Мэтью Квик - Нет худа без добра
«Ты читаешь ее мысли – а может быть, просто чувствуешь их. Как бы то ни было, ты знаешь, что ее приятеля зовут Адам, – шептали мне Вы, пока Венди рассуждала о том, как произвести впечатление на женщину, и говорила что-то об умении слушать, размахивая руками у себя перед лицом и прячась за своими большими черными очками. – Ты думаешь, Бартоломью, что сходишь с ума. Этого ты боишься больше всего. А ты проверь свой ум. Произнеси: „Адам“ – и понаблюдай за ее реакцией. Попробуй. Доверься мне. Просто скажи Венди: „Адам“, и тогда она поймет, что ты обладаешь этим даром. Она ведь никогда не называла тебе его имени. Она увидит, что ты отлично понимаешь ее проблемы и что ей нет необходимости притворяться перед тобой. Как помог тебе я, раскрыв твой дар, так же и ты можешь помочь ей».
Я боялся проверять свои способности, так как подозревал, что я умалишенный, а если даже и нет, то сам этот странный дар пугал меня.
Неизвестно, что хуже.
Что мне делать с этим даром?
И что, если я только сваляю дурака перед Венди?
«Идиот! – воскликнул человечек у меня в желудке и дал мне пинка. – Никто, кроме законченного идиота, не станет мысленно разговаривать с Ричардом Гиром! А когда ты проблеешь перед Венди: „Адам“, она уж точно сочтет тебя дебилом. Нет у тебя никакого особого дара и необыкновенных способностей. Ты просто кретин, который прожил всю жизнь с мамочкой, пока не обрюзг и не превратился в недоразвитого урода с дурацкими галлюцинациями».
Венди тем временем размахивала руками все энергичнее, разглагольствуя о том, что каждой женщине нужен обходительный мужчина и что обходительные мужчины очень сексуальны. Прячась за свои каплевидные очки. Притворяясь, что она не сломлена, не избита и не напугана. Притворяясь ради меня. Ради себя. И ведь это меня она называла обходительным гигантом. «„Обходительный гигант“ – это просто эвфемизм, заменяющий слово „дебил“!» – завопил маленький сердитый человечек. «Пора довериться своим инстинктам, Бартоломью. Я буду повторять у тебя в уме слово „Адам“, пока ты не произнесешь его», – прошептали Вы, Ричард Гир.
Адам. Адам. Адам. Адам. Адам. Адам. Адам. Адам. Адам. Адам.
Адам. Адам. Адам. Адам. Адам. Адам. Адам. Адам. Адам.
Адам. Адам. Адам. Адам. Адам. Адам. Адам. Адам.
Адам. Адам. Адам. Адам. Адам. Адам. Адам.
Адам. Адам. Адам. Адам. Адам. Адам.
Адам. Адам. Адам. Адам. Адам.
Адам. Адам. Адам. Адам.
Адам. Адам. Адам.
Адам. Адам.
Адам.
Адам. Адам. Адам. Адам. Адам. Адам. Адам. Адам. Адам. Адам.
Адам. Адам. Адам. Адам. Адам. Адам. Адам. Адам. Адам.
Адам. Адам. Адам. Адам. Адам. Адам. Адам. Адам.
Адам. Адам. Адам. Адам. Адам. Адам. Адам.
Адам. Адам. Адам. Адам. Адам. Адам.
Адам. Адам. Адам. Адам. Адам.
Адам. Адам. Адам. Адам.
Адам. Адам. Адам.
Адам. Адам.
Адам.
Адам. АДАМ. АДАМ. АДАМ. АДАМ. АДАМ! АДАМ! АДАМ!
– Адам, – произнес я, не в силах больше выдержать это.
Венди тут же замолчала, ее руки упали вниз, как будто какие-то невидимые гигантские ножницы перерезали нити, дергавшие марионетку. «Не теряй времени! Наблюдай за ее лицом», – сказали Вы. Рот ее был приоткрыт, а лицо стало быстро бледнеть, словно кто-то опустил белую штору, закрыв залитое солнцем окно.
– Почему вы сказали: «Адам»? – спросила Венди в панике.
Бодрая добросердечная девушка, желавшая, чтобы я выпил пива в баре с друзьями подходящего возраста, куда-то исчезла. «Видишь? – возбужденно воскликнули Вы, Ричард Гир. – Видишь? Это все доказывает!»
– Это ведь Адам сделал, правда? – сказал я уже более уверенно. – Он выкручивал вам руки и поставил синяк под глазом.
«Смотри, она дрожит! – сказали Вы. – Помоги ей. Раскрой секрет. Прояви сочувствие».
Венди хотела было что-то сказать, но затем встала, схватила свое цветастое пальто и бросилась к двери.
– Простите меня! – сказал я, следуя за ней. – Простите. Возможно, мне не следовало…
– В чем дело? – спросил молившийся в гостиной отец Макнами, глядя на убегающую Венди. Он повернулся ко мне: – Что произошло?
«Идиот! – кричал сердитый человечек у меня в желудке. – Дебил!»
Я весь взмок, меня стало тошнить. А Вы куда-то исчезли, Ричард Гир.
Испарились.
Я слышал только свое тяжелое дыхание.
– Не волнуйся, Бартоломью, – сказал отец Макнами. – Давай выйдем на улицу и подышим свежим воздухом.
Он открыл дверь, и я вышел на промерзшую улицу.
Отец Макнами вышел вслед за мной.
Я осмотрел всю улицу, но Венди не было видно. Наверное, она шла очень быстро, даже бежала, подозреваю.
Я старался все обдумать.
Что означала ее реакция?
Что я доказал?
«Ричард Гир!» – мысленно позвал я Вас, но Вы не отозвались. Как будто я кричал в пустой пещере и слышал в ответ только эхо.
– Дыши глубже, – говорил отец Макнами. – Вдох – выдох, вдох – выдох. Может быть, принести тебе виски?
Я помотал головой.
– Что случилось? – спросил он.
Морозный воздух охладил мою грудь и успокоил меня. Подумав с минуту, я рассказал ему все, что произошло на кухне, не упоминая, понятно, Вас, Ричард Гир. Не сказал я ему и о сердитом человечке у меня в желудке – в основном потому, что не хотел произносить слово «дебил».
Когда я начал говорить о том, что мысленно слышал имя «Адам», отец Макнами посмотрел на меня так, будто я ударил его по лицу, и сказал:
– По синякам на запястье и темным очкам в помещении любой понял бы, что кто-то грубо обращается с нашей Венди, но вот угадать имя этого человека – это нечто. Если бы была хоть малейшая вероятность того, что она уже упоминала это имя в разговоре с тобой, она не вылетела бы отсюда так, словно мы одержимы бесами, верно?
– И как вы это объясняете? – спросил я.
– Не знаю, не знаю. Несколько лет назад я отделался бы фразой: «Пути Господни неисповедимы, Бартоломью» – и не задумывался бы об этом. Но теперь я не могу это так оставить.
В его глазах опять было такое выражение, будто его взломали и ограбили. Он отвел взгляд и спросил:
– Ты чувствуешь себя достаточно хорошо, чтобы отправиться с миссией?
– С миссией?
– Независимо от моего кризиса веры и твоего таинственного дара угадывать имена ясно как божий день, что наш друг Венди нуждается в помощи.
– Что вы собираетесь сделать?
– То же, что сделал бы любой порядочный человек. Так что хватаем пальто, да?
Мы оделись и вышли на улицу. Отец Макнами шел очень быстро, я едва поспевал за ним.
– Куда мы идем? – спросил я.
– К источнику информации.
– Но как я все-таки мог узнать, что приятеля Венди зовут Адам?
– Прежде я ответил бы: «Тебе уже тридцать девять, и все эти годы ты ходил в церковь. Должен ли я объяснять тебе, откуда берутся чудесные силы?» Но сегодня я не могу так ответить тебе, Бартоломью. Я больше не являюсь твоим духовным наставником по весьма веской причине.
Я задумался над тем, что мог бы значить его ответ, и пожалел, что Вас, Ричард Гир, не было в тот момент со мной. Мне очень Вас не хватало. Я хотел бы знать также, что посоветовал бы далай-лама. Меня это очень интересовало. Было ясно, что в ближайшем будущем никаких ответов от отца Макнами я не получу.
Отец Макнами подошел к одному из домов в ряду других таких же и, поднявшись на три ступеньки, позвонил в звонок. Я стоял позади него на тротуаре. Дверь открыла женщина средних лет в розовом пеньюаре, с бигуди в волосах и сигаретой в зубах. Ее голые голени отсвечивали бледно-голубым цветом, как айсберги.
– Отец Макнами! – воскликнула она, просияв. – Какой сюрприз! Куда вы пропали? Мы все чуть с ума не сошли от беспокойства. Отец Хэчетт говорит, что у вас нервное расстройство! Как вы себя чувствуете?
– Хорошо, – ответил он. – Устал, по правде говоря. Но пришли мы по другому поводу.
Женщина бросила на меня беглый взгляд и спросила:
– Может быть, зайдете?
– Вы, должно быть, встречались с Бартоломью Нейлом на мессах, – сказал отец Макнами, игнорируя ее приглашение. – Бартоломью, это Эдна, мать Венди.
Для Эдны он добавил:
– Венди консультирует Бартоломью, это ее аспирантская практика.
Я поднял руку и улыбнулся ей.
Эдна улыбнулась в ответ и сказала:
– Да, я помню вас по субботним мессам. Я обычно сижу в одном из первых рядов слева.
Я кивнул, хотя не помнил ее, мы никогда не разговаривали (в церкви я, как правило, смотрю на витражи в окнах, а не на окружающих).
– Нам нужно узнать адрес, по которому Венди живет сейчас, – сказал отец Макнами.
– Почему? Что случилось?
– Мы пока точно не знаем, – ответил он.
Эдна уставилась на отца Макнами, словно не понимая его, и произнесла:
– Я плохая мать.
– Я уверен, что это не так…
– Нет, правда-правда. Венди переехала к своему приятелю. Он вроде бы доктор, старше ее. – Глаза Эдны покраснели и заблестели. – Я даже ни разу не видела его, и это меня беспокоит, особенно если учесть, что Венди как-то изменилась. Стала жестче. Я чувствую себя виноватой, но как я могла оплатить ее аспирантуру? Я с трудом нахожу деньги, чтобы выплатить ипотечный кредит. Я говорила ей, что хотела бы встретиться с ним, но она сразу меняет тему, как будто наказывает меня. А сама, похоже, все время в плохом настроении – с тех пор, как поселилась у него. Вам кажется, что все это нормально, отец Макнами?
