Эдуард Тополь - Роман о любви и терроре, или Двое в «Норд-Осте»
С собой они тащили мешки с чем-то тяжелым – как позже выяснится, взрывчатку и канистры с бензином. Войдя в зал, один из них тут же начал палить в воздух…
Медсестра Госпиталя №1 для ветеранов войны, проживающая в доме напротив Дворца культуры, рассказывает: «Раздался взрыв, ну, думаю, банки с огурцами рванули. Я – на кухню, за окном стрельба. Вижу, как к Дворцу культуры бегут люди. И стреляют, и стреляют…»
Другой свидетель: «Я привез на мюзикл жену и 11-летнюю дочь своего друга. И сидел в машине, когда все это началось. Сразу после взрыва какой-то шум возник. Я обернулся на эту возню. И увидел, как из микроавтобуса выскочили двое в камуфляже и с автоматами в руках. Они побежали к главному входу в ДК. Я тут же вышел из машины. И в этот момент один из нападавших увидел меня. Уже на пороге здания он дал очередь из автомата вверх, в козырек над входом. После того как эти двое, видимо, последние из террористов, забежали внутрь, оттуда раздалась непрерывная стрельба. Было такое впечатление, что в ДК идет настоящий бой…»
Медсестра (продолжая): «…Через минуту подъехала милицейская «Волга», расцвеченная огоньками, как новогодняя елка. Еще через секунду, потушив огоньки, она умчалась…»
В зале «Норд-Оста»
Зинаида Окунь, менеджер телекоммуникационной компании (первый ряд партера)
Я сидела в самом первом ряду, смотрела на сцену. А там плясовая – танец летчиков. И вдруг мимо меня прямо на сцену пробегает какой-то человек, очень вонючий. Я даже поморщилась и говорю Алле Петровне, своей подруге по работе: «Фу!» – так брезгливо. А он уже на сцене, но почему-то падает. И я вижу, что он в маске и какой-то не такой, как другие артисты. Они все в летной форме чкаловских времен, а он какой-то не такой и вообще не вписывается. Но тут очередь автоматная. «Ничего себе пляски с очередью!» – подумала я. И вдруг он говорит: «Вы заложники!..»
Анастасия Нахабина, 19 лет, чертежница из Подлипок Московской обл. (партер):
Билет на «Норд-Ост» мне дала подружка. Она пойти не смогла – заболела. Я так счастлива была! Первый раз на мюзикл! Даже советовалась с подружками, что бы такое надеть. Еще девчонки на работе шутили: «Ну, Настя, без жениха не возвращайся!»
Во втором отделении я пересела с последнего ряда поближе, на свободное место. Рядом со мной сидел молодой человек. Эффектный такой! Я еще подумала, как бы привлечь его внимание…
Когда в зал ворвались люди в масках и камуфляже, он мне сказал: «Как натурально все придумали!» На сцене шел танец летчиков, и вдруг один из тех, кто ворвался, бежит на сцену, стреляет там, потом возник шум в проходах, в правом и левом – какие-то люди там пошли. Но в зале было темно, и все решили, что это по действию так положено. И только когда включили свет и мы увидели людей с оружием, в камуфляже, и еще служащих из фойе, которые там в киосках торговали, – когда уже этих женщин с заплаканными лицами погнали по проходам в зал садиться, вот тут мы поняли, что происходит что-то серьезное…
Светлана Губарева, инженер из Караганды (партер):
Раздалась автоматная очередь – на сцене один из чеченцев выстрелил в воздух. Я обратила внимание, что по правому проходу идут люди в черном. Сначала мужчины, а за ними, как грибы, вырастают женщины. И с какой-то периодичностью останавливаются возле рядов. Я с 13-летней дочкой Сашей и моим американским женихом Сэнди сидели в правой стороне, в 17-м ряду. Посмотрела налево, вижу – и в левом проходе стоят женщины в черном. В каждой стороне зала я их насчитала по 9 человек. То есть они довольно часто стояли, по одной на два-три ряда.
Тут Мовсар объявил, что это захват, что они хотят остановить войну в Чечне, что те, у кого есть мобильные телефоны, пусть звонят родным и в прессу, извещают о том, что здесь происходит…
Помощник режиссера «Норд-Оста» (за сценой):
Я стоял за кулисами, а на сцене восемь артистов, одетых в военно-летную форму образца 1940-х годов – в шлемах, сапогах и с ромбиками в петлицах, били чечетку и пели песню о летчиках: «Крыло мое, а подо мной – моя страна, мое жнивье…» Затем должен был выйти Чкалов. И в этот момент в левом проходе зрительного зала появились мужчина и женщина. Он – в современном армейском камуфляже, в маске с прорезями для глаз, с короткоствольным «АК» наперевес. Она – в черных джинсах, черной кожаной куртке и с пистолетом. Они шли по проходу прямо на сцену. Поскольку я, как помреж, отвечаю за порядок на спектакле, первое желание, естественно, было рвануть навстречу – выяснить, что за херня, кто их пустил. Потом думаю: «А может, это новая задумка режиссера? Ну, типа перекликаются Отечественная война и современность – на сцене летчики, из зала идут спецназовцы…» Тут этот мужик взошел на сцену и дал длинную очередь в потолок. На пол посыпались штукатурка, осколки стекол, кто-то закричал…
Дарья Васильевна Стародубец (балкон):
Когда на сцене этот человек дал очередь из автомата в потолок и крикнул: «Вы все заложники, спектакль прекращается!» – музыка стихла. И в полной тишине только вертелись пропеллеры самолетов.
Но тут открылся занавес, в белом мундире вышел ничего не подозревающий актер, играющий Чкалова. И при всем народе получил пинок… «Все артисты – вниз!!» Но испуга в зале не было, одно недоумение – мы еще были под действием спектакля…
В этот момент к нам в бельэтаж вбежали вооруженные люди с криками: «Руки за голову! Это захват!» И начали стрелять в воздух в потолок. «Кто не выполнит команду – расстрел на месте!» «У кого найдем мобильный телефон – убьем!» Как фашисты. И все время: «Расстрел! Расстрел! Расстрел…!» – словно в дурном сне.
А нам все не верилось, что это по правде. Один мужчина засмеялся, но его ударили прикладом по голове. Какой-то мальчик спросил: «Вы настоящие?» Они сказали: «Мы приехали сюда из Чечни, чтобы остановить войну». Многие в недоумении крутили во все стороны головой, вытягивали шею. Но таких били прикладами по голове. Во всю силу. Кровища… И никто из битых не закричал. Потом захватчики приказали выкинуть в проходы сумки. Я даже не пыталась вытащить из своей сумки деньги – какое там! Шок… И в сумочке остались три тысячи рублей и документы. Но все казалось, что вот-вот это кончится, что это недоразумение… А они приказали: «Если есть грузины, мусульмане, иностранцы, пусть выходят, отпустим… Мужчинам сесть в правой части балкона, женщинам в левой!»
Потом боевики рассредоточились вдоль проходов. Но только когда чеченки открыли свои куртки и я увидела взрывчатку, то поняла: все серьезно.
Помощник режиссера «Норд-Оста» (за сценой, продолжение):
Монтировщики схватили меня и оттащили в свою комнату за сценой. Мы закрылись – начальники костюмерного и монтировочного цехов, три монтировщика и я. По мониторам мы видели, что бандиты стали баррикадировать двери со сцены в кулисы и зачем-то всех положили на пол. Иногда они отпускали мерзкие шуточки типа: «Да вы не стесняйтесь, садитесь, вот вам бесплатный билетик»…
Татьяна Гуревич-Солнышкина, концертмейстер «Норд-Оста» (в оркестровой яме):
Когда на сцене стали стрелять, мы, весь оркестр, тридцать человек, побежали в подвал, в оркестровую комнату. Сразу погасили свет, мобильные телефоны переключили на «вибро» и стали искать, как отсюда выйти. Попытались вылезти через окно, но оказалось, что наверху оно перекрыто решеткой, да еще с огромным амбарным замком. Тут по внутренней связи услышали их голоса – что они чеченцы, из Грозного, что это захват. Игорь, мой муж, позвонил своему отцу, сказал: «Мы в заложниках». Я говорю: «Игорь, только умоляю, не звони маме!» Первые три минуты тряслись коленки, просто жутко стало. Я говорю: «Игорь, ну за что нам такое? Нам даже тридцати нет! А мы сейчас погибнем!..» Взялись за руки, держались и ждали неизвестно чего…
Виталий Парамзин, 20 лет, и Аня Колецкова, 19 лет, студенты (балкон):
Чеченцы приказали убрать руки за голову, все это выполнили. У нас на балконе тоже. Они ворвались на балкон с двух сторон – не очень много, четверо, наверное, и женщины. Они ругались, кричали, ударили несколько человек прикладами по голове. Одна женщина потом все время сидела с окровавленной головой… «Да, конечно, мы настоящие, – сказал, отвечая кому-то один из них, пробираясь по рядам. – Вы знаете, что у нас в Чечне творится?» Тут на сцену вышел Мовсар Бараев: «Вы все заложники. Руки за голову!!!» И всем стало ясно: чеченская война пришла в центр Москвы.
Рената Боярчик, 22 года, стриптизерша ночного клуба (партер):
Мы с моим другом сидели в партере. Когда мужчина с автоматом выстрелил в потолок и сказал, что мы захвачены в заложники, я, честно говоря, не поверила. Я засмеялась и подумала, что это режиссерский ход, но слегка жестковатый. И хотя даже мой друг, бывший пограничник, сказал, что автомат стреляет по-настоящему, я еще какое-то время все равно думала, что это розыгрыш. И поняла, что все серьезно, только после того, как всех артистов и работников театра со сцены согнали в зал. Они сидели за нами в 13-м и 14-м рядах…
