Лариса Васильева - Темные воды
Потом девочка перестала помогать бабке и сейчас не была уверена, сохранился ли ее дар после такого длительного перерыва, сможет ли она увидеть болезнь и понять, какое требуется лечение. Но все сразу вспомнилось, оказалось, что ее дар остался с ней.
26
Пообщавшись со сверстниками во время вступительных экзаменов, Сашка поняла, что во многом не дотягивает до них, жителей Москвы и других больших городов. Но у нее была прекрасная память и большая работоспособность, для сна хватало пяти — шести часов в сутки. И она начала заниматься английским по самоучителю, потому что на фоне ребят, закончивших спецшколы, да и просто столичные школы, Сашкин «инглиш» сильно хромал. Кроме того, Антон частенько подсовывал ей какую-нибудь книгу со словами: «Все грамотные люди прочитали это еще в прошлом веке». Потом взялся обучать азам работы с компьютером но от компьютерных игр Сашка отказалась наотрез — слишком много времени отнимают.
Много времени требовала и ее работа: пока доберешься туда, потом обратно, столько времени пропадает. К тому же, ее услуги нужны были не всегда, ей иногда приходилось просто сидеть на Зосиных сеансах — люди приходили погадать, а не получить диагноз, и Сашке за таких клиентов не платили. А ей хотелось заработать побольше, чтобы во время учебы не думать о деньгах на еду. Да и одеться надо. Откладывать деньги не получалось, хотя она экономила изо всех сил: пусть в музеях билеты были недороги, но и заработки у нее, оказывается, небольшие. В их городке это были бы бешеные деньги, а здесь — копейки.
Ни Антону, ни Клавдии Сергеевне Саша никогда не говорила о своей работе, они считали, что она просто гуляет по городу.
Антон вроде бы искренне любил Иру, но, как ни странно, он не мог быть долго вдали именно от Сашки, такого у него с Ирой не было, так его к ней никогда не тянуло. Он стал позванивать среди рабочего дня, чтобы услышать Сашкин чуть протяжный голос, заезжать при любой возможности днем, после работы теперь никуда не заходил, с друзьями не задерживался — торопился домой. Ира все больше обижалась: Антон отдалялся от нее. Конечно, на ее месте любая девушка стала бы ревновать, хотя Ирина не считала Сашку соперницей, та казалась ей некрасивой. Антон оправдывался желанием помочь сироте, говорил, что это просто вежливость, порядочность, но Ире все равно не нравилась такая заботливость. Однажды она обратила внимание, как Антон взял Сашу за руку, помогая перепрыгнуть лужу, и потом они еще долго так шли — ему явно не хотелось отпускать тонкую Сашкину ручку.
Ира уже видеть не могла эту высокую тоненькую девушку с бело-розовой нежной кожей, сама-то она никогда не была такой нежной, как эта инфузория. «По тебе солярий плачет!» — язвила москвичка. Как бы она ни злилась, но в душе чувствовала: в некрасивой Сашке есть странная притягательность, не зря на девчонку оглядываются парни. Ну и пусть! Зато у нее полно других достоинств, хотя бы нормальный, человеческий взгляд. А эта как посмотрит своими темными глазищами, аж мурашки по коже. Умей Ирка рисовать, она бы нарисовала колдунью, и это был бы Сашкин портрет. «И Антона ни за что ей не отдам!» — решила Ирина. Она все чаще глумилась над провинциалкой:
— Пожалуй, Урал слишком близко, ты, скорее, из таежного тупика… — говорила она. — Жили там такие, Лыковы.
Сашка о них, разумеется, не слышала, смотрела непонимающе.
— Ну вот, газет, конечно, не читала, — комментировала ее взгляд Ира. — Так и буду тебя называть — Агафья Лыкова.
— Ира, она слишком молода, чтобы знать о Лыковых, — защищал Сашку Антон.
Напрасно он старался, девочка тут же давала Ире другой повод для язвительности.
— Ой, а куда я положила мой полотенец? — спрашивала она.
— Полотенце Антона всегда висит в ванной комнате, а твой вон, в «колидоре» на «стулке» лежит, — высмеивала ее Ира.
Сашке не хватало находчивости и остроумия съязвить в ответ, но память у нее была хорошая: она запоминала свои промахи, таких ошибок больше не допускала. А вскоре избавилась от мягкого малороссийского «г», от окончаний «ся» у невозвратных глаголов и других ошибок речи. Тайком от Иры и Антона она усиленно пыталась «цивилизоваться»: с утра в одиночестве обходила всевозможные музеи, после обеда шла на свою работу. Вечерами сидела с книгами, а два-три раза в неделю, посещала с Антоном и его невестой концертные площадки, всякие клубы и дискотеки.
С началом занятий Сашка должна была переселиться в общежитие, и прихода осени все ждали с разными чувствами: Ирина с нетерпением и надеждой, что разлука остудит явное и всевозрастающее влечение Антона к Сашке.
Антон со страхом и надеждой. Он чувствовал свою зависимость от Сашки, его постоянно тянуло к ней — как же он будет жить, не видя ее каждый день, как перенесет расставание; и с надеждой, что наконец определится и перестанет разрываться между двумя девушками: он все сильнее влюблялся в Сашку, но Иру тоже еще любил и расставаться с нею не хотел.
А у Сашки все смешалось: и нетерпение — скорей бы уж, надоело мозолить глаза Клавдии Сергеевне; и надежда, что там ее жизнь сложится хорошо; и страх — а вдруг да не сложится? И вообще, какое оно, общежитие?
Так все и тянулось. Август догорал в круговерти дел. Они так и ходили развлекаться втроем. Ира старалась почаще вытаскивать Антона из дома, чтобы не сидел вечерами наедине с Сашкой, а он обязательно брал с собой эту сиротинушку.
Сидя где-нибудь в баре, Антон болтал больше с Ирой, но все чаще поглядывал на Сашу. И ужасно нервничал, когда кто-нибудь приглашал ее танцевать. А Ира злилась, не хотела опускаться до прямого издевательства над Сашкой и высмеивала в посторонних девчонках то, что ей не нравилось в сопернице:
— Ноги, как жерди, и в такой короткой юбке! А бюст! Дойная корова!
— Глянь, как танцует, руки, как крылья у мельницы! Сашка, она на тебя похожа!
— Как человек может жить без чувства ритма?!
Она была необъективна, зачастую как раз длинные Сашкины ноги и заметные округлости груди привлекали взгляды ребят. И хотя Сашка наивно не относила все эти замечания к себе, ее все равно коробили слова Иры: она сама как-то не замечала чужих недостатков, не обращала на них внимания, справедливо считая, что с любыми ногами человек может жить и радоваться жизни, и ей не нравилось, когда так зло высмеивают других. За школьные годы она натерпелась насмешек и научилась ценить в людях не внешность, а нечто другое. Пусть все танцуют, как умеют! Главное, чтобы всем было весело.
27
Сашка работала уже три недели. С каждым днем она быстрее погружалась в транс, четче видела картину заболеваний, они ведь есть у всех. У одной женщины она увидела мастопатию, крупную доброкачественную опухоль груди. Женщина была в ужасном нервном состоянии, она считала, что у нее рак, и готовилась к операции. Сашка не выдержала, она вспомнила, как таких больных лечила бабка, непроизвольно встала во время приема, подошла к больной, поднесла к ней руки, прикрыла глаза и мысленно стала убирать эту водянистую сумочку, стенки у нее очень быстро истончались, лопались, и жидкость растеклась — потом организм сам ее уничтожит…
— Вот и все. Нет у вас рака.
Больная даже не почувствовала боли, только неприятное жжение в груди.
— Так у меня точно не рак? А врачи сказали… А если потом станет поздно оперировать?
— Я вам точно говорю, рака нет. Не верите — сходите к другому врачу, в другую клинику… Съездите в другой город, в общем, подумайте сами, как можно проверить диагноз.
Зосе ее импровизация очень не понравилась. Она осталась сидеть с открытым ртом, не договорив фразу. После ухода клиентки, заявила:
— Хочешь сама лечить — открывай свой кабинет, ясно?
В тот же день, попозже, Сашка увидела у молодой посетительницы обширный рак матки с метастазами. Она тщательно разглядывала пациентку, не торопясь писать свое заключение для Зоси, но сомнений не было: женщина обречена, ей осталось жить не более полугода. Сейчас Сашка была уверена, что бабка смогла бы помочь этой посетительнице. Странно, почему больше никто не лечит так, как она? Неужели так трудно направить энергию на больное место?.. Саша написала диагноз и положила его перед Зосей, пусть сама решает, говорить всю правду женщине или нет.
Зося, как всегда, что-то говорила о гороскопе, рассказывала каким болезням подвержены люди, родившиеся под знаком Водолея, но женщина почувствовала напряженность во взгляде Саши и то и дело поглядывала на нее, невнимательно слушая гадалку. Она отметила, что эта молодая девушка, сидящая сбоку за маленьким столиком, якобы секретарь Зоси, что-то написала целительнице, по-видимому, диагноз, потому что Зося прочитала ей его с листа и, вытаращив глаза, смотрела на пациентку, ожидая ее реакции. Но больная только и сказала:
— Значит, мне все сказали верно, я хотела еще раз убедиться…
