масса защитников отечества на этих пограничных с Диким полем, с Востоком землях были беглые. А их приехали воеводы с командами хватать. Тогда началось Разинское восстание. Не крестьянская война, а война чёрных людей, черни, — с воеводами и «большими людьми». И вот, через сто лет, глухие места откатились дальше. На речку Терек и на речку Яик. Там ещё, казалось, можно укрыться.
География приближает прошлое, делает его своим. В январе 1772 года Пугачёв появился на Тереке. Он посещает три станицы, где живут донские казаки-переселенцы. Галючаевская (т.е. Галюгаевская), Ищорская и Наурская. (Последние десять лет названия этих станиц не сходят со страниц газет). Галюгаевская, на территории Ставрополья у границы с Чечнёй, входила в Георгиевский избирательный округ, где я был кандидатом в Депутаты Государственной Думы на довыборах в 1997 году. Две другие станицы находятся на территории Чеченской республики. Прибыв на Терек, Пугачёв ведёт себя законопослушно. Отдохнув с дороги в станице Ищорской, отправляется в Дубовскую станицу, где представляется атаману Терского Казачьего войска Павлу Татаринцеву и заявляет, что прибыл в прошлом году с донскими казаками для поселения на Тереке, ну врёт немного. Он просит Татаринцева записать его в Терское семейное войско и через некоторое время приезжает в Ищорскую станицу к вновь поселённым своим землякам, где и остаётся на ПМЖ.
Возможно, его бы там никогда не отыскали или отыскали бы нескоро, но у человека был темперамент, толкающий его на всякие предприятия. Потому, когда на сходе трёх станиц, всё тех же Галюгаевской, Ищорской и Наурской, «старики согласно просили его, Пугачева, чтобы он взял на себя ходатайство за них о испрошении им в Государственной Военной Коллегии к произвождению денежного жалования и провианта против Терского семейного войска казаков». (В переводе на современный язык это значит, что поселенные донские казаки получили меньшее жалованье, чем терские старожилы и послали Пугачёва, чтоб он хлопотал о получении ими жалованья, равного жалованью терских казаков.) Пугачёв согласился.
И беглый 8 февраля двинулся в Санкт-Петербург. Казаки собрали ему на расходы 20 рублей и вручили ходатайство от трёх станиц. Ещё зачем-то тайно сделали печать Войска Донского из свинца и вручили ему. 8 же февраля он прибыл в Моздок, где закупил себе на дорогу «необходимую харч». При выезде из города «за рогаткою» (т.е. на КПП по-современному) он был задержан постовыми казаками и привезён в Моздокскую комендантскую канцелярию. На допросе он признался, что он беглый с Дону казак. Ходатайство, печать, деньги, а так же шашку, лисий малахай и кушак у него отобрали, а самого заковали в кандалы…
Далее можно вернуться к информации «Коммерсанта» от 22 февраля 2002 года. «Следователи считают, что именно он застрелил двух военнослужащих из Моздока, найденных убитыми в тот вечер, когда он бежал из части. Предполагается также, что в Георгиевском районе дезертир…». Правда, хорунжий Пугачёв был арестован в Моздоке 8 февраля 1772 года, т.е., за 230 лет до того, как дезертировал военнослужащий Хозеев. Из Моздокской каталажки Пугачев бежал через пять дней, ровно 13 февраля (день в день что и Хозеев, но через 230 лет), сманив в побег своего караульщика солдата Лаптева. Он узнал, что Лаптев не желает служить и согласен бежать. Вот так поглядели друг на друга, поговорили и сбежали. Лаптев не желал служить отчего? Тоже «дедовщина» в 1772 году? Возможно. Херово, значит, было, плохо служба протекала, начальство, наверное, избивало, жрать было нечего, работать много заставляли. Жалованья, наверное, никакого не платили. Ушли солдаты, Пугачёв в нужник попросился. Плац-майор с чекистской фамилией Повескин написал моздокскому коменданту Иванову рапорт о побеге в тот же день. «Приметами казак: лицом смугловат, волосы стриженые, борода небольшая, обкладистая, чёрная, росту среднего; в синем китайчатом бешмете, в жёлтых сапогах… Оной же казак содержался на стуле с цепью и с замком, которое стуло оставил у нужника с тремя цепочными звеньями; а три звена и замок снёс с собою». Стуло — для тех, кто не знает — это тяжеленная колода, наверное, ядер на всех не хватало, к ней Пугачёв был прикован. А Лаптев цепь ему перекусил чем-то или перерубил. Должно быть.
Пугачёвские злоключения продолжаются. Такой вроде уже опытный, а сбежав он пробирается куда же? Домой. Как последний лох. Жена рассказала жене брата, а та сообщила атаману. Опять арест. Колодки. Однополчанин в станице Цымлянской казак Лукьян Худяков подсобил, и Пугачёв бежит опять. Вспоминает о Бендерах, где воевал. Якобы можно уйти туда, якобы там селят пришлых. С чужим паспортом, с пацаном Антоном, — сыном раскольника-хуторянина, Емельян едет в Бендеры, но по дороге узнаёт от проезжающих «разного звания людей», что под Бендерами селиться не разрешают. Он с Антоном оказывается в Кременчуге. Ясно, что Пугачёв всего-навсего ищет, где бы приткнуться, осесть и жить себе мирно и тогда жену привезти из Зимовейской и троих детей (у него сын и две дочери там остались). Но Россию уже захомутали и запрягли в железные немецкие дисциплинарные объятия. Её всю контролируют, Россию. В Кременчуге какой-то русский офицер отобрал у них (Пугачёв с пацаном Антоном) лошадей, деньги и паспорта. Деньги — 50 рублей дал отец Антона — хуторянин раскольник, старик, потому что он тоже хочет бежать со своего хутора на Украину. Все хотят бежать от трижды ёбаного государства Екатерины! (В её крепости я сейчас сижу и шкурой понимаю, что это все как один день, эти 230 лет — на улице те же пугачёвские денёчки. Я сижу в этой сраной букве «К». Хозеев, Моздок, Пугачёв, КПП, рогатка, все мы кружимся в этой чертовской метели вечного государственного насилия! И я был даже в Зеленокумске!). Фамилия у старика раскольника что ни на есть самая мирная — Коровка! Коровка тоже хочет бежать, «здесь нашей братии раскольникам жить нельзя. Вот я за крест и бороду страдал в Белгороде с сыном семь лет». Какой-то русский офицер взял и отобрал всё у пацана и беглого солдата. Звание офицера неизвестно. Неудивительно, что во время восстания — через год уже, Пугачёв будет рассылать такие призывы: «Содержащихся в тюрьмах и у протчих хозяев имеющихся в неволности людей всех без остатку на нынешних месяцах и днях (чтоб) выпущали. Если будут оказываться противники, таковым — головы рубить и кровь проливать…»
