Александр Закладной - Там, где наши сердца
– Который час? – спросила Наташа. – Восемь уже есть?
– Уже девять есть! – усмехнулся Андрей. – Наверное, все давно собрались. Кстати, ты не знаешь, Брайс уже вернулся из Киева?
– Честно говоря, не знаю – я у них была последний раз недели три назад.
– И я тоже, – кивнул Андрей. – Борода обещал мне позвонить насчет дня рождения Тэлы да так и потерялся.
Я не понимал, о чем они говорят. Я вообще ничего не понимал. И Андрей с каждым днем удивлял меня все больше, хотя всего лишь недавно я думал, что знаю его очень хорошо.
Наташа шла рядом с Андреем, чуть впереди, совсем не обращая на меня внимания, и мне отчего-то было грустно, что она оказалась не Галей. Я даже подумал о том, чтобы незаметно отстать от них и вернуться домой, даже замедлил шаг, но передумал.
Мы вышли на проезжую часть. Андрей повернулся ко мне:
– Сколько у тебя денег?
– Восемь гривен.
– И у меня где-то десятка, – сказала Наташа.
Андрей подмигнул мне и весело сказал:
– Ну, свои деньги оставь при себе. Гусары с дам денег не берут-с. А все-таки лучше машину остановить, да?
Наташа кивнула. У меня, конечно, никто не спрашивал, хотя на «Жигулях», которые остановил Андрей, мы ехали на мои деньги.
– Смотри, Шольц, – вдруг сказал Андрей, который сидел на переднем сиденье. – Вон Швед стоит!
Выглянув в окошко, я увидел Глеба и Олю, стоящих на остановке.
– Хм, – усмехнулся Андрей. – А мне сказал, что едет с отцом на рыбалку…
Всю дальнейшую дорогу мы ехали молча.
– Остановите, пожалуйста, у светофора, – сказал Андрей.
Машина остановилась. Я вылез первым и огляделся. В этом районе я раньше не был.
Наташа отчего-то не выходила из машины. Меня оттолкнул Андрей.
– Ну ты балда! – воскликнул он, подавая ей руку, чтобы Наташа могла вылезти. – Тебя, Денис, хорошим манерам не учили?
Я смущенно опустил глаза. Настроение испортилось, и я не заметил, как мы подошли к диковинному железному сооружению, состоявшему из трех старых гаражей и украшенного всякими надписями.
– Вот. Мы пришли, – сказала Наташа.
В нос ударил запах сырости и смешанный с ним табачный дым. Наше появление находившиеся там парни и девушки встретили дружным ревом.
– Те же и Щорс, – произнесла одна из девушек, глядя в упор почему-то не на Андрея, а на меня.
Я покраснел. Мной опять овладел комплекс, который я считаю какой-то болезнью – боязнь незнакомых людей.
– Господа планокуры, неформалы и тунеядцы, – громко сказал Андрей, – это Денис Шольц. Мой друг.
– Привет, – улыбнулась та же девушка. – Я – Атланта.
– Очень приятно, – пробормотал я, а из глубины помещения вышел огромный небритый парень с копной спутанных волос.
– Я – Борода, – проревел он, тряся мою руку.
– Денис, Шольц, – сказал я, но его оттеснила невысокая, хорошо сложенная девушка с сережкой в ноздре.
– Привет, Шольц, – произнесла она и поцеловала меня в губы. – Я Тэла.
Я покраснел еще больше.
Еще три девушки подошли и поцеловали меня, но я запомнил имя только одной – Эдельвейс. Это, по-моему, название какого-то декоративного цветка или дерева, вроде баобаба.
Парень, настраивавший гитару, кивнул мне и назвался:
– Че. Че Гевара.
Наташа подошла к нему, и он переключил свое внимание на нее. А я с любопытством стал озираться вокруг. Скорее всего, здесь действительно когда-то был гараж, но сейчас это место превратилось в какой-то рай хиппи. Я и не знал, что у нас еще остались всякие там рокеры, металлисты, хиппи, да к тому же еще и девушки.
Затем мне представили девушку Кэт и невысокого худощавого парня – панка со смешным прозвищем Кактус.
Мне казалось, что все смотрят только на меня, поэтому я отошел в сторону и уставился в потолок. Андрей разговорился с девушками. Кактус начал играть на гитаре, и я снова почувствовал себя не в своей тарелке. Но тут кто-то положил мне руку на плечо. Я обернулся. Рядом стояла Тэла.
– Чего грустишь? – поинтересовалась она. – Пиво будешь?
Неожиданно для себя я согласился.
– Давай. Только я вообще-то пиво не очень люблю.
– Зря.
Девушка подошла к ржавому железному ящику в углу помещения и достала банку пива. Протянув ее мне, она вздохнула и, словно доверяя мне какую-то тайну, тихо сказала:
– Мы раз в неделю собираем деньги и на все покупаем пиво. Я просто обожаю пиво. А сколько тебе лет? – вдруг без всякой связи спросила она.
– Восемнадцать, – ответил я и вдруг почувствовал себя совсем мальчишкой.
– Тэла, ты что, ему веришь? – воскликнул Андрей. Оказывается, он прислушивался к нашему разговору. – Ему уже почти девяносто два!
Тэла рассмеялась:
– Послушай, Денис, почему тебя называют Шольц? Похоже на немецкое имя.
– Почти угадала, – ответил я, радуясь, что мной заинтересовалась такая красивая и хорошая девушка. – Только это не прозвище и не имя – это немецкая фамилия.
– Разве ты не русский?
– Конечно, русский. Я коренной москвич, сюда на лето приехал. Дед у меня был поволжским немцем, оттуда и фамилия. А моя мама, когда вышла замуж за моего отца, стала Шольц-Аксеновой. А я уже просто Аксенов.
– Очень интересно, – сказала Тэла. – Ну ладно, сейчас притащатся остальные. Я пойду.
Она отошла, а я внимательно огляделся. Царила, как любит выражаться Андрей, «богемная атмосфера». Каждый занимался своим делом, не обращая внимания на других. Две парочки тискались на диване, три человека ругались, а Че Гевара что-то негромко напевал.
Андрей обнял одного из парней за плечи и спросил:
– Стас, я думал, что тебя здесь не увижу. Ты же, я помню, говорил, что уйдешь, мол, надоело…
– Тсс! – приложил палец к губам Стас. – Тише. Я же и ушел, только вернулся. Не хватает мне всего этого.
– Шольц, ты «Металлику» играть можешь? – рявкнул над моим ухом Борода.
Я отрицательно покачал головой, и он сразу потерял ко мне интерес. Тут мне послышалось, что Стас упомянул Кирилла, и я прислушался.
– …да вообще крыша поехала. Он на меня бокал пива вылил, когда я ему про его бывшую подругу рассказал.
– Ха-ха! Про кого это? – рассмеявшись, спросил Андрей.
– Ну, Катю, с которой он раньше встречался. Она же шлюха сейчас, ты знаешь?
Я подошел ближе. Улыбка Андрея моментально исчезла.
– Не гони, Стас. Шлюха?
Стас снисходительно похлопал его по плечу:
– Вот так вот, старичок. О времена, о нравы.
– Не гони, – повторил Андрей. – Они же опять встречаются.
Теперь удивился Стас. Он присвистнул и задумчиво сказал:
– Вот оно в чем дело… Тогда я понимаю его реакцию… Но подожди, я не понял, он разве об этом не знает?
Андрей оглянулся по сторонам, заметил меня и сказал Стасу:
– Идем на воздух. Там поговорим.
Они ушли. Я остался один и решил, дождавшись Андрея, уйти отсюда. А то, что сказал Стас, – этому я не поверил, хотя, честно говоря, Катя мне не нравилась.
Я подошел к Кактусу. Из всей этой жуткой компании он показался мне наиболее нормальным.
– Ты из Москвы, я слышал? – без интереса спросил он у меня.
– Да, – ответил я, ожидая продолжения разговора. Но парень сразу забыл про меня и отвернулся.
– Витала! – окликнули его. – Поменяй вторую струну, на твоей гитаре играть невозможно!
В дверь ввалилась компания из двух девушек и одного парня. Стоящая рядом Атланта сказала вслух:
– Вот и Брайс пришел.
За ними вернулись и Андрей со Стасом. Андрей подошел ко мне и тихо сказал:
– Слушай, Шольц, я прошу тебя никому не говорить про то, что он сказал, особенно Кириллу, ты понимаешь?
– А это правда? Ну, о чем он говорил?
– Пока не знаю. Но ты об этом забудь, о’кей? Послушай лучше, сейчас я буду петь.
Андрей взял гитару и неожиданно очень приятным голосом спел песню группы «Чайф» – «17 лет». Закончив, он хотел отложить ее, но Атланта сказала:
– Теперь спой «Сердца».
Все одобрительно загудели. Че Гевара взял вторую гитару и начал первым. Вступление было очень мелодичным; когда оно закончилось, Андрей тихо запел.
Я пил пиво и вдруг почувствовал, что кто-то обнял меня сзади. Обернувшись, я увидел Тэлу, и мне сразу стало легко и хорошо. Я прижался к ней щекой и от этого движения замлел.
Припев знали все:
– Там, где наши души и сердцаВспыхнут и сольются в одно,Там станут явью тайные мечтыИ наша жизнь покажется сном…
– Очень хорошая песня, – сказал я Маше (это было ее настоящее имя). – Чья? Цой?
Тэла рассмеялась.
– Нет. Это же Щорс написал.
– Андрей? – изумленно переспросил я, повернувшись к ней. – Сам?
– Сам, – кивнула она. – Ты не знал?
– Не знал, – покачал я головой. Маша смотрела мне прямо в глаза, затем прищурила их и прошептала:
– Просто поцелуй меня…
Кровь ударила мне в голову. Я несмело прикоснулся к ее губам – они были немного солеными и очень теплыми – и поцеловал. Мы целовались, а Андрей пел свою песню, и мне казалось, что эта песня написана специально для нас с Машей. «Там, где наши сердца сольются в одно…»
