Ирвин Уэлш - Дерьмо
Сейчас покажу этой сучке несколько позиций. Начнем с положения по-собачьи.
- Пожалуйста, никому не говорите... Я не хочу, чтобы об этом узнал мой отец. Он не должен знать, - умоляет она.
- Я вынужден предъявить вам обвинение в хранении с целью сбыта. Конечно, как несовершеннолетняя в тюрьму вы вряд ли попадете, но дать показания в суде придется. В какую школу вы ходите?
- Джона Гилзена, - жалобно блеет она.
- Что ж, уверен, столь почтенное учебное заведение примет дисциплинарные меры. Я, конечно, должен проинформировать их о случившемся, а также поставить в известность ваших родителей. «Экстази» - очень опасный наркотик.
- Пожалуйста, не говорите папе... пожалуйста... Он адвокат. Для нас это будет ужасный удар.
Доналдсон. Ну конечно!
- Ваш отец случайно не Конрад Доналдсон?
Мой дух устремляется к небесам, а в штанах ворочается прямо-таки Большой Змей.
- Да, - говорит девчонка, и в ее глазах вспыхивает надежда. Ни хрена себе! Сам Мистер Гребаный Нос Кверху! Есть!
Его дочурка прямо здесь, на тарелочке перед Брюсом Робертсоном! Мир тесен и город тоже невелик. Господь да благословит Эдину! Я откашливаюсь; горло пересохло от желания и жажды мщения.
- Послушай, куколка, я должен рассказать ему. Расскажу или нет, зависит, в конце концов, уже от тебя, но сейчас я настроен рассказать.
- Пожалуйста, я сделаю для вас, что хотите... только не говорите ему! - пищит девчонка.
- Ладно, я объясню, как у нас с тобой будет. Ты меня слушаешь? Повторять не буду. О'кей?
Она поднимает голову и медленно кивает. От Доналдсона в ней почти ничего. Не знаю, плохо это или хорошо.
- Отсосешь мне, и мы квиты. Но отсосешь как надо. Поняла?
Она опускает глаза и смотрит на пол. Плечи у нее дрожат.
- Ладно, сделка не состоялась. Стефани Доналдсон, вы обвиняетесь в хранении наркотического вещества с целью его сбыта. У вас есть право...
- Нет! Нет! Пожалуйста... Я улыбаюсь ей сверху вниз.
- Ну все, крошка. Покончим с этим кошмаром. Покончим с ним по-доброму, хорошей работой язычком. Твой гребаный приятель сказал мне, что ты уже проделывала это с ним. Сосала один, пососешь и другой. Всего несколько минут, и кошмар закончится. Ты уйдешь отсюда. Мы в расчете. Подумай хорошенько. Что будет, если обо всем узнает папочка? А в школе?
Шахтерская семья. Ха! Я пришел из куда более грязных и мерзких мест, чем хренов забой, и эта маленькая блядь скоро узнает откуда.
- Хорошо, - говорит она, скрепляя контракт. Устного согласия вполне достаточно. Оно может не стоить
бумаги, на которой все расписано, а вот что сделано, того уже не воротишь.
- Хорошая девочка. Честный обмен - это не грабеж. Зачем нам втягивать государство? К чему бумажки? - Я улыбаюсь и расстегиваю зиппер. Мой зверь выпрыгивает из ширинки, как чертик из шкатулки. - Отсоси мне, малышка... - шепчу я. - Отсоси Роббо и сделай это по-настоящему хорошо.
Она смотрит на мой хуй, потом поднимает на меня большие, умоляющие глаза, но я держу в руке пакетик с таблетками.
- Соси. Или мне придется прийти с ними в твою школу. Уверен, папочке Конраду захочется услышать всю историю. Соси.
Яйца у меня как будто покрыты чешуей, даже коркой. От них отшелушиваются частички кожи. Чертова экзема. Слишком много грязных мыслей. Слишком много темных мест. Но не сейчас. Какой у нее миленький ротик.
Она медленно дотрагивается до хуя губами и моргает.
- Так, малышка, так. Отсоси мне, как отсасывала своему дружку... поработай язычком... ты такая красивая девочка, тебе об этом говорили? Потрогай мои яйца. Возьми мои гребаные яйца! Руками!
Папочкина дочка.
- Сожми их... сильнее... ну же, крошка... сожми мои, блядь, яйца!
Девчонка задыхается, выворачивается, крутит головой, но я уже крепко держу ее за волосы. Она моя. Папочкина сучка. Каннибализм, говоришь, урод? Что ж, теперь твоя дочурка попробует его на вкус, ей понравится это мясо, она примет его во все свое гребаное горло...
- Соси, блядь, не то твой старик узнает, что ты трахаешься с ебаным наркодилером!
Да да да да.
Сосет, сосет как надо... старается... ангелочек... а... ааа... ааааааааа...
- Да... глотай!
Из меня прет газ, даже в глазах першит. Вот это мощь!
Она сосет и глотает, не сплевывает. Я вот-вот вырублюсь, но продолжаю накачивать. Где-то в районе затылка нарастает напряжение, кровь тяжело стучит, как будто кто-то бьет в основание черепа лопатой, но конец уже близко, и мой хуй упирается в стенку ее горла. Она хрипит, но я крепко держу ее голову, пока не выплескиваю все. Вынимаю, убираю инструмент в штаны, застегиваю ширинку и отступаю, оставляя ее наедине со слезами.
- Вот теперь мы в расчете, цыпочка, до следующего раза. Держись подальше от этой дряни. - Я улыбаюсь, помахиваю перед ней пакетиком с «экстази» и убираю его в карман. - И передай папаше привет от Брюса Робертсона.
Я подмигиваю и стряхиваю с ее плеч чешуйки омертвелой кожи.
Мне был нужен он, а поимел я тебя, куколка.
Выхожу в коридор - пусть девочка как следует пропитается запахом карри, «гиннеса» и спермы. Рэй Леннокс предупреждает Окки, что тот должен сообщать нам о маневрах паршивцев вроде Алекса Сеттерингтона и Упыря Гормана. Бедняга Окки. Такой громадный молот упал на такой маленький орешек, но спорт есть спорт, в удовольствии себе не откажешь, да и время скоротали.
Мы уже собираемся уходить, когда Рэй поворачивается к
Окки.
- И оставь себе эти таблетки. Мне они ни к чему. Попробовал разок, но эффекта никакого. Слишком расслабляют, хочется всем улыбаться. В моей игре такие не годятся. Хотя тоже наркотик.
Он смеется.
Окки испуганно кивает.
- Тебе надо поучить ее работать языком, - смеюсь я и киваю в сторону спальни.
Качая головами и хохоча, мы уходим. За дверью бьем друг друга по рукам.
Прикольный парень этот Рэй. Если бы все в полиции были вроде него, работать стало бы куда легче.
Уик-энд! Ухожу пораньше; не возвращаться же в управление, где Драммонд начнет нести чушь насчет двух телок, которые отлично знают, что Сеттерингтон и Горман были с компанией в клубе, но пытаются выгородить их, подкидывая всякие небылицы и стараясь увести следствие в сторону.
Я дома. И не один, а в обществе Фредди Меркьюри и Кайли Миног. Кайли Миноуг. Можно говорить что угодно о том, как она пост и как держится на сцене, но она - куколка. Вот бы в полиции работали такие птички, как Кайли, а не овчарки вроде Драммонд. Или уж хотя бы тс пташки, которые нравятся Стейси; они бы тоже сошли.
Скажи, кто тебе действительно нравится? Кто твои любимые? Кэрол поворачивается и саркастически смотрит на нас: глупый вопрос.
Немного отрабатываю манкунианский акцент Фрэнка, потом делаю контрольный звонок Блейдси, проверяю, на работе ли он. Бедняга на работе и сообщает, что как только освободится, так сразу отправится в паб. Горит на службе наш брат Блейдс. Верный признак того, что ты либо трахаешь кого не должен, либо, как в случае с Блейдси, не трахаешь того, кого должен.
Затем звоню Банти.
- Привет, Банти. Вас ведь так зовут?
- Да. А вы кто?
- Держу пари, у вас волосатая задница. Когда вы в последний раз занимались любовью, Банти?
- Это не ваше дело... и вообще мне вас жалко. Ваша жизнь, должно быть, ужасно скучна, если вы так интересуетесь чужой. Вы неудачник.
Ну и ну. Какое унижение. Как пережить столь сокрушительный удар по моему самолюбию? Ох, ох, мне уже не подняться.
- Ну спасибо. А как быть с вашей жизнью, Банти? Разве она не скучна и однообразна?
- Не ваше дело. Кто вы? Что вам нужно? Как вас зовут? Вопросы и ответы, правда и ложь...
- Вообще-то меня зовут Фрэнк.
- Так вот, Фрэнк, вы жалкое подобие человеческого существа.
Неужели, дорогуша? Как интересно, что вы это заметили. А все папочка. Я виню его. Плохой был человек. Но как быть с вами, моя сладкая, с вами, состоящей в браке с неким Клиффордом Блейдси?
- Мне сказали, что вы принимаете сзади, Банти. Это так?
- Боже, какой вы жалкий человечишка. Кто понарассказал вам всю эту чушь?
- Кто? Кто?.. Мне сказал... маленький Фрэнк.
- А он кто такой?
- Он... он... Я не буду с вами больше разговаривать, - пищу я.
Да, та еще сука. Крута. Неудивительно, что старина Блейдси по большей части гоняет вручную со свежим газетным номером. Чем они круче, тем с ними труднее. Вот он, настоящий вызов. Мы решаем временно отступить.
- Скажите, кто этот Маленький Фрэнк? - настаивает она.
- Упс... извините, Банти, меня зовет мамочка, я должен идти. Из-за вас у меня будут неприятности. Иду, мам... Нет, я не звоню никаким грязным проституткам...
Бросаю трубку. Да, эта может принять палку. Хорошо. Ей срочно требуется крепкая оттяжка. Приятное чувство в штанах подсказывает, что сейчас самое время провести сеанс с материалом Гектора Фермера. Подрочить на какую-нибудь сисястую, а потом постараться отправить в следующую жизнь то, что остаюсь от прошлой ночи с Руби Мюррей. К яйцам все еще больно притронуться, а возбуждение нарастает при мысли о губках Стефани.
