Владимир Владмели - 11 сентября и другие рассказы
Попав в Миннеаполис, Таня испытала шок. Это был типичный провинциальный американский город. Русские эмигранты, недавно приехавшие сюда, почему-то считали, что самая перспективная специальность для женщины — это помощник зубного врача. Таня, поддавшись стадному чувству, тоже решила пойти на курсы.
— Зачем, — удивился муж, когда она сказала ему об этом, — неужели тебе нравится ковыряться в чужих зубах?
— Конечно, нет, но сейчас нам главное выжить и я готова делать всё.
— Всё ты даже мне никогда не делала, — глядя на неё сквозь очки, сказал Дима.
— Если бы ты был миллионером, может и делала бы.
— Открой свою музыкальную школу, может тогда ты и сама станешь миллионершей.
— Кому здесь нужна музыка, тут люди не думают об искусстве, а зубы есть у всех и лечить их должен каждый.
— Должен — да, но лечат только те, у кого есть страховка, к тому же оборудование в Америке первоклассное и пломбы не вылетают каждый год, как при бесплатной медицине. Что же касается искусства, то в одном Миннеаполисе профессиональных оркестров пять штук.
— Почему же тогда Гриша переквалифицировался в программиста? Ведь он был отличным скрипачом.
— Ты слышала, как он играет? Одной техникой, совершенно без эмоций. Для него программист — это идеальная профессия, он и музыкой, наверно, занимался из-под палки. Может он с детства хотел изучать компьютеры, а родители ему не давали.
— Лауреатом он тоже стал из-под палки?
— Какая разница? Гриша — это Гриша, а ты — это ты. Ты всегда любила работать с детьми.
— Конечно, когда я могла с ними объясниться.
— Учи язык.
— Я буду его учить, общаясь с больными.
— Вряд ли они смогут разговаривать с бормашиной во рту.
Всё-таки Таня поступила на курсы медсестёр и начала изучать анатомию. Предмет этот давался ей тяжело. Цветные иллюстрации внутренностей человека вызывали у неё тошноту, а их латинские названия не лезли в голову. Чтобы помочь жене, Дима купил скелет, принёс его домой и, поставив его в гостиной, сказал:
— Вот тебе наглядное пособие, теперь мы будем учиться вместе. Ты будешь рассказывать мне все свои домашние задания.
— Зачем?
— Повторенье — мать учения.
— А кто отец?
— Там было беспорочное зачатие, — ответил Дима, приклеивая к челюсти черепа сигарету, — видишь это заядлый курильщик. Вот скажи мне, пожалуйста, на какой орган сильнее всего действует никотин?
Таня ткнула пальцем туда, где должна была находиться печень.
— А как это будет по латыни.
Таня ответила.
На следущий день Дима воткнул в рот черепа пустую бутылку, через неделю надел на него бейсбольную шапочку козырьком назад, а перед новым годом отрезал у гирлянды две зелёные лампы и засунул их в пустые глазницы. Таня в тот день вернулась домой поздно вечером и, повернув выключатель, увидела в комнате скелет с горящими глазами. Её это зрелище совершенно не испугало. Она подошла ближе и долго смотрела на скелет, а утром заявила, что медицинская карьера не для неё.
Бросив курсы, она стала учить английский. Язык тоже давался ей непросто, но после всех этих мандибул и максил[24], казался детской забавой. Самое же главное он не вызывал отрицательных эмоций. Вскоре она устроилась в музыкальную школу. Каждый урок требовал от неё длительной подготовки, но она любила преподавать и недостаточное знание языка компенсировала опытом. Она старалась не обращать внимания, на то, что её ученики часто приходили на занятия в спортивной форме, сразу же после тренировки по футболу или плаванию. Её задачей было научить их игре на фортепьяно.
На отчётный концерт её студенты явились в самом затрапезном виде. Большинство не могли как следует выйти на сцену и поклониться, а во время выступлений одноклассников они и их родители шелестели программкой, рассматривая её со всех сторон. Программка действительно была произведением искусства. Дима долго колдовал над ней, используя все ресурсы компьютерной графики. Он увлёкся этим и мог часами сидеть перед монитором, но в квартире, которую они снимали, у него не было своего кабинета и он уже давно уговаривал Таню купить дом. После концерта он возобновил этот разговор. Он сказал, что сейчас как раз продаётся много домов в новом районе, который называется «Лебединое озеро».
— Там же всё очень дорого, мы не потянем, — возразила Таня.
— Открывай свою музыкальную студию, тогда потянем.
— Ну, уж нет, меня школа вполне устраивает.
— Она только называется школой, у неё даже нет своего помещения, работать тебе приходится в разных местах, зарплата микроскопическая, а бенефитов[25] никаких. Послушай меня, «Лебединое озеро» просто ждёт, чтобы на нём создали музыкальный остров.
— Ты-то откуда знаешь?
— Там много детских площадок, а молодые мамаши даже в будни прогуливают своих детей.
— Ну и что?
— То, что они не работают и у них есть чем платить. Я думаю, они и сами будут брать у тебя уроки от нечего делать. Мы купим там дом, дадим объявление в местной газете и к тебе толпами побегут ученики.
В следующем учебном году Таня репетировала со своими студентами уже не только музыкальные произведения, но выход на сцену, поклоны и возвращение на место. Не очень часто, но настойчиво она повторяла, что концерт — это важное событие и на него надо прийти хорошо одетым.
— А что конкретно вы посоветуете одеть? — спросила её Вида. Она выглядела гораздо старше своих 13 лет и чувствовала острую необходимость нравиться мальчикам.
— Я же не знаю, какой у тебя гардероб, подумай сама и выбери лучшее.
— А вы мне поможете?
— Помогу.
На следущий урок Вида одела новое платье и спросила, подойдёт ли оно для концерта. Таня поправила несколько складок и одобрила наряд. Через неделю Вида пришла в брючном костюме и принесла с собой ещё два.
Примерки повторялись до тех пор, пока мать Виды не сказала, что в музыкальной школе слишком много внимания уделяют нарядам. Она тоже училась музыке и тогда, в доброе старое время никто не заставлял её покупать новые платья каждый день. Раньше дети вообще больше думали об учёбе.
— Вы абсолютно правы, — согласилась Таня, которой тоже надоели постоянные обсуждения туалетов, — если вы сами поможете Виде подобрать наряд, то сделаете большое дело.
В следущий раз, когда Вида стала спрашивать, что лучше одеть, Таня сказала:
— Посмотри «Victoria Secrets»[26], там есть образцы, которые тебе очень подойдут.
После этого директриса вызвала её к себе, отчитала в самой резкой форме и потребовала, чтобы она извинилась перед ученицей.
— Они наши клиенты и от них зависит ваша зарплата.
— Вида вам жаловалась?
— Это неважно, вы не имеете права так с ней говорить.
— Я извиняться не буду, — сказала Таня.
— Даю вам время до завтра, подумайте.
Таня молча вышла из кабинета. Она не чувствовала себя виноватой. Нельзя было превращать музыкальную школу в дом моделей. Директриса просто нашла предлог, чтобы избавиться от неё. Но почему? Из-за её акцента? Из-за программок, которые сделал её муж и многие дети сохранили на память? Или из-за того, что к ней перешли ученики других педагогов?
Таня вошла в класс. Там уже сидел следущий ученик — негритёнок Джастин. У него был прекрасный слух, но долго находиться на одном месте он не мог. Таня на свой страх и риск отпускала его в середине урока на улицу, он бегал по стадиону, расходовал избыток энергии и только после этого мог опять сосредоточиться на музыке. Каждое занятие с Джастином начиналось с того, что он писал на доске: «Я люблю играть на фортепьяно, я могу просидеть спокойно 20 минут».
— Почему сегодня ты ничего не написал на доске[27], — спросила Таня.
— Вы должны называть доску «классной», — неожиданно сказала его мамаша, которая в тот день присутствовала на уроке.
— Меня учили по-другому.
— Вас учили неправильно. То, что вы говорите, является расистским термином.
— Я ведь называю мел белым, а лимон жёлтым и ни белые, ни китайцы не считают это расистскими терминами, — возразила Таня.
— Вы можете делать с мелом и лимоном что хотите, а доску, пожалуйста, называйте классной.
— Я буду называть её учебная доска афроамериканского цвета.
* * *Таня почувствовала на себе чей-то взгляд и посмотрела на сцену. Стив уже закончил первую пьесу.
— Зачем только родители заставляют его заниматься музыкой, — подумала она, подходя к фортепьяно, — это не его стихия. Ему больше бы подошла роль рыцаря Круглого Стола. Конечно, он научился читать ноты, но по клавишам бьёт как боксёр по груше, а на педаль давит как автогонщик на газ. Он даже в свои семь лет похож на викинга. Да и мамаша ему подстать, во время урока музыки, пока Стив издевается над фортепьяно, она усаживается в позу лотоса.
