Виктор Пелевин - П5: Прощальные песни политических пигмеев Пиндостана
– Почему? – спросила Танюша.
– Он, когда присел на корточки, прицепил к ней две тонкие лески. А сейчас, когда руками машет, наматывает их на руки. Поэтому она и поднимается...
Когда надувная женщина поднялась до высоты его плеч, фокусник сделал несколько особо замысловатых пассов и стал медленно отходить в сторону от фонаря. Надувная женщина, однако, осталась висеть на месте.
– Дошло? – прошептал Алексей Иванович. – Он ее перецепил на леску, которая была раньше подвешена к этому фонарю. Она тонкая, как паутина. И он нас специально так поставил, чтобы ее видно не было.
– Господи, – вздохнула Танюша. – И на фиг надо было ради такой ерунды про фараона рассказывать...
– Подождите, – сказал Игорь. – Может, это еще не все.
Фокусник повернулся к зрителям и жестом пригласил их подойти к висящей в воздухе кукле.
– Ага, – сказал Алексей Иванович, – вот сейчас будет разоблачение черной магии. Пошли посмотрим.
Все трое пошли к кукле.
Неожиданность случилась, когда до нее осталось метра два-три. Фокусник вдруг поднял свою палочку, указал ею на куклу, и раздался оглушительный хлопок. Видимо, она была заполнена каким-то горючим газом – сверкнула голубая вспышка, и разорванную клеенчатую оболочку отбросило далеко в сторону. Зрителей опалило близким жаром.
В следующий момент загремел записанный на магнитофон идиотский хохот, а из ящика с реквизитом высунулась голова плюшевого крокодила с печальными пластмассовыми глазами, у которых почему-то были кошачьи зрачки.
Фокусник, похоже, был очень доволен собой – тыкая в зрителей своей волшебной палочкой, он содрогался в спазмах немого смеха, который довольно правдоподобно озвучивался лежащим на ящике магнитофоном.
– Кретин, – сказала Танюша.
– Действительно, – сказал Алексей Иванович, снимая очки и внимательно их осматривая, – это уже несколько того... Хорошо, что охрану не взяли, а то бы он этого момента не пережил. Игорь, у тебя на щеке что-то синее.
– Мне обрывком этой тетки попало, – ответил Игорь. – Вообще, за такое и в глаз можно выписать.
Фокусник требовательно выставил перед собой стакан из-под попкорна.
– Он еще и денег хочет, – изумился Игорь.
– Не заводись, – сказал Алексей Иванович. – Надо ему все-таки дать что-то.
Танюша отрицательно покачала головой.
– За хамство еще платить будем.
– Сколько реквизита потратил, – вздохнул Алексей Иванович. – Ему ведь тоже жить надо.
– Жизнь – это выживание сильнейших, – отрезала Танюша. – Придет на его место другой фокусник и покажет людям фокусы лучше.
– Пошли отсюда, – хмуро сказал Игорь, трогая щеку. – А то место для другого фокусника может освободиться раньше положенного.
– Ну пошли так пошли, – согласился Алексей Иванович.
Все трое повернулись и побрели прочь. Но не успели они сделать и трех шагов, как сзади опять хрипло заиграл органчик. Алексей Иванович обернулся.
– Подожди-ка, – сказал он. – Кажется, он что-то хочет.
Фокусник вышел из-за своего разукрашенного звездами органного ящика и направился к зрителям. Приблизившись к Алексею Ивановичу, он взял его за правую руку, где тот в последние годы носил часы, и постучал пальцем по их циферблату.
– Он что, часы хочет за выступление? – спросил Игорь.
В руке фокусника появился маленький черный мешочек. Он показал его Алексею Ивановичу, а потом снова ткнул пальцем в его часы.
– Нет, – ответил Алексей Иванович. – Он фокус хочет показать.
– С вашими часами?
– Ну да, – улыбнулся Алексей Иванович, расстегивая ремешок. – Я этот фокус тоже знаю.
Он протянул часы фокуснику.
– Не боитесь? – спросила Танюша. – У вас же дорогущие.
– Нет, – сказал Алексей Иванович. – Вот смотри. Он их кладет в мешочек. Видишь? Идет к своему ящику...
Фокусник действительно положил часы Алексея Ивановича в черный мешочек и пошел к своему ящику на колесах. Оказавшись на месте, он поднял мешочек над головой и помахал им в разные стороны, словно показывая невидимой толпе. Затем он достал из ящика молоток и продемонстрировал его той же воображаемой публике. После этого он бросил мешочек с часами себе под ноги, присел и несколько раз с чувством ударил по нему своим инструментом.
– Ой, – сказала Танюша. – Он же... Он же их разбил!
Алексей Иванович засмеялся.
– Хороший звук, да? Он, когда к коробке шел, незаметно подменил мешочек. У него второй такой же, а в нем разбитые часы. Чтобы звук был убедительный. Такой характерный хруст, от которого все внутри сжимается – слышали? Сейчас он нам покажет горку шестеренок и стеклышек... Вот. А потом опять подменит мешочек и выдаст мои часы.
Фокусник сделал именно то, что предсказал Алексей Иванович – перевернул мешочек и высыпал на землю осколки разбитых часов.
– А сейчас он все назад соберет, – продолжал Алексей Иванович, – видите? Сложил в мешочек. Теперь будет делать пассы... Во... А потом принесет мешочек мне. И часы будут целые, потому что они в другом мешочке, который он сейчас незаметно вынет.
Игорь недоверчиво хмыкнул.
– Что же у него, – сказал он, – синий ремешок из крокодиловой кожи был припасен? Специально на случай этой встречи?
Улыбка сползла с лица Алексея Ивановича.
– Синий ремешок? – переспросил он.
– Как на ваших, – сказал Игорь.
Фокусник уже подошел к Алексею Ивановичу и протянул ему мешочек. Алексей Иванович взял его и вытряхнул содержимое на ладонь.
Это были его часы. Те самые, которые он перед этим отдал фокуснику. Только разбитые и сплющенные несколькими ударами молотка.
– О чем я и говорю, – сказал Игорь.
Алексей Иванович посмотрел на часы, потом на фокусника, и его лицо покраснело неровными пятнами, как будто у него очень быстро развилась какая-то кожная болезнь вроде лишая. Фокусник виновато развел руками и наклонил голову вбок, но по дрожанию кончиков рта в вырезе маски было понятно, что он еле сдерживает смех. Алексей Иванович не выдержал.
– Игорь, – сказал он, – ты у нас каратист. Ну-ка замандячь ему в пятак как следует. Только не убей.
Но фокусник уже понял, что ему угрожает опасность – и с необычайным проворством побежал прочь по дороге. Игорь гнался за ним до тех пор, пока пришедший в себя Алексей Иванович не закричал:
– Игорь, стой! Плюнь. Себе дороже будет!
Как только преследование прекратилось, фокусник остановился. Буквально выполнив просьбу Алексея Ивановича, Игорь плюнул на дорогу, повернулся и пошел назад.
– Ящик, – крикнул Алексей Иванович и указал на коробку с реквизитом.
Но Игорь и сам уже додумался до того же. Подойдя к тележке, он сильным ударом ноги перевернул ее. Из открытого люка на асфальт посыпались веревки, шарики от пинг-понга, карточные колоды, какие-то картонные диски и другие малопонятные предметы, самым красивым из которых был глянцевый зеленый цилиндр с лихо загнутыми полями. Все это было безжалостно растоптано, а затем Игорь принялся за сам ящик.
Фокусник делал вид, что его совершенно не заботит происходящее с его реквизитом. Пританцовывая на месте, он придуривался – поворачивался к зрителям спиной, наклонялся и молотил себя ладонью по выпяченному заду, потом начинал свирепо тыкать в их сторону своей волшебной палочкой или воздевал вверх руки, словно призывая на их голову небесное воинство. Выглядело это довольно смешно, и, если бы не хамская выходка с часами, он точно заработал бы денег на несколько месяцев вперед.
– Игорек, – позвал Алексей Иванович, – хватит.
Окончательно приведя тележку в негодность, Игорь вернулся к Алексею Ивановичу и Танюше.
– Идем отсюда, – сказал Алексей Иванович хмуро. – Только проблем не хватало. Вдруг у какого-нибудь педика тут предвыборная гонка... Знаешь такую пословицу – попал, как кур в шевель.
– Это поговорка, – сказала Танюша.
Повернувшись, все трое пошли прочь – в тот же туман, откуда не так давно появились.
Игорь никак не мог успокоиться и оборачивался каждые несколько шагов. Некоторое время фокусник в красно-желтой маске был еще виден – он все так же приплясывал и махал своей палочкой. Потом он исчез из виду, но Игорю почему-то стало казаться, что движение клубов тумана, который и не думал рассеиваться, – это тоже какое-то вредительство.
– Чего ты оглядываешься, – спросила Танюша, – боишься, нагонит и побьет?
– Ага, – сказал Игорь. – Именно этого и боюсь. Нам далеко еще?
– Где-то вроде здесь, – сказал Алексей Иванович. – Черт, чувствую, опоздаем.
– Нет, не здесь, – сказала Танюша. – В ту сторону мы дольше шли. Нам еще метров сто.
– Можем действительно опоздать, – повторил Алексей Иванович озабоченно, и все трое пошли быстрее.
Через несколько секунд Алексей Иванович вдруг испытал странное чувство. Что-то похожее бывает, если во время ходьбы зажмуриться и пойти в возникшую на месте знакомого мира черноту: первые шаги по отпечатавшейся в памяти картинке даются без труда, а потом возникает неуверенность, которая с каждым новым шагом нарастает и заставляет наконец открыть глаза. Только сейчас открыть глаза было сложно, потому что они были открыты и так. Алексей Иванович вдруг понял, что не может больше сделать ни одного шага, и остановился.
