Эмиль Брагинский - Московские каникулы

– По-твоему, я тоже совок? – обиделся Гриша.

– Ты хуже, ты большевик! – кинула ему в лицо Дуся. – Позарился на миллионершу, а тебе с ней светить не может. Нужен ей твой совковый бардак, как щуке презерватив!

– Завтра эта щука улетает, – с усмешкой доложил Гриша.

– Ну и враг с ней! – небрежно отмахнулась Дуся.

Гриша поднял бутылку виски, поглядел на свет – пустая, и предложил продолжить собрание вместе с итальянским лимонным ликером, что, между прочим, чисто женская вещь. Дуся поморщилась:

– Смерть была сладкая и липучая!

– А что? – Гриша уже разливал тягучую светло-желтую жидкость. – Погибли от ликера, который сделан где-то в Тоскане или Умбрии. Красивая валютная смерть!

Оба опрокинули по полной рюмке, и обоих повело от отвращения. И тут Гриша сорвался, до этого момента он сдерживался, но тут сорвался:

– Она паскуда!

Дуся радостно запричитала:

– Ты понял, ты осознал, Григорий! Вынь ее из себя! Выброси к чертовой матери!

Гриша согласно покивал, поднялся со стула и начал раздеваться. Дуся тоже поднялась и в некотором смятении стала расстегивать блузку:

– Григорий, ты чего задумал? Ты захотел со мною… Москва – Клин, Клин – Москва? Прежде ты никогда… Я, конечно, не против… но знаешь поговорку – там, где живешь, там не того…

– Извини! – опомнился Григорий. Он уже успел снять рубашку и брюки. – Я про тебя забыл. Мне переодеться надо…

Соседка Дуся выпрямилась в состоянии крайнего оскорбления. Соседка Дуся застегнула на блузке две пуговицы. Соседка Дуся неверными шагами направилась к двери и запела напоследок хамское:

Он отнял мою надежду,Растоптал мою любовь,Я не знала, что он сука —Только пьет девичью кровь…

В Доме для Приемов итальянский Министр, синьор Маурицио Каппаттини, представил Лучану Премьер-Министру России:

– Это синьора Лучана Фарини. Она как бы символизирует итало-русскую дружбу. Мать ее мужа, известного адвоката, была из России, и синьора Фарини превосходно говорит по-русски!

Премьер-Министр поцеловал Лучане руку. Поцеловал с удовольствием. Он был не чужд женской красоты и пригласил Лучану на вальс. Лучана танцевала с Премьером, была наверху блаженства и совершенно забыла про существование какого-то там Гриши.

В этот момент Гришин кабриолет затормозил возле Дома для Приемов.

Возле тотчас оказался молодой человек в штатском. Он не сказал: «А ну мотай отсюда, покуда цел!» Он сказал вежливо:

– Проезжайте, пожалуйста, здесь останавливаться нельзя!

– Знаю! – спокойно ответил Гриша и вылез из машины. Был на нем строгий черный костюм, на котором поблескивала золотая медаль лауреата Государственной премии.

Сотрудник в штатском оценил костюм и медаль, и машину тоже, среди этих, которые в искусстве или в науке, много недоделанных, могут ездить на такой вот уродине, а вслух сказал:

– У вас приглашение есть?

– Оно на проходной! – И Гриша зашагал к проходной.

Там он предъявил не приглашение, которого у него не было и в помине, а свою визитную карточку:

– Передайте, пожалуйста, господину итальянскому Министру, синьору Каппаттини, я был его гостем, во главе научной делегации, в Риме. Приглашение пришло ко мне в научный институт, а там секретарша беременна от начальника. – Гриша врал вдохновенно, и охранники заслушались. Когда врешь, нужно вставлять достоверные, бытовые детали, Гриша это знал и продолжал работать на достоверных деталях: – Начальник не хочет на ней жениться, уволить совестно, секретарша совсем ополоумела, она мне только что позвонила, что специальный курьер приносил приглашение, она про него совершенно забыла и, куда подевала, не знает!

– Минуточку! – сказал охранник. – Вам придется обождать. Мы попробуем связаться с господином Министром.

В зале, где проходил прием, элегантный, но невзрачный мужчина, извинившись, протянул синьору Каппаттини визитную карточку Гриши. Министр понятия не имел ни о каком Григории Скворцове. Помощника поблизости не было. Скворцов, Скворцов… У этих русских такие дикие фамилии. Наверное, он забыл этого ученого, но признаваться в потере памяти…

Министр кивнул, что обозначало «пропустите», и опустил визитную карточку Гриши в карман.

Когда Гриша появился в зале, Лучана стояла возле Министра и щедрой улыбкой поддерживала беседу, которую он вел с каким-то явно ответственным дядей, – захватывающая беседа шла о поставках итальянской дорожной техники.

Гриша взял Лучану за руку, она порывисто обернулась, глаза ее расширились от изумления.

– Я краду вашу даму! – сказал Гриша, нахально сказал, по-английски.

Министру было сейчас не до Лучаны, дорожная техника была важнее, она сулила немалую выгоду, а Лучана не сулила никакой.

Орхестр играл танго. Гриша и его дама влились в ряды танцующих.

– Как ты сюда проник? – прошептала Лучана. – Что на тебе за медаль? Кто ты на самом деле, я не понимаю.

– Я твой возлюбленный, разве ты об этом уже забыла? – угадал Гриша.

– Ты не должен на меня сердиться… Маурицио делает мне паспорт, он договорился с Послом…

– Он может все! – Гриша кинул в сторону Маурицио сердитый, ревнивый взгляд. – У него лицо мафиози!

Гриша танцевал блестяще, выписывая невероятные узоры, и остальные танцующие освободили для этой пары центральное пространство.

– Ты великолепна, – Гриша сказал это Лучане на ухо, – но не хватает одной детали!

Он добыл из-под пиджака оранжевый жилет, пригодный для того, чтобы перекладывать в нем шпалы или вывозить мусор, и накинул жилет на Лучану:

– Господа, прошу внимания! Это последний писк женской моды! – и первым зааплодировал.

Люди, которые здесь собрались, знали правила этикета и тоже стали аплодировать. Лучана раскланялась.

– Ненавижу! – одними губами сказала она Грише, а он ответил достаточно внятно:

– Взаимно! – и удалился, так и не отведав правительственных яств.

Супермодная молодая дама, одетая, нет, скорее, раздетая в огрызок платья, приблизилась к Лучане и заискивающе спросила:

– Вы не поделитесь секретом – от какого кутюрье этот дивный жилет?

– Не поделюсь! – сухо, одними губами, но приветливо улыбнулась Лучана.

Она подошла к столу, заставленному разнообразными напитками, кто-то незнакомый налил ей бокал чего-то крепкого. Она осушила бокал единым духом, что выпила – понятия не имела, но то, что это была какая-то гадость, – абсолютно точно.

Официальный прием закончился поздно. Многочисленные гости никак не желали уходить, пока дочиста не очистили столы с закусками и особенно столы с напитками. Халява, господа, бывшие товарищи! Любимое развлечение сегодняшних тусовщиков.

Поскольку прием давался в его честь, синьор Каппаттини вынужден был уходить одним из последних. Лучана к этому времени, переживая явление Гриши, набралась… в общем, прилично набралась, и в машине, отвозившей Министра и его неизменного помощника, Лучана заснула крепким, пьяным сном.

Снилось Лучане, что она венчается в соборе Санта-Мария Маджоре, куда только что прибыла в карете. Для незнающих – этот собор находится в Риме. Одета была Лучана в белое подвенечное платье от Валентино, а жених – это, конечно, Гриша – в потрясающий костюм, тоже от Валентино. Кажется Лучане, что она от счастья едва не возносится вверх, где потолок уже много веков окаймлен знаменитыми золотыми мозаиками. Свидетели со стороны невесты – это московская соседка Дуся и бывшая Гришина жена, а свидетели со стороны жениха – начальник отделения милиции и, теперь уже бывший, муж Лучаны Джан-Франко.

Священник, как и положено, спрашивает Гришу – согласен ли он взять в жены Лучану, а Гриша отвечает – нет! Не согласен! И обрушивается на Лучану с бранью на всех языках – на русском, итальянском, английском, еще на каком-то. Потом Гриша поднимает Лучану на руки, выносит из собора и выбрасывает в фонтан. Да, в фонтан, хотя Лучана отлично знает, что фонтана перед этим собором нет! Но может быть, его специально соорудили к свадьбе, чтобы Грише было куда выкинуть ненужную ему невесту!

Лучана проснулась в ужасе. Открыла глаза. Не поняла, куда она едет, с кем и зачем, и снова заснула. Что ей снилось на этот раз – никому не известно, ей самой тоже. Так что четвертый сон надо считать последним сном синьоры Фарини во время московских каникул.

Когда правительственный автомобиль подкатил к резиденции Посла, где изволил остановиться синьор Министр, тот приказал помощнику:

– Отнеси ее в комнату!

– В вашу?

– Ты с ума сошел! Это жена моего лучшего друга – Джан-Франко!

На лице помощника отразилось недоумение. И он был прав. В подобных делах лучший друг не бывает препятствием. «Должно быть, господин Министр сильно устал, или он постарел, бедняга!» – подумал помощник, унося тяжеленькую Лучану в отдельную комнату. Отнести ее к себе помощник не рискнул, хотя ничего против этого не имел, даже наоборот.