Геннадий Шпаликов - Стихи. Песни. Сценарии. Роман. Рассказы. Наброски. Дневники.

«Не смотри на будущее хмуро…»

Не смотри на будущее хмуро,Горестно кивая головой..!Я сегодня стал литературойСамой средней, очень рядовой.

Пусть моя строка другой заслонится,Но благодарю судьбу своюЯ за право творческой бессонницыИ за счастье рядовых в строю.

МАРТ

Какое блаженство, устав с дороги,За день набродившись весенним лесом,Вытянуть кверху тяжелые ногиПод полотняным дрожащим навесом.

Едва от смолистого дыма не плача,Чай вскипятить в котелке пузатом,Чтоб он получился горячий-горячийИ очень понравился нашим ребятам.

Закутаться после, кто чем попало,Наружу повыставив сонные лица,Воздухом леса, пьянящим и талым,Мартовской ночью досыта напиться.

А утром — дым снова глаза повыел,Смеясь, умывались мы розовым снегом,Такие отчаянно молодые,Как воины древности перед набегом.

Немного в памяти твердо осталось,Но это — не скроет годов завеса,Что мы совершенно не верим в старость.Шатаясь весенним звенящим лесом.

ПАЛУБА[2]

На меня надвигаетсяПо реке битый лед.На реке навигация,На реке пароход.

Пароход белый-беленький,Дым над красной трубой.Мы по палубе бегали —Целовались с тобой.

Пахнет палуба клевером,Хорошо, как в лесу.И бумажка приклеенаУ тебя на носу.

Ах ты, палуба, палуба.Ты меня раскачай,Ты печаль мою, палуба,Расколи о причал.

МОЖАЙСК

В желтых липах спрятан вечер,Сумерки спокойно сини.Город тих и обесцвечен,Город стынет.

Тротуары, тротуарыШелестят сухой листвою,Город старый, очень старыйПод Москвою.

Деревянный, краснокрыший,С бесконечностью заборов,Колокольным звоном слышенВсех соборов.

Полутени потемнели,Тени смазались краями,Переулки загорелиФонарями.

Здесь, остриженный, безусый,В тарантасе плакал глухоОчень милый, очень грустныйПьер Безухов.

ЗВЕЗДНОЕ ОЗЕРО

У деревни лают собаки,Ночь повисла над водоемом,И костер на воде — как факелС желто-огненным окоемом.

Здесь задумчивый лес толпится,Здесь смолою пропитан воздух,А захочешь воды напиться —В котелке заплескают звезды.

ДЕСЯТЬ ЛЕТ

Загорелым, обветренным и босымВыскочил он под дождь.От современности —                              только трусы,А так — африканский вождь.Пренебрежительно глянул на нас,Вытер ладонью носИ пустился по лужам в дичайший плясС удовольствием и всерьез.

«Ах улицы, единственный приют…»

Ах улицы, единственный приютНе для бездомных — для живущих в городе.Мне улицы покоя не дают,Они мои товарищи и вороги.

Мне кажется — не я по ним иду,А, подчиняясь, двигаю ногами,А улицы ведут меня, ведутПо заданной единожды программе,

Программе переулков дорогих,Намерений веселых и благих.

«Бывает все на свете хорошо…»

Бывает все на свете хорошо[3],В чем дело, сразу не поймешь, —А просто летний дождь прошел,Нормальный летний дождь.

Мелькнет в толпе знакомое лицо,Веселые глаза,А в них бежит Садовое кольцо,А в них блестит Садовое кольцоИ летняя гроза.

А я иду, шагаю по Москве,И я пройти еще смогуСоленый Тихий океан,И тундру, и тайгу.

Над лодкой белый парус распущу,Пока не знаю с кем,Но если я по дому загрущу,Под снегом я фиалку отыщуИ вспомню о Москве.

СНЕГ В АПРЕЛЕ

И я вступаю, как во сне,в летящий на закате снег.

Уже весна. Летит прощальнонад миром света пелена.Любимая удивлена,но телефону сообщая,что выпал снег.

Как описать его паденье,замедленный его полет?Да, снег идет не в наступление,он отступает, но идет.

Летит он, тихий, ненахальный,иной у снега цели нет —чтобы рукою помахалиему, летящему, вослед.

«Может я не доживу…»

Может, я не доживуДо того момента,Как увижу наявуЦель эксперимента?

Может, я не дотянуВ будущее ногу,Мне полеты на ЛупуЛично не помогут.

Риторический вопрос,И отчасти глупый:Для чего я жил и рос —Не рассмотришь в лупу.

Или, скажем, в телескопИз обсерваторий.Отчего в тщету укропИ зелено море?

Говорят о чем киты,Воробьи, синицы?Отчего мне ты да тыПродолжаешь сниться?

Отчего ко мне во снеГорода приходят?Откровение — извне,На каком же коде, —

Телетайпе, телети, —Я по ним шатаюсь.Кто кино про то крутил?Не таюсь, а таю.

«Мы сидели, скучали…»

Мы сидели, скучалиУ зеленой воды,Птиц домашних качалиПатриаршьи пруды.

День был светлый и свежий,Людям нравилось жить, —Я был весел и вежлив,Я хотел рассмешить.

Сочинял вам, не мучась,Про царей, про цариц,Про печальную участьОкольцованных птиц.

Их пускают китайцы,Чтоб потом наповалБили птиц сенегальцыНад рекой Сенегал.

Не узнать добровольцам,Что убийцы босыИ научные кольцаПродевают в носы.

Погибают скитальцыВдалеке от друзей,Горько плачут китайцыИ Британский музей.

БАТУМ

Работа не тяжелая,И мне присужденоПить местное, дешевоеГрузинское вино.

Я пью его без устали,Стакан на свет гляжу,С матросами безусымиПо городу брожу.

С матросами безусымиБрожу я до утра,За девочками с бусамиИз чешского стекла.

Матросам завтра вечеромК Босфору отплывать,Они спешат, их четверо,Я пятый — мне плевать.

Мне оставаться в городе,Где море и базар,Где девочки негордыеВыходят на бульвар.

КОЛОКОЛ

Стоял себе, расколотый,Вокруг ходил турист,Но вот украл Царь-колоколИзвестный аферист.

Отнес его в СтолешниковЗа несколько минут,Но там сказали вежливо,Что бронзу не берут.

Таскал его он волоком,Стоял с ним на углу,Потом продал Царь-колоколБританскому послу.

И вот уже на ЗападеБольшое торжество,И бронзовые запонкиШтампуют из него.

И за границей веселоВ газетах говорят,Что в ужасе повесилсяКремлевский комендант.

И аферист закованныйБыл сослан на Тайшет.И повторили колоколИз пресс-папье-маше.

Не побоялись бога мыИ скрыли свой позор.Вокруг ходил растроганныйРабиндранат Тагор.

Ходил вокруг да около.Зубами проверял,Но ничего про колоколПлохого не сказал.

«У лошади была грудная жаба…»