Гюлюш Агамамедова - Сборник рассказов
Вечер длился и казался бесконечным. Фуад был по прежнему внимательным и милым. Ему хватило такта не говорить о том, что произошло. Наоборот, он шутил, ему хотелось быть остроумным и неотразимым. Может быть в другое время, она бы поддалась его обаянию. Картинка с изображением нового азера была испорчена. Она не могла бы сказать, что ее смущало. Желание говорить самой пропало напрочь, она рассеянно слушала его. Нигяр отбывала повинность в ожидании окончания ужина.
— Ты так и будешь молчать, я рассказал все самые новые, а потом все самые старые анекдоты. Ты одинаково вежливо выслушала и те и другие, из чего я сделал вывод, что ты их просто не слушаешь.
— Ну что ты дорогой, я наслаждаюсь твоим бесценным обществом и красноречием.
— Ну вот теперь по твоему сарказму, я вижу, что ты проснулась и еще, что тебе хочется поскорее уйти отсюда.
Не дождавшись десерта, Фуад попросил счет, оставил щедрые чаевые.
На улице было немного прохладно. Фуад обнял ее за плечи, жест естественный, к тому же продиктованный свежестью вечера. Нигяр поежилась и отстранилась.
В машине он спросил безразличным голосом:
— Как ты собираешься закончить вечер, может поедем куда-нибудь еще.
— Я так понимаю, куда-нибудь еще, это к тебе?
— Ты всегда была слишком откровенна, такой и осталась.
Она рассмеялась, легко, весело.
— Домой, — пропела она, — я хочу к себе домой.
Он рванул машину. У дома Нигяр он взял ее за руку:
— Спасибо за прекрасный вечер, потом запнулся и сказал невпопад и не то, что собирался говорить:
— Умоляю, не встречайся с этим типом. Оставь мне надежду.
Она посмотрела на него с удивлением и первый раз за весь вечер пожалела его.
— Бедненький мой.
Нигяр потянулась к нему, поцеловала и тут же вышла из машины.
Дома, в постели ее разбудил телефонный звонок. Звонил Рауф, трезвый, с извинениями. Он долго объяснял ей свое душевное состояние и также долго просил прощения. Уже почти засыпая, Нигяр подумала, как все-таки чудесно, что она дома, где все такие сложные, ранимые, не такие как там.
Премудрая Афет
Поход на дачу откладывался. Тщательно собранные за последнюю неделю доски были украдены неизвестными злоумышленниками. Мечтать о том, что ей, Афет ханум, удастся еще раз добыть такой прекрасный стройматериал, не приходилось. Последнее время все ближайшие соседи, замыслившие когда-то ремонт, благополучно его закончили и теперь наслаждались заслуженным покоем. А Афет ханум не хотелось покоя. Ее деятельность для стороннего наблюдателя представляла собой броуновское хаотическое движение. Трудилась она постоянно. И цели ставила перед собой грандиозные. Не всегда достижимые, но от этого еще более желанные.
Оставшись старой девой, Афет до семидесяти лет не потеряла надежды на то, что она встретит своего избранника. И когда на горизонте возникал хоть сколько-нибудь подходящий претендент, она оценивала его со всей тщательностью, досконально анализируя его достоинства и недостатки, не желая ничего оставлять на волю случая. Такой разумный подход стал непреодолимой преградой на пути к семейному счастью. Жениха все не было, а время бежало с той же скоростью, с какой непрерывно вращалась вокруг своей оси Афет ханум.
Еще в молодости ей удалось стать полноправной хозяйкой двухкомнатной квартиры в центре города. Естественно, не обошлось без коварных завистников, в лице ближайших родственников, но данный факт только прибавлял остроты ощущений и полноты жизни. Год назад над квартирой Афет ханум поселились новые соседи. Ничего особенного, обычная семейка, состоящая из мужа-добытчика, дебелой жены и крикливой дочки, уже успевшей обзавестись спутником жизни и двумя сопливыми детьми. Дети, по рассказам Афет с утра до поздней ночи, плясали над ее хрустальной люстрой, специально, чтобы разбить ее, или, по крайней мере, чтобы досадить соседке.
С недавних пор у Афет прибавилась еще одна забота. Сначала она не обратила никакого внимания на загадочные, как ей показалось, случайности. Но, когда у нее пропал ее любимый шарф, с которым она не расставалась около двадцати лет, она забила тревогу. Сразу же после этого неприятного случая, у Афет разыгрался радикулит. Она связала пропажу шарфа с болезнью и упорно рассказывала всем, кто соглашался ее выслушать, что после пропажи ее любимой вещи, она стала хворать. Подметая перед дверью свою площадку, она обнаружила подозрительный мусор прямо под половиком перед своей входной дверью. Большой узел черных ниток, вперемешку с землей, какими-то истлевшими бумажками и обрывками материи, показавшимися ей знакомыми. Она брезгливо, кончиками пальцев, подобрала запутанный узел, и дома, надев резиновые перчатки, внимательно исследовала его. Обрывки ткани оказались остатками ее любимого шарфа. Афет думала целый день, кому так сильно захотелось свести ее в могилу? Чтобы прибегнуть к черной магии, необходимы веские причины. А в том, что ее пытаются сжить со свету, Афет уже не сомневалась.
Хорошо зная свое окружение, старая женщина могла предположить кто способен на такое. Судя по почерку, приложила свою тяжелую ручку невестка жена брата, пузатого человека, равнодушного ко всему на свете, кроме пива. У него было трое детей, и Афет иногда удивлялась, как при его безразличии, он смог заиметь троих детей. Глядя на них, у Афет всегда оставалось впечатление, что невестка все сделала сама, при самом незначительном участии ее брата. Все трое — копии ее ненаглядной невестки. Когда эта женщина еще только обхаживала брата Афет, идеальнее невестки невозможно было представить. Она только и говорила, что о хозяйстве, о консервах, о том, как замечательно она стирает и как почитает старших. После замужества, женщина, если не стала своей противоположностью, то сочла вполне справедливым стать самой собой: сварливой, вредной и алчной. Когда Афет осознала, что брат женился на драконе о трех головах, было уже поздно, каждая из голов позаботилась о наследнике. Племянники оказались не только прожорливыми, как мамаша, но такими же коварными. Афет не сразу разгадала все уловки, которые несмышленые еще детки постигали играючи. Многочисленные припасы, в виде разнообразных консервов, заготавливаемые Афет каждое лето в несметных количествах, стали исчезать с такой скоростью, что все старания оставить на зиму хоть несколько банок, терпели фиаско. А как умело они выманивали дорогие сердцу Афет консервы! Племянники пускали в ход самую грубую лесть, от которой у обычного человека, случилось бы несварение желудка, но для Афет, сохранившей не только физическую, но в некотором роде душевную девственность, их похвалы оказывались вполне удобоваримыми. В результате, проработав всю лето, как муравей, на зиму ей оставались лишь горестные воспоминания о неблагодарном труде и незаслуженная участь стрекозы. А когда детки подросли, то перестали удовлетворяться продуктами теткиного производства, им понадобилось жизненное пространство. Намеки на то, что не мешало бы Афет-ханум позаботиться о завещании, ведь все мы не вечны и ходим под Богом, не возымели нужного действия. Попытки уговорить Афет взять себе в опекуны восемнадцатилетнего племянника, интересующегося кроме жилплощади, еще теткиными драгоценностями, также не имели успеха. Афет ханум от души возмутилась и справедливо заметила, что любой объективный человек согласится с тем, что опекать нужно не ее, разумную рачительную хозяйку, а оболтуса, который ничему не научился за свои восемнадцать лет и способен только клянчить деньги и шантажировать любимую мамочку. Вот тогда у их мамочки и созрел гениальный план.
Под грузом такого рода обстоятельств Афет задумалась о том, как ей уберечься от слишком горячей любви родственников. Как-то зимой Афет простудилась, что неудивительно; отопление в квартире отсутствовало со времен обретения страной независимости. Вечером того же дня объявился десант, состоявший из невестки и ее выводка. Они принесли подозрительного вида лекарства. На упаковке невозможно было прочитать ни дату производства, ни производителя, ни срок годности и еще творог, как уверяла ее невестка домашний, приготовленный ее собственными руками. Афет не стала его пробовать, хотя невестка очень красноречиво расписывала достоинства творога, а приберегла его для своей любимой кошки. Кошка пришла, как всегда рано утром, и только понюхав творог, поморщилась и тут же попросилась выйти. После неудавшегося завтрака, кошка исчезла. Старая женщина выбросила творог, хотя потом сообразила, что нужно было отнести его на экспертизу и выяснить, почему ее любимая кошка не стала есть домашний творог? От лекарств Афет избавилась сразу же, закрыв за дорогими гостями дверь.
Любимая кошка, гуляющая сама по себе, как и полагается приличной кошке, но всегда возвращавшаяся к Афет, исчезла. Встретив ее во дворе, Афет поругала ее и позвала к себе на ужин. Пообещала накормить любимым лакомством подруги: кильками. Кошка внимательно посмотрела на старую женщину. За многие годы общения они научились понимать друг друга.
