Эфраим Севела - Ласточкино гнездо
Далеко впереди свернула к тротуару другая машина и припарковалась, двигаясь задом, пока не стукнулась о бампер автомобиля, где сидела Лидия. Из машины выскочил Безруков и прильнул к ветровому стеклу, за которым мерцали расширенные от страха глаза Лидии.
Безруков. Открой! Сейчас же выходи из машины!
Лидия не слышит его слов, но по движениям губ и мимике догадывается, о чем говорит Безруков.
Он подергал ручки всех дверей, с досады стукнул по стеклу. Лидия от страха сжалась в комок.
Безруков еще раз пригрозил ей кулаком и, оглянувшись по сторонам, вытащил из кармана пистолет и приставил его дулом к стеклу, за которым неподвижно белело Лидино лицо. Девушка закрыла глаза. Выстрела не последовало. Когда она робко открыла глаза, Безруков стоял в стороне от автомобиля, спрятав руку с пистолетом в карман. Из паба вывалилась пьяная ватага и, горланя, прошла мимо машины. Лидия закричала, но ее голос не был слышен. Тогда она стала лихорадочно крутить рукоятку, чтоб опустить стекло. В машину ворвался пьяный галдеж, но, увидев, как ринулся к ней Безруков, Лидия поспешно подняла стекло до отказа, снова отключившись от звуков внешнего мира. Безруков прилип к стеклу, всем корпусом прикрыв руку с пистолетом, наведенным на Лидию.
Спасение пришло с двух сторон. Из паба бежала с картонкой пивных бутылок Джейн, а мимо прошествовали два важных лондонских полицейских, «Бобби», в черных плащах и старомодных черных шлемах, затянутых ремешками на подбородках. Безруков ретировался к своему автомобилю. Но Джейн успела разглядеть, его и, не раздумывая, остановила полицейских.
Джейн. Пожалуйста, садитесь к нам в автомобиль и проводите домой. Я вас очень прошу.
Первый полицейский. Видите ли, уважаемая, если каждую подвыпившую леди лондонская полиция будет провожать домой, то город останется незащищенным и отданным на милость преступникам.
Джейн. Вот он, преступник! Этот человек преследует нас!
Полицейские посмотрели, куда она показывает, но уже было поздно: автомобиль Безрукова отъехал, не зажигая огней, и растворился в темноте. Лидии, наконец, удалось открыть стекло.
Лидия. Он угрожал мне пистолетом! Он от нас не отстанет!
Второй полицейский. Кто он? Вы его знаете?
Джейн. Садитесь к нам. Помогите живыми добраться домой. Я вам все объясню по дороге. Речь идет о крупном международном скандале.
61. Интерьер.
Гостиная в доме Дэвисов.
(Ночь)
Первым, кого увидели Джейн и Лидия, был зареванный Ларри, в ночной пижаме. Он бросился к матери.
Ларри. Папа! Был выстрел! Он не отвечает! Я слышал выстрел!
Ларри , захлебываясь плачем, тыкал пальцем в двери кабинета.
Джейн. Роджер! Роджер! Отвечай!
Дверь не поддавалась.
Полицейские молча вдвоем навалились на дверь и высадили ее. Кабинет был освещен. На ковре ничком лежал Дэвис. У его головы ковер алел расплывшимся пятном. На столе валялся пистолет. Ларри взвыл тоненьким голоском, как щенок, которому отдавили лапу.
62. Интерьер.
Павильон киностудии.
(День)
В том же павильоне лондонской киностудии, где совсем недавно англичане так весело и шумно отмечали прибытие своих советских партнеров. Под стук молотков рабочие разбирают декорации и в числе прочего реквизита со стены снимают и уносят на склад большой портрет Лидии. Среди хаоса разобранных декораций пробираются двое — британский продюсер и представитель Министерства культуры СССР, видно, срочно прибывший из Москвы.
Продюсер. Я не смотрю так безнадежно на создавшуюся ситуацию. Работа над фильмом может быть возобновлена, как только выяснится статус нашей главной героини.
Представитель министерства. Что может выясниться? Она изменила своей стране. Она — предатель.
Продюсер. Ее личное дело — выбор страны проживания.
Представитель министерства. Это у вас так считают, а у нас — нет.
Продюсер. Какое это имеет отношение к бизнесу? В фильм вложены деньги, с актрисой подписан контракт, и как только ей предоставят политическое убежище, то есть легализуют ее пребывание в Англии, она вернется к работе.
Представитель министерства. Только без нас. Советская сторона с этой актрисой дела иметь не желает и не будет. Ни при каких обстоятельствах.
Продюсер. Поменять актрису на главную роль, когда фильм уже почти снят? Вы посчитали, во что это обойдется? Ваша страна согласится покрыть все убытки?
Представитель министерства. Если уж считать убытки, то, по крайней мере,
— платить пополам. Не мы в Москве похитили английского актера, а вы в Лондоне — советскую актрису.
Продюсер. Простите, то вы именуете ее предателем, изменником Родины, то советской актрисой…
Представитель министерства. Я оговорился. Но, в любом случае, это случилось у вас. Вы не доглядели.
Продюсер. Кино — не тюрьма, и мы не держим в штате надзирателей.
Представитель министерства. На что вы намекаете?
Продюсер. Вы не читали утреннюю газету? Уважаемый автор нашего фильма советский писатель Анатолий Безруков объявлен персоной нон грата и ему предложено покинуть пределы Великобритании в 48 часов. При ближайшем рассмотрении он оказался майором КГБ.
63. Экстерьер.
Кладбище.
(День)
День выдался по-лондонски пасмурным. Через Хайгейтское кладбище движется длинная похоронная процессия. Вслед за гробом отец с матерью ведут под руки вдову. Все — в черном. Много венков с траурными лентами. Процессия движется вглубь кладбища мимо частокола памятников на старых могилах. С постамента одного из них хмурит брови бородатая бронзовая голова Карла Маркса.
Замыкает траурное шествие кучка работников советского посольства в Лондоне. Один из тех, кто держит венок, —представитель Министерства культуры СССР, с подобающим случаю постным выражением на обрюзгшем, заплывшем жиром лице.
Внезапно его маленькие глазки вспыхивают угольками. Он столкнулся взглядом с Лидией.
Одетая в траур, она стоит у края дорожки в ожидании, окруженная полудюжиной полицейских в штатском.
У могилы плотно сбилась скорбная толпа. Священник читает прощальную молитву. Его монотонный голос обрывает женский вскрик.
Джейн. Где Ларри? Он был рядом со мной! Где мой сын?
64. Интерьер.
Комната.
(Вечер)
Эта просторная комната может служить и жильем, хотя много в ней всего и от служебного помещения. За письменным столом на железном сейфе — крохотный бронзовый бюстик Ленина. На диване — неубранная постель. На полу — чемодан с багажной этикеткой… «Аэрофлота». В комнате двое — Безруков и подполковник Калинин, некогда в Москве подвизавшийся в амплуа мужа Лидии, а теперь срочно прибывший в Лондон, чтоб расхлебывать заварившуюся здесь кашу.
Калинин. Подпишите здесь, что вы сдали мне все дела. Не упустив ни одной мелочи. Я беру в свои руки руководство операцией Я эту проститутку… вашу Лиду достану из-под земли… живой или мертвой. И надо спешить, пока она не дала компрометирующие нас показания. Но это уже будет сделано без вас, майор.
Безруков. Слава богу, я еще не понижен в звании.
Калинин. Это вы узнаете в Москве. А теперь пройдемте вниз. Я хочу познакомиться с заложником.
Они спускаются по внутренней лестнице в подвал. Безруков своим ключом отпирает замаскированную в стене дверь.
Калинин. Ключи отдайте мне. Вам они больше не понадобятся.
Он берет у Безрукова связку ключей и прячет в карман.
В подвале, оборудованном под жилье, но без окон, забился в угол дивана Ларри.
Калинин. Здравствуй, мальчик.
Ларри набычился и не отвечает.
Калинин. Английские дети, я слыхал, отличаются хорошим воспитанием.
Безруков садится рядом с Ларри, обнимает его. Ларри стряхивает его руку.
Безруков. Будь умницей, Ларри. Лично против тебя мы ничего не затеваем. Так надо. Потерпи. Твоя мамочка выручит тебя. Ты хочешь с ней поговорить?
Ларри. Мама — здесь?! Она приехала за мной!
Безруков. Еще нет. Но обязательно приедет. А сейчас ты с ней поговоришь…
Ларри. По телефону?
Безруков. Нет, вон в тот микрофон. А кассету мы ей дадим прослушать. Ну, говори. Мама несомненно соскучилась по твоему голосу.
65. Интерьер.
Гостиная в доме родителей Джейн.
(Вечер)
Джейн , непричесанная, полуодетая и, должно быть, изрядно пьяная, если судить по валяющейся на ковре пустой бутылке и наполовину выпитому стакану в ее руке. Другой рукой она прижимает к уху телефонную трубку, откуда доносится срывающийся на плач голос Ларри.
