Банана Ёсимото - Ящерица (Сборник рассказов)
В доме моего жениха среди прочей утвари имелся аппарат для приготовления эспрессо. Поэтому я могла когда угодно выпить крепкого кофе, не покидая дома. Но за время своей работы в компании я очень привыкла к тому жиденькому напитку, который подавали в этом кафе. Поэтому, уже уволившись, я специально приходила сюда выпить чашечку-другую. На этот раз я возвращалась домой с покупками и по дороге заглянула в «Дотур». Было около шести вечера. Я сидела за столиком, задумавшись о чем-то, не глядя на происходившее вокруг. Поэтому я не заметила, как в кафе зашел мой давний знакомый, видеть которого сейчас мне хотелось меньше всего на свете.
С другой стороны, если бы меня спросили: «С кем из своих бывших друзей ты хотела бы встретиться до того, как выйдешь замуж?» — я бы без сомнения выбрала именно К.
На секунду мне показалось, что я бессознательно окликнула его.
Но нет. Это он неожиданно произнес мое имя:
— Акеми?
Он смотрел на меня горящими глазами. Окончательно растерявшись, я даже не попыталась сделать вид, что он меня с кем-то путает. А виртуозная ложь такого рода — дело тонкое. Если момент упущен, ничего уже не поправишь.
— Давно не виделись. — Я придала лицу озабоченное выражение.
Но это ни в коей мере не повлияло на его воодушевление. Он с улыбкой от уха до уха уселся за мой столик.
— Ну так что, значит, свадьбу справляешь?
— А ты, значит, на весь свет об этом трезвонишь? — я попыталась ответить в тон.
— Да я без злого умысла. Просто удивился очень.
— И что ты теперь поделываешь? — Мне показалось, что самое время сменить тему. — Ну, после того, как пузырь[9] лопнул?
В свое время он руководил компанией, занимавшейся импортом антиквариата из Испании и других стран. Для того чтобы улучшить свое финансовое положение, он чуть ли не силой заставлял людей покупать свой товар. Правда, все, что он продавал, было очень высокого качества и, кроме того, считалось вещами исключительными — его магазин пользовался популярностью. Потом прошел слух, что его предприятие разорилось.
— Что я делаю теперь? Да все так же работаю. Открыл небольшую лавочку. Работа в основном ночная — развозить по домам заказы. Мы специализируемся на европейской кухне. Кстати, я неплохо на этом зарабатываю. Желающих устроиться на работу пруд пруди. Теперь я занимаюсь только руководством, а вначале еще и готовил. Я теперь профессор жареной картошки. — Он засмеялся.
— Да, всякое бывает.
— Но, как всегда, жизнь прекрасна!
— А как дела у остальных?
— Живут дружно, СПИДом не болеют.
— Да ну?
Бессмысленный получался разговор, но тут он вдруг резко произнес:
— Знаешь, я сейчас кое-что тебе скажу. Только не обижайся. Если ты имела неосторожность вляпаться в это — тебе будет не так просто отвертеться. Любому было бы трудно, а тебе в особенности. Ты ведь из тех бабенок, которые днем, сидя на рабочем месте, кончают при мысли о выходных.
— Что-то никак не вспомню, о чем ты говоришь. Видимо, госпитализация пошла мне на пользу.
— Да, ты всегда была такая. Всегда сидела с каменным лицом в стороне от компании. Я-то думал, что это нарциссизм самого низкого пошиба. Но ты, похоже, просто искала чего-то другого. Такого, о чем собиравшиеся там лохи даже понятия не имели…
— Я всегда интересуюсь только тем, чем занимаюсь в данную минуту, — бесстрастно произнесла я.
— Ты думаешь, что свадьба пойдет тебе на пользу? Думаешь, это тебя защитит? Ты что же, можешь променять свою жизнь на беззаботное существование в симпатичной квартирке? — В его словах было больше искреннего удивления, чем сарказма.
Я вспомнила, что в жизни он был так же откровенен, как в постели.
Вот тут-то меня и настигла ностальгия. Минутная слабость — и я целиком во власти прошлого — все вокруг пропиталось духом того времени, я чувствую сладкую дрожь во всех членах. Прошлое с силой захлестывает меня, но я сопротивляюсь:
— Представь себе, что я хочу снова стать маленькой девочкой и ходить в детский сад. Надеюсь, тебе ясно, что это невозможно. Так вот, то, о чем ты говоришь, невозможно еще в большей степени. Все кончено. Секс меня уже не интересует.
— Неужели? Вспомни, сколько сил и энергии ты положила на это дело. Знаешь, дорогуша, ты ведь единственная в своем роде. Я никогда — ни до, ни после тебя — не встречал ни в ком столько пламенной страсти.
— Вот я и перегорела. Слишком пламенная была. Хватит с меня. Я обычно не делаю того, чего не хочу делать. Или ты считаешь, что в такой позиции есть что-то плохое? Напомни мне, разве в нашей компании не все так поступали? А ты, кажется, последний стыд потерял: пытаешься объяснить мне, чего я на самом деле хочу.
Я говорила, а сама присматривалась к нему. В нем было что-то странное. Раньше я ничего подобного не замечала. Вероятно, за то долгое время, что он выставлял разным людям на обозрение всевозможные части своего тела (которое принято показывать только супруге или врачу), внутри него что-то повредилось.
— Так ведь, в отличие от тебя, я не гений.
— Ты о сексе? — Я рассмеялась.
— Я не о сексе, а о твоей исключительной способности наслаждаться каждой секундой жизни. О твоем гениальном умении идти только вперед, не жалея ни о чем. О твоей феноменальной вере в то, что ты движешься куда-то: «достигаешь совершенства в…», «теряешь интерес к…» и переходишь на следующий этап. Но ведь это обман. На самом-то деле всю свою жизнь люди топчутся на одном и том же месте!
— Я не вижу никакого смысла в теоретических рассуждениях. Мне просто осточертело постоянно находиться среди людей, быть частью группы. Я не могла больше оставаться в этом замкнутом пространстве, вбирающем в себя все новые и новые человеческие ресурсы только для того, чтобы раздавить и обезличить их. Эта омерзительная система больше всего напоминает тайное сообщество полоумных заговорщиков. Некоторое время мне казалось, что все чудесно, все дозволено и можно ничего не бояться. Даже смерти. Я чувствовала себя как в сказке и днем, и ночью. Но когда это время прошло, в одну секунду мне все опостылело… Ты катался когда-нибудь на американских горках?
— О чем это ты? Не был я ни на каких горках.
— Все садятся в вагончики, которые въезжают на высокую гору. Представь себе, на фоне заката, с дикой высоты по крутым петлям аттракциона несутся маленькие вагончики. Люди, сидящие в них, на какое-то мгновение становятся единым целым. Они орут от страха. Ты видел когда-нибудь, чтобы японцы орали? — а они визжат, не переставая. Они чувствуют, что не зря ехали в Диснейленд. Им радостно от того, что в этот погожий день они прокатились на американских горках. А с другой стороны, им грустно. Они знают, что этот день уже никогда не повторится. Они знают, что больше никогда не увидят тех, с кем в течение нескольких страшных мгновений неслись вниз на бешеной скорости. Их счастье, их единение длилось всего лишь три минуты.
— Ну и что?
— Вот так и наша компания: ощущение счастья и единения прошло, и все стало невыносимым. Видимо, я просто перенапряглась. — Я продолжала развивать свою мысль, хотя чувствовала, что чем больше я говорю, тем меньше он понимает. Мне не слишком важно было — поймет он меня или нет, но рассказывала я доходчиво, в лучших традициях художественной литературы. Не могу сказать, чтобы я лгала, хотя и всей правды не сказала…
Пришло время, и, как созревший плод падает с ветки, я оставила свою прежнюю компанию. Теперь я удалялась от нее, подобно речной воде, несущейся неизвестно куда. И в моей реальности не было места теоретическим рассуждениям.
Зачем же я пытаюсь объяснить ему, что со мной происходит?
Не иначе как во имя того уважения, которое я когда-то испытывала к этому человеку. В память о былой привязанности.
— Ты разве себя не помнишь? — спросил он. — Ты была неотразима. Я восторгался тобой, боялся тебя. Не раз мне казалось, что ты просто сумасшедшая. Мне казалось, что ты самая неистовая во всем мире. Способная пожрать всех и вся. После тебя я много кого встречал и много о чем слышал. Но, видимо, существует какая-то граница, которую мы не в состоянии перейти. Ни в ком я не находил твою безумную искренность. Ты думаешь, после свадьбы тебе удастся забыть эту страсть?
«В этом-то вся разница. Я не знаю, как тебе, но лично мне надоело. Я устала от бессмысленного мельтешения. Кончилось то время, когда я, как девочка, не спала ночами оттого, что мне хотелось получить то-то и то-то или сделать так-то и так-то. Скорее всего, у нас просто разный порог насыщения. Ты, похоже, не против хоть всю жизнь по выходным трахаться с этими придурками. А меня достало». — Я не находила подходящих слов, чтобы более или менее пристойно выразить эту мысль, поэтому промолчала. Кроме того, мне не хотелось обсуждать с ним заключенный в этой мысли намек на «дискриминацию» и «гениальность».
