Инна Карташевская - Прошлое должно умереть
Его трясло от волнения. Заветный номер и имя были у него в кармане. Теперь нужно обдумать, что и как говорить. Лучше всего посоветоваться с Марианной. Может, и вправду эта Альбина убийца. Тогда нечего с ней церемониться. Пусть расплачивается. Вот только доказательств никаких. Придется брать нахрапом, но, если у нее крепкие нервы, то это не пройдет. А, если это она убила, то нервы у нее крепкие.
– Ну, давай же, звони.
Олег поднял глаза. Женщины нетерпеливо смотрели на него.
– Ну, звони же ей скорей. Да не волнуйся ты так, – сочувственно сказала учительница, неправильно истолковав его волнение.
– Сейчас все узнаем. Может, действительно загуляла, – стала успокаивать его и медсестра.
Звонить сейчас не входило в его планы. Но женщины были настроены решительно, и деваться ему было некуда.
– Эта Лера говорит, что они, скорее всего на даче, и Лена, наверное, с ними, – нерешительно сказал он.
– Все равно нужно попробовать позвонить. Давай, набирай номер.
Поняв, что ему не отвертеться, Олег стал нажимать кнопки телефона.
Может, нажать что-нибудь не то, мелькнула мысль. Но они внимательно следили за его руками.
Наконец, соединение произошло, и раздались долгие гудки.
Один, два, четыре, шесть, восемь…. Все, с облегчением подумал Олег. Можно не продолжать.
– Видите, действительно никого нет, – уже спокойно сказал он. – Значит точно на даче. Придется позвонить завтра. Не будут же они век там сидеть.
– Ну, дай бог, – вздохнули соседки, и пошли заканчивать ужин, а Олег выскользнул из дома и поехал к Марианне.
***
Марианна открыла дверь и сразу же нетерпеливо спросила:
– Ну, что, нашел номер?
Какая же она красивая и какая же все-таки мерзавка, подумал Олег, забыв, что и сам думал о том, как заработать на Лениной смерти, если, конечно, ее и вправду убили.
– Ну, говори же.
От нетерпения Марианна даже притоптывала своей стройной ножкой.
– Нашел, нашел.
– Давай скорей. Ага, Альбина, вот телефон. А фамилия? Ты что не спросил?
– Нет, не подумал как-то.
– Ладно, неважно. Главное правильно провести разговор.
– Какой разговор? Эта подруга, что дала мне номер телефона, сказала, что у Альбины большая дача, и, что они, скорее всего там.
– Какая подруга? Ты разве не сам нашел номер?
– Нет, я нашел номер телефона другой подруги, а та сказала про эту.
– Вот как? И откуда же ей известно, что они на даче?
– Да не известно ей ничего. Просто она так думает.
– Ах, думает? А то, что Ленка собиралась эту Альбину шантажировать, это она не знала? По-твоему, Ленка потребовала у нее деньги на квартиру, и они поехали на дачу гулять?
– Да, действительно. В такое трудно поверить, – подумав, сказал Олег.
– То-то же, – восторжествовала Марианна.
– Садись. Нам нужно подробно все обговорить. Ей удалось избавиться от этой дуры, но от нас она так просто не избавится. Уж мы-то ее заставим заплатить за все, включая убийство.
– Самое смешное будет, если никто никого не убивал.
– Убивал, убивал. Я точно это знаю. Значит, так. Ты звонишь ей уверенно, слышишь, уверенно говоришь, что мы знаем, что Лена пошла к ней требовать денег на квартиру и назад не вернулась. Из этого следует, что Лену убили, и убила именно она. Поэтому теперь она заплатит нам и заплатит намного больше, так как к ее первой, тщательно охраняемой, тайне прибавилось еще и убийство.
– А если она спросит, о какой тайне идет речь? Ведь мы ничего не знаем.
– Но ей-то это точно не известно. Даже если Лена ей сказала, что никому ничего не говорила, она ведь могла и соврать. Так что главное говори уверенно, а кроме того, теперь самой главной тайной становится убийство.
Если она не заплатит, ты сообщишь в милицию.
– Да, в милицию, так или иначе, придется сообщить. Если я не пойду, то бабы пойдут. Они этого так не оставят.
– Да, но тебе необязательно сообщать, что она шла к подруге что-то требовать. Если она заплатит, то скажешь только, что Лена пропала и все.
– Тогда, между прочим, я становлюсь подозреваемым номер один, так как у нас общие деньги.
– Ничего, мы придумаем, как обеспечить тебе алиби. Кстати, нельзя говорить, что ты был у меня, потому, что твоя связь со мной будет вторым мотивом.
– Я понимаю это, поэтому и алиби у меня нет.
– У меня есть люди, которые подтвердят, что ты был с ними.
– А потом будут меня шантажировать?
– Ничего подобного. Они ведь тоже дадут ложные показания, так что точно также будут замешаны. Ну, хорошо, об этом подумаем позже, а пока давай прорепетируем ваш с ней разговор.
– Не стоит. Я знаю, как и что говорить в начале, а дальше посмотрим по обстоятельствам. Может, она окажется таким твердым орешком, что сразу скажет, что ничего не знает и бросит трубку.
– Позвонишь еще раз, или лучше тогда уже позвоню я. У меня она не забалуется. А может, лучше сразу мне позвонить?
– Нет, я думаю, если они встречались с Леной, та ей говорила обо мне, и она понимает, что я могу кое-что знать об этой тайне. А кто ты?
– Ой, да какая разница? Свидетель, видела, как она убивала.
– А она спросит: «Где? Когда? Чем?» Что ты тогда скажешь?
– А я тогда буду просто ходить за ней и говорить: «убивица, убивица»
– Смотри-ка, ты Достоевского знаешь, откуда бы?
– Читала. Мне мой старичок профессор задания давал прочитать то-то и то-то. А ты что думал, что я у него только подстилкой была? Он хотел из меня сделать идеал женщины – красивой, умной, образованной и воспитанной …
– Ну, хорошо, хорошо, хватит уже.
– И ему, между прочим, это удалось.
А еще, между прочим, корыстной, жадной, лживой и безжалостной, подумал Олег. Но вслух сказал:
– Я думаю, можно попробовать позвонить.
***
Альбина приехала домой усталая. Они решили отметить ее день рождения на даче, и вот уже несколько дней после работы она ездила туда наводить порядок. Не одна, конечно. Она договорилась с женщиной, живущей неподалеку, и та приходила убирать. Но и Альбине хватало работы, чему она была только рада. Внутри нее поселились постоянная тревога и дрожь. А ведь нужно было делать вид, что все замечательно. Часто теперь, идя по улице, она вглядывалась в лица прохожих, пытаясь определить, кому еще так же плохо, как ей. Вот, может быть, у этой женщины с надменным лицом сейчас от боли разрывается сердце, а вот эта девушка с рассеянным видом слушающая подругу и улыбающаяся ей, обдумывает, каким способом ей покончить с собой. Сколько, наверное, есть на свете таких «невидимых миру слез». Раньше Альбина не задумывалась об этом, а сейчас она постоянно искала следы этих слез на лицах прохожих.
Разговаривая с сотрудниками, приятелями, соседями, улыбаясь им и отвечая впопад на их вопросы, она с отчаянием думала: «Господи, как мне плохо. Неужели никто не видит, что я в отчаянии, что у меня разрывается сердце?».
Ей было очень жалко Лену, но она понимала, что другого выхода у нее не было. А как ей было страшно. Она вздрагивала от каждого телефонного звонка, а тем более от звонка в дверь. Только на даче она чувствовала себя в безопасности, но вечером муж заезжал за ней, и ей приходилось возвращаться домой. Хорошо хоть можно было отговариваться усталостью и не стараться поддерживать разговор. Но она нужна была детям, они привыкли рассказывать ей о своих делах, и ей приходилось выслушивать их, отвечать на их вопросы, шутки так, как будто бы ничего не случилось, как будто бы она была все еще их прежней мамой, а не убийцей.
Убийца. Альбине даже в мыслях было страшно называть себя так. Почему? Почему именно ее жизнь заставила пройти через такое страшное испытание. Конечно, потому что до сих пор у нее все было так исключительно хорошо. Чересчур хорошо. А жизнь справедлива. Каждый должен съесть свою ложку дерьма. Наверное, у нее все-таки до сих пор было слишком много счастья. Поэтому остаток своей жизни она должна провести в мучениях.
Хорошо, она согласна платить, но только пусть не пострадают дети. И Саша, ее муж, он тоже не заслужил такого ужаса. Ах, бедный, бедный Саша. Он даже не знает, с кем связал свою жизнь. С каким негодованием он бы отшатнулся от нее, если бы узнал правду.
Нет, правду никто должен узнать. Поэтому нужно взять себя в руки и приготовиться играть дальше. А дальше будет еще хуже. Возможно, ее отыщет Ленин Олег, да и милиция, скорее всего, захочет встретиться с ней. Значит, нужно быть спокойной, уверенной, и все отрицать, отрицать, отрицать. Нет, никто не звонил, ни с кем не виделась, ничего не знаю. Да, это ужасно, что Лену убили, но чем же я могу помочь? Я ее двадцать лет не видела. Теперь все зависит от ее выдержки, доказательств ни у кого нет.
