Ира Брилёва - Приключения «Идиота»
Я устало пожала плечами.
— Я не знаю. Во всяком случае, пока не знаю. Надо подумать.
Марго посмотрела на меня, как смотрят на больных детей, но задала только один вопрос:
— Вы можете доверить мне своего Достоевского на несколько часов? — Я слегка замешкалась. Но она продолжила: — Если вы не доверяете мне… — начала было она, но я перебила ее.
— Я доверяю вам.
Она удовлетворенно кивнула и снова продолжила:
— Если боитесь за меня, то это лишнее. Нужно все сделать грамотно, и тогда никакого риска не будет. И давайте больше об этом не думать. А думать мы сейчас будем конструктивно. У меня есть человек, который может помочь нам в этом деле. И он сейчас здесь, у меня на приеме. Он такой же гость, как и вы. Правда, мистическое совпадение?
Да, если не знать, что к Марго я попала по чистой случайности, то можно было бы предположить, что такое совпадение легко подстроить.
Марго покрутила диск на старомодном фарфоровом телефоне, стоявшем на столике рядом с ее креслом (я даже сначала решила, что телефон игрушечный) и пропела в трубку:
— Мишенька? Окажите мне любезность, зайдите прямо сейчас в мой кабинет, мне надо с вами посоветоваться. Спасибо, мой дорогой, жду. — Марго положила фарфоровую трубку на рычаг телефона и улыбнулась нам одной из самых лучезарных своих улыбок.
Мне пришла в голову еще одна неприятная мысль.
— Марго, а стоит ли посвящать в это дело еще кого-то. Ведь человек может оказаться нескромным или болтливым.
— Не может. Миша совершенно надежный человек, — отрезала Марго, и я ей почему-то сразу поверила.
В кабинете ненадолго повисла тишина, но мне снова в голову пришла очередная мысль.
— А что мы будем делать с оригиналом? — спросила я.
— Оригинал может храниться у меня. Это абсолютно безопасно. Для всех, — тихо сказала Марго. И я снова ей поверила.
Через несколько минут в кабинет вошел молодой человек весьма приятной наружности. Черные блестящие волосы были расчесаны на пробор. Дорогой костюм хорошо сидел на его ладной фигурке. В пространстве Миша передвигался плавно, слегка по-кошачьи, а взгляд его голубых глаз был вкрадчивым. Но общее впечатление он производил вполне положительное. Эдакий мачо с хорошими манерами.
Марго поднялась ему навстречу, протягивая обе руки — то ли для поцелуя, то ли просто по привычке. Миша тепло чмокнул ее в щечку и этим ограничился.
— Знакомьтесь, это Миша. Его называют «Королем подделок». — Марго сказала это таким будничным голосом, словно представила нам обыкновенного вице-спикера Государственной Думы. Но я уже стала привыкать к ее необычной манере общения. Миша дружелюбно кивнул нам головой, и Марго вкратце изложила ему суть дела. Вернее, только ту его часть, которая касалась непосредственно изготовления дубликата книги. Миша все внимательно выслушал и попросил взглянуть на предмет. Я вспомнила, что книга по-прежнему лежит в машине, и позвонила Виктору с просьбой доставить нам книжку как можно быстрее.
Когда Достоевский наконец прибыл, Миша аккуратно взял его в руки, повертел во всех направлениях, зачем-то понюхал, затем полистал, внимательно рассмотрел значки на полях и удовлетворенно отложил книгу в сторону.
— Сейчас у нас глубокая ночь, — констатировал Миша неоспоримый факт. — Если мы прямо с утра найдем такой же экземпляр, то есть, из аналогичного тиража и того же года, то я гарантирую вам к четырнадцати часам готовый материал. — Миша был деловит и краток.
— А где можно найти такой же экземпляр, — поинтересовалась Марго.
— Да в любой зачуханной библиотеке, — усмехнулся Миша. — Эта книжка никогда не была дефицитом, ее издавали бешеными тиражами.
— Главное условие — полная скрытность. Так, так, так, — Марго барабанила пальчиками по поверхности инкрустированного столика. — Я, пожалуй, прямо с утра позвоню одной даме. Она как раз работает в нужном нам департаменте. Например, что-то вроде срочной ревизии школьных библиотек или что-нибудь такое же неприметное. Она человек крайне сообразительный, думаю, все получится. Часам к двенадцати книга будет у нас. Это предельный срок.
— Хорошо, — сказал Миша, — двух часов мне будет вполне достаточно, чтобы изготовить дубликат.
Я вертела головой, слушая их тихий малоэмоциональный диалог. Словно бы два добрых друга советовались, какого цвета шторы надо купить в спальню, а какие на дачу. Ведь сейчас на улице лето! Какие школьные библиотеки? Кто там в них сейчас сидит? Но, по спокойному тону Марго я поняла, что буквально через пять-шесть часов, то есть, как только почтенные российские граждане изволят проснуться, то некоторым из них придется слегка попотеть. А может и не слегка. А еще меня позабавил тот факт, что Мишина гипербола про «зачуханные библиотеки» мгновенно ассоциировалась у Марго таким странным образом. Бедная российская школа! И как у нас в таких библиотеках всякие Ломоносовы и Ландау вырастают?
Когда все технические вопросы были улажены, Марго повернулась к нам с Ленкой и ласково сказала:
— Вот и все. Где-то между двумя и тремя часами пополудни я передам вам новый экземпляр книги. А сейчас вам просто необходимо поспать.
Я была полностью с ней согласна. А Ленка тем более, потому что она давным-давно спала, свернувшись калачиком в роскошном золоченом кресле. Я бесцеремонно растолкала Ленку, и, дотянув ее до машины, где она снова провалилась в глубокий сон, я последовала ее примеру — удовольствия и нервотрепка — это две вещи, которые изматывают больше всего на свете.
Когда мы вернулись домой, было уже почти четыре часа утра. Глаша успела разложить все вещи и книги по местам, и квартира приобрела свой привычный вид. Мы с Ленкой, совершенно измочаленные, завалились спать, даже не дотянув до ванны.
Наутро, вернее, к обеду, я проснулась и поняла, что выспалась. Слава богу! Если бы я не выспалась, то день пошел бы насмарку. Такой у меня организм. Если я как следует не высплюсь, то хожу потом весь оставшийся день как сомнамбула, больная и злющая, и тупо жду вечера, в надежде выспаться следующим утром.
Я сладко потянулась, вылезла из-под одеяла и пошлепала в душ. После душа я почувствовала себя совсем человеком и поняла, что зверски хочу есть. Точно! Ведь вчера, пока не нагрянули все эти неприятности, я и собиралась удрать с этого голодного банкета, потому что страшно захотела есть. Я сейчас уже и думать забыла об этом! Вот что делают с нормальным человеком здоровый сон и отличный душ.
Глаша приготовила на завтрак салат из моих любимых морепродуктов. Я обожаю итальянский салат под названием «Фрутто ди маре». Ничего замысловатого там нет. Просто слегка обжаренные кусочки кальмаров, осьминогов, креветок, мидий и всякой прочей морской живности в теплом виде разложены на листьях салата с дольками болгарского перца, и вся эта красота приправлена чуточкой оливкового масла. Бесподобно вкусно и полезно!
Потом мы с Глашей выпили по чашечке кофе, и я снова залезла в Интернет, поковыряться и посмотреть, не появилось ли что новенького из интеллектуальных развлечений. Вчерашняя наша «пати» как-то не весьма удалась, и я испытывала перед Ленкой легкое чувство вины. В Интернете все было по-прежнему. Из интересностей — только заявленное на сегодня открытие художественной выставки неизвестного мне авангардиста. Ну и ладно! Значит, пойдем приобщаться к прекрасному. И я пошла будить Ленку.
Через полтора часа мы с Ленкой, раскрашенные в свой самый выгодный боевой раскрас и одетые согласно случаю, важно вплывали на выставку. Очередь там оказалась непролазная. Но нам повезло, Ленка встретила знакомого художника, а он имел самое непосредственное отношение к организации этой выставки — он был личным другом авангардиста, чьи картины сегодня выставлялись. Художник поволок нас знакомиться с автором, и мы попали в самую гущу артистической тусовки.
Кого здесь только не было! А я думала, что арт-бомонд в это время еще дрыхнет. Видимо, не весь. Самые интеллектуально продвинутые ходили от одной картины к другой, со знанием дела прищуривали глаз, обсуждали форму и колористику, и вообще делали вид, что они в этом отлично разбираются.
Но мне, как в свое время Станиславскому, хотелось воскликнуть на всю галерею — не верю! Вместо этого я скромно отирала стенку в обществе автора, который уже полчаса пытался объяснить мне, что все искусство, которое было до авангарда — это глубокое ретро, почитаемое, но устаревшее. Я так не думала, но чтобы не расстроить юбиляра, скромно помалкивала.
Ленка слушала художника, раскрыв глаза и рот одновременно. Я выяснила, что она была на таком вернисаже второй раз в жизни. Первый раз ее мама водила на выставку детского рисунка, когда Ленка училась в третьем классе, и она мало что запомнила. Но здесь ей явно нравилось. Особенно художник-авангардист. Да, его речь действительно была пылкой и убедительной. Но вскоре он мне окончательно наскучил, и я решила прогуляться по выставке самостоятельно. Извинившись, и объяснив, что я люблю сосредотачиваться на искусстве в одиночестве и получив вдогонку благодарный Ленкин взгляд — похоже, она положила глаз на этого авангардиста, — я стала медленно перемещаться по выставке, рассматривая работы.
