Мартин Винклер - Женский хор
Это был очень светлый зал. Справа я увидела три или четыре двери и темный коридор. Карма свернул налево, в проход между двумя стенами, покрытыми афишами фильмов и образовательными плакатами, и просунул голову в дверь крошечной кухоньки, в которой санитарка лет двадцати с завитыми волосами и веснушчатым лицом готовила подносы.
— Доброе утро, Элоиза!
Она повернулась, и ее глаза засверкали так, как будто перед ней возник мессия.
— Доброе утро, Франц.
«Франц»? Она тоже обращается к нему по его чертову имени?
— Познакомьтесь с доктором Этвуд.
— Здравствуйте, доктор Этвуд, — сказала Элоиза.
Карма усмехнулся и повернулся к открытой двери кабинета слева:
— Доброе утро, Каролина.
Секретарь, сорокалетняя женщина с шиньоном и в больших очках, ответила ему той же улыбкой, что и санитарка:
— Доброе утро, Франц. Ты в порядке?
— В полном. Позволь представить тебе доктора Этвуд.
— Здравствуйте, доктор! — сказала секретарь, нахмурившись.
— Здрасьте, — процедила я сквозь зубы и последовала за ним к последней двери, в глубине коридора.
— Привет, Анжела, — сказал Карма, входя в кабинет.
Женщина шестидесяти лет со светлыми выцветшими волосами положила шприц с белой жидкостью на голубой столик рядом с раковиной, повернулась, улыбнулась ему еще более влюбленной улыбкой и пробормотала:
— Доброе утро, мой Франц.
Она повернула к нему голову, дотронулась ладонью до его щеки, и я подумала, что она вот-вот… но нет, как ни странно, они так далеко не зашли. Однако, зная, что он собой представляет, я была почти уверена, что она его поцелует.
Он поднял палец и указал на меня:
— Доктор Этвуд.
Анжела вытаращила глаза:
— «Доктор» Этвуд?
Я сглотнула:
— Можете называть меня Джинн.
— Очень приятно, Джинн.
Она протянула мне руку, я поколебалась, взяла ее руку и, не знаю почему, почувствовала, будто мне в лицо подул теплый ветерок.
— Что у нас сегодня? — спросил Карма.
— Три ДПБ, три консультации. Ты сначала хочешь сделать обход твоего отделения?
— Как хочешь. Проблемы есть?
— Нет, но Аиша хочет задать тебе несколько вопросов, одна пациентка выписывается, а мадам Х… требует тебя.
— Как всегда по средам…
— Да, как всегда по средам.
— Тогда я пошел. Двадцать минут?
— Никаких проблем. Третья дама еще не приехала.
Он развернулся на пятках, собрался выходить, задержался на пороге, посмотрел на Анжелу, которая отрицательно покачала головой:
— Нет, не сегодня.
— Что?
— Ну, хорошо, может быть, в следующий раз.
— Да. Хорошо, что она сообщает тебе новости. Ты знаешь, что, если она окажется здесь и спросит тебя, я сразу тебе позвоню.
Он кивнул и поспешно вышел, как будто опаздывал на поезд. Я побежала за ним.
Он прошел к коридору, более мрачному, чем я успела заметить, и оказался в подвале.
Пройдя еще несколько метров, он толкнул дверь с табличкой: «Вход только для сотрудников клиники».
Палаты
Это было действительно очень маленькое отделение. Место было темным, гораздо менее освещенным, чем коридор отделения ДПБ. Плакатов на стенах не было, краска облупилась, креслам на вид было не менее пятидесяти лет. Казалось, будто находишься в советской больнице. По крайней мере, именно так я ее себе всегда представляла.
Было невыносимо жарко. Если бы я не знала, что мы находимся на том же уровне, что и отделение ДПБ, я могла бы поклясться, что мы недалеко от расплавленной магмы, которая поднимается прямо из нутра земли и заменяет центральное отопление. И что-то мне подсказывало, что окон здесь нет и в помине.
Мы находились в почти квадратном помещении, в центре которого два стола, расположенные как вертикальные подставки для книг, стояли по обе стороны от большого металлического шкафа.
Кроме той двери, через которую мы только что вошли, в отделении было четыре других выхода. Два в глубине, по одному с каждой стороны.
Карма наклонился над одним из столов, взял чью-то карту и открыл ее:
— Мадемуазель!
Он выкрикнул это, не поднимая головы, и, казалось, вовсе не торопился получить ответ.
Слева дверь открывалась к медсестре. Она держала в руке жгут и все необходимое для взятия крови. Выглядела она очень подавленно, но, как только увидела Карму, выпрямила плечи, выпятила грудь и сказала:
— Здравствуйте, мсье.
Ну вот, наконец нашелся хоть кто-то, кто обращается к нему почтительно…
— Дорогая, ты можешь называть меня Франц.
Медсестра, которая показалась мне очень молодой, покраснела как пион.
— Я снова взяла кровь у Катрин…
Карма покачал головой:
— Как она сегодня?
— Все так же. Болей нет, но дышит по-прежнему с трудом.
— И отказывается от кислорода?
— Да.
Он снова задумчиво покачал головой.
— Я отнесу это в лабораторию и вернусь к вам, хорошо?
— Не спеши. Я собираюсь дать доктору Этвуд, которая находится перед вами, всю необходимую информацию.
Медсестра улыбнулась мне:
— Меня зовут Аиша.
Я прочистила горло:
— Дж… Джинн.
Ее лицо озарилось.
— Я могу загадать три желания?
Я не сразу поняла, что она говорит, и, пока я соображала, она улыбнулась Карме, достала связку ключей и исчезла за дверью.
Карма посмотрел на меня поверх очков:
— Говорят, на факультете юмор не был вашим любимым предметом.
Не дождавшись ответа, он протянул мне карту и вошел в первую
палату.
Она была достаточно просторной для двух пациенток, но в ней лежала только одна. Остальную часть палаты занимали два кресла и диван-кровать с подушками и пледами. Дальше располагалась смежная с палатой ванная комната, которая была ярко освещена. Я заметила в ней большую четырехугольную ванну.
В кровати лежала женщина лет сорока, желтая как лимон и невероятно худая. Ее глаза были закрыты. Карма подошел к ней, присел на край кровати и взял ее руку. Не открывая глаз, она пробормотала:
— Привет, Франц.
— Привет, Катрин.
— Уже… — она зевнула, — десять часов?
Ее было едва слышно.
— Нет, без четверти одиннадцать.
Она попыталась открыть глаза, но безуспешно.
— Я все время сплю, мне очень жаль.
— Ничего страшного. Мучительно все время дремать.
Она тихонько рассмеялась:
— Да, я не могу… смотреть фильм «Скорая помощь»… Нельзя ли немного уменьшить дозу… чтобы мне не так сильно хотелось спать… сегодня днем?
— Конечно. Когда придут Мона и Жак?
— Не знаю… После обеда.
Я открыла карту. Прочла: «Катрин Л., год рождения 1968. Вновь вышла замуж, есть дочь. Рак поджелудочной железы». Диагноз был поставлен шестнадцать месяцев назад, и МРТ показала, что у нее метастазы повсюду. Шестнадцать месяцев?! Она должна была уже давно умереть.
— Вам что-нибудь нужно? — спросил Карма.
Катрин покачала головой. Затем открыла глаза, как будто что-то вспомнила, и подняла руку:
— Да, нужно… Я должна была вас об этом попросить… но забыла…
— Да?
— Когда… когда Моне будет восемнадцать…
— Да. Я отдам ей тетрадь.
Катрин снова улыбнулась, ее рука устало соскользнула с руки Кармы.
— Вы не забудете…
— Не забуду. Только нужно найти, в какой ящик я ее положил.
Лицо Катрин прояснилось, и ее бормотание перешло в беззвучный смех.
Он начал ей что-то нашептывать, и мне показалось, будто я слышу шум прибоя. Я обернулась. Напротив кровати, над столом, на котором стоял компьютер, лежали книги и DVD, в перегородку был встроен плоский большой экран. На галечный пляж набегали волны, потом снова отступали.
— Я зайду еще сегодня после обеда, чтобы поговорить с Моной и Жаком.
— Она… с ней все в порядке, а вот Жак… Она сказала, что он все время плачет… у меня сжимается сердце… я сказала ему, что мне не страшно… А он…
— Он боится вас потерять.
Катрин ничего не ответила. Казалось, будто она перестала дышать, но потом сделала глубокий вдох и открыла глаза.
Белки ее глаз были желтыми, как и ее кожа. Она протянула руку к ночному столику. Карма взял оттуда поилку и поддержал женщину, чтобы она попила.
— Люди… все равно теряют друг друга, так или иначе… Еще очень рано, я знаю… но это всегда происходит слишком рано. И потом, так даже лучше… Я не хочу, чтобы он еще долго видел меня такой… И я считаю… что лучше уйти первой… Я эгоистка, правда?
— Да, но я об этом никому не скажу.
Глаза Катрин остановились на мне. В течение нескольких секунд мне казалось, что она смотрит на меня и не видит. И потом, совершенно внезапно, она сказала:
