Олег Гладов - Любовь Стратегического Назначения
Я человек, серьёзно повлиявший на её жизнь?
Тогда она должна мне помочь найти мою.
Я должен увидеть её. И я это сделаю.
Прямо сейчас. Меня никто не остановит.
Дежурная по этажу как всегда ушла спать в «Процедурную». Поэтому становлюсь обладателем нужного ключа без проблем. Ящик стола они не запирают. Хм… Всё за меня.
В неверной тьме начавшихся уже белых ночей неслышно передвигаюсь по коридору: обычно светлее, но сегодня весь день небо затянуто тучами. И даже капало сверху. Глянув мимоходом в окно, отмечаю, что белых проплешин снега уже не осталось вовсе. Северное лето вступает в свои права.
Но сейчас не до этого. Вперёд. Мои пальцы не хотят оставлять отпечатков. А ещё я умею делать одну замечательную вещь — планировать.
В кабинете Галины Алексеевны, в одном из отделений шкафа — то, что привело меня сюда. Несколько бумажных конвертиков со штампиком «Многопрофильный Больничный Комплекс НефтеГазХим». Это продукция фармацевтического отделения, расположенного на втором этаже здания.
Не запатентованное пока детище местных фармакологов. Без вкуса. Без запаха. Огромной концентрации. Просто белый порошок. Я знаю о его существовании давно. Его дают вместе с обезболивающим покалеченным, буквально собранным по частям пациентам, не могущим заснуть.
Я беру два пакетика.
Нетерпение подгоняет меня тычком в спину. Но я действую размеренно, шаг за шагом. Ключ — в стол дежурной. Теперь дальше.
— О! Дро, тебе что, не спится?
— Да… Что-то никак.
Юра и Ярик за компьютерами.
— Я посижу?
— Да сиди… — Они увлечены какой-то игрой. Им не до меня. Отлично.
Кружки на столе пустые. Трогаю чайник рукой — почти холодный. Замечательно…
— Чай кто-нибудь будет?
Да оторвитесь же от монитора!
— Ага…
Молодцы.
— Сейчас за водой схожу.
— Ага…
В туалете высыпаю оба пакетика в чайник. Смотрю, как белые крупинки нехотя растворяются в холодной воде. Окунаю палец в воду. Пробую на вкус каплю. Ничего. Вода водой. Надеюсь, после кипячения запаха и вкуса не появится.
Дальше.
Пока чайник закипает, медленно закипаю и я. Зудящий дискомфорт. Почти как при эрекции. Нет, по-другому. Ощущение, что кровь быстрее бежит по венам. И от этого всё происходящее кажется замедленным.
Я бросаю в три кружки пакетики с чаем. Я лью в них горячую воду, зная, что одна из них останется нетронутой. Я смотрю, как Юра и Ярик пьт моё зелье.
Пять минут спустя они спят.
Для этого с лихвой хватило бы во много раз меньшей дозы. Но мне нужно, чтобы наверняка.
Теперь так.
Правый верхний карман белого халата. Ключ от запасного выхода. Я осторожно достаю его. Слегка передвинув Юру, который спит, уронив голову прямо на клавиатуру. Ярик чуть съехал со стула. Поза его неестественна — голова запрокинута назад. Руки плетями висят вдоль тела. «Лэптоп» упал на пол. Не разбился. Он меня не интересует, этот компьютер, не такой уж он… Мне нужен рюкзак Ярика. Здесь его бумажник — я достаю несколько купюр. Деньги. Они мне наверняка пригодятся. Остальное кладу обратно. Натыкаюсь на кожаный футляр. Открываю. Маленький блестящий ключик. С биркой, на которой адрес. От дома с большим телевизором. От дома с большим телевизором в Ялте. Я думаю меньше секунды. Футляр возвращается в рюкзак.
Без ключа.
Пижаму прочь. Вот они, штаны, куртка, ботинки, подаренные мне когда-то для походов.
Второй набор. Летний.
Деньги — во внутренний карман куртки. Часы (сколько там… ага… час ночи) — в правый. Натягиваю кепку. Юра называл её «блейзер», а Ярик «бейсболка». Спорили…
Беру в руку телефонную трубку. Гудок. Звонок через «девятку», если в город. Пока набираю номер, перед глазами — многократно виденная карта округа. Отпечаталось…
«… Через пару недель потеплеет и растает всё на хрен. Потом только паромом или на самолёте…»
Место, где паромы отправляются «на землю» — речной порт К-420. Второй пункт — Тарко-Сале. Оттуда тянется жёлтая ниточка — дорога, вплетающаяся в паутину таких же нитей.
Жёлтая дорога. К изумрудному городу?
Я смотрю на свои ноги. Волшебные башмачки? Ну что же, Элли, Лев и Страшила, встретимся? Великий Гудвин нам поможет?
Гудок. Ещё один.
— Ноль, шесть, шесть, восемь, «Приполяртранс», служба такси. Доброй ночи.
— Доброй ночи. Мне нужна машина к больничному комплексу, через десять минут. Справа от центральных дверей. Возле крыльца запасного выхода.
— Заказ принят.
* * *Бульк!..
Взвешиваю на ладони очередную, пятую по счёту, ржавую гайку и отправляю её, как и предыдущие, в воду:
Бульк!..
Туман. Сыро. Меня слегка знобит, и через неравные промежутки времени зябкие щупальца, зарождающиеся где-то под лопатками, заставляют зубы выстукивать судорожную дробь. Я знаю, это не от холода. Это признак моего нетерпения. Тлеющего в груди. Нетерпения, свившего гнездо в моём сердце и влекущего меня к югу.
А швыряние гаек в воду — способ успокоиться. Плохой способ. Потому что с каждой секундой мне всё труднее сдерживать себя.
Я сижу на деревянном ящике, хотя мне хочется бежать, прыгать и ломать эти самые ящики, которых здесь, на пристани речного порта К-420, немало. Эти квадратные деревянные контейнеры из-под консервов, очевидно, служат стульями для местных рабочих. Однако сейчас никого, кроме меня, не видно. Я подтягиваю носком ботинка ещё одну гайку и поднимаю её с сырого настила. За поворотом через несколько мгновений скроется паром, уставленный легковыми и грузовыми автомобилями. Он отчалил минут 10 назад.
Бульк!..
Буксир, толкающий перед собой платформу, носит на своём сером борту гордое имя «Отважный». Звук его двигателя, после того как он свернул за песчаный остров, становится глуше.
Меня не взяли. Хмурые, явно с похмелья, мужики, в тельняшках и оранжевых жилетах, загоняли по специальному откидному трапу последнюю машину, красную «девятку», и вполголоса переругивались.
— До Тарко-Сале подкинете? — спросил я бодро, приближаясь к парому.
— Не видишь, местов нету, — буркнул один, мазнув по мне взглядом, — куда мы, твою тарантайку всунем?
— Так я без машины… — дружелюбно произнёс я.
Мужики переглянулись. Один, постарше, с густой щетиной, сплюнул в воду окурок и оглядел меня с ног до головы:
— Чё те надо?
— В Тарко-Сале мне бы…
— Деньги есть?
Я утвердительно киваю.
— Сколько дашь?
Лезу в карман и, нащупав деньги, извлекаю их на свет.
— Одно место — сто «зелёных», — сообщает небритый, скептически осмотрев мой капитал.
— Так я ж без машины… — уже без особого энтузиазма произношу я: денег у меня, очевидно, недостаточно.
— Ну, тады — ой! — говорит второй мужик и гремит лебёдкой, поднимая трап. Потом затарахтел двигатель «Отважного», и паром отчалил. А я остался.
Бульк!..
Справа от меня, кутаясь в клочья тумана, смутно вырисовываются две гигантские непонятные конструкции — портовые краны. Слева какие-то сараи и несколько старых лодок, обративших свои днища небу. Да-а-а…
Я думал, что паром — не самое серьёзное препятствие на моём пути: стоит добраться сюда, и дальше всё пойдёт как по маслу. Я здесь. Где же масло? Ждать следующий паром? Когда он будет? Где гарантия, что меня возьмут на него пассажиром?
Время идёт. Надо что-то делать. Что?
Начинает капать сверху. Я поднимаю капюшон и уныло шмыгаю носом. От капель по воде расходятся круги.
Встаю, отпихнув ящик, оглядываюсь — ищу место, где можно укрыться от дождя — и замечаю свет фар. Через несколько секунд вижу и слышу сам автомобиль. Негромко урча, чёрный и громоздкий, он останавливается у пристани. Опускается стекло. В полумраке салона я вижу сидящего за рулём: на его лице слабые блики огоньков приборной панели. Он теряется где-то в глубинах своего автомобиля и выныривает уже с зажжённой сигаретой в зубах:
— Привет.
— Здравствуйте… — я остановился метрах в трёх от него. Он выпускает дым через ноздри:
— Чё паром? Когда будет?
— Ушёл уже, — сообщаю я.
— Ушёл? — он выглядывает из окна и осматривает берег. — Когда?
— Минут 15 назад…
— Тьфу! — он явно раздосадован.
— Да я сам опоздал, — говорю я.
— Да? — водитель чёрного автомобиля ещё раз осматривает берег. — А где твоя тачка?
— Я так… Пешком.
— А-а-а… — он затягивается сигаретой. — Ну-ну…
Окурок летит на песок, и машина трогается с места. Через несколько секунд она скрывается между построек, сооруженных из остатков корабельной обшивки. Вдалеке пищит движок одинокой моторки.
Я, побродив немного по берегу и ничего не обнаружив, возвращаюсь к своему ящику. Где тут мои гайки?
Бульк!
…Или мне кажется, или туман-таки становится гуще. Он всё плотнее обволакивает еле видимые уже массивные силуэты кранов, истончает их в штриховые наброски. Растворяет в себе… Молочно-ватная пелена постепенно приближается к пристани, скрывая от меня противоположный берег.
