Милорад Павич - Семь смертных грехов
Если мы двинемся дальше, то попадем в дом под Савским мостом. Когда зеркало висело там, по адресу Черногорская улица, дом восемь, который принадлежал Димитрию Перовичу, оно было иконой. Иконой Богородичного Источника. И как говорят, чудотворной. Эта икона принесла счастье и исцеление одной белой цыганке, красавице, которая гадала женщинам по ступне, а мужчинам по пеплу из трубки. Исцелившись, цыганка подарила зеркало, то есть чудотворную икону, церкви. Во время войны церковь сгорела, краски на иконе потекли, а под ними оказалось зеркало, которое даже не треснуло. Какой-то ребенок нашел его на пепелище и принес домой, отец зеркало отчистил и продал, теперь оно уже не было иконой, теперь, как и раньше, оно было просто зеркалом с дыркой.
Люди говорят, что некоторое время зеркало висело в сновидениях студентки Даласены. Она была немного не в своем уме и поэтому ездила по разным монастырям и просила, чтобы там написали ее житие. Зеркало с дыркой висело в ее снах до того дня, пока у нее не убили ребенка. После этого зеркало угасло, и в сновидениях осталась только дырка…
А другие люди рассказывают, что дырка вбирала в себя звуки и разговоры, вливавшиеся в нее из того, что отражалось в зеркале. Когда зеркало с дыркой висело в столовой так называемого Дома, выкрашенного чаем, по улице Карагеоргия, сорок четыре, оно маскировало вделанную в стену акустическую воронку. Воронка была устроена таким образом, что каждое слово, произнесенное в столовой Дома, выкрашенного чаем, можно было услышать в соседнем здании, а про эту столовую рассказывали, что на ужин туда иногда приглашали покойников… Говорят, что, когда такие дела стали достоянием гласности, зеркало обменяли на какую-то птицу, а на стене осталась только акустическая воронка. Как бы то ни было, но сейчас мы с вами слышим друг друга только благодаря дырке в зеркале, и наши слова проходят через нее и в ту и в другую сторону. Одним словом, на этом немом зеркале есть говорящая дырка…
Рассказывая все это, девушка с русскими волосами сидела, откинувшись в кресле, под лампой, и внимательно смотрела на то, что было у нее в руках.
— Что это ты делаешь? — перебил я ее.
— Сами видите, не слепой. Вышиваю.
— Что же ты вышиваешь?
— Любовное послание.
— На платочке?
— Да, на платочке.
— Для кого?
— Для вас, конечно, для кого же еще?
Потом, когда работа была закончена, она прикрепила платок так, чтобы в зеркале со своей стороны ты смог прочитать ее послание. Слова были написаны задом наперед, и разобрать первую строчку удалось с трудом:
ябюл юавишыв коталп я
Когда же стало ясно, что читать нужно справа налево, ты прочел ее признание в любви:
Я платок вышиваю любя. Эта вышивка, Влад, для тебя. Сливы сладкой ты мне набери, Буду вечно тебе я верна, А умру — не моя в том вина… Ничего нет труднее любви, Мой платок навсегда сохрани.
— Кто он тебе, этот Влад? — спросил ты ее.
— Как кто? Вы и есть Влад. Я же вам ясно сказала, что пишу любовное письмо вам. Каждого, кому пишут любовное письмо, зовут Владимиром.
— А как зовут тебя? — спросил ты.
— Меня можно было бы звать Марией.
— Ну хорошо, Мария, я хочу у тебя кое-что спросить. Я заметил, что ты каждое утро причесываешься перед этим зеркалом с дыркой. Ведь правда?
— Правда.
— Значит ли это, что ты себя в нем видишь?
— Разумеется вижу, как же иначе?
— А меня в зеркале с дыркой ты не видишь. И не знаешь, как я выгляжу, да?
— Да, правда, вас я не вижу. Вас я могу только слышать через дырку.
— Как же ты пишешь любовное письмо тому, кого ты не можешь видеть?
— А любовные письма как раз и пишут тому, кого нет рядом и кого нельзя увидеть. Что тут странного?
— Все тут странно. Ну, Мария, и что теперь будет? Что мне делать, невидимому, запертому и отделенному от тебя стеклом?
— Это не моя забота. Читайте. Видите, здесь есть книги. Их и читайте. В следующий раз я вам оставлю свет включенным.
Действительно, на полке в зеркале стояли книги, и ты невольно обратил внимание на то, что некоторые из них были видны, а это значило, что ты можешь до них дотянуться рукой. Там стояли один Ильф и Петров, два Пушкина, книга «Двести домашних растений» и мемуары де Голля в четырех томах.
— Я спрашиваю не об этом, — сказал ты.
— Вы спрашиваете, как выбраться из зеркала? Ничего сложного. Если в книге, которую вы читаете, пойдет снег и в это же самое время начнет падать настоящий снег на улице, вне зеркала, вы свободны. А до тех пор придется нам с вами вот так беседовать… Ну а теперь — спать!
* * *
На следующий вечер девушка опять села около лампы и продолжила свой рассказ о владельцах зеркала с дыркой. И ты слушал, хотел ты того или нет. Ведь ты был одним из них.
Самой необычной была история про любовников. Началась она с того, что сравнительно недавно зеркало принадлежало одному старику. У него был сын, который работал в России. Старик неожиданно умер, и зеркало перешло к его сыну. Но вскоре не стало и сына — его убила любовница, причем убила из-за золотой сережки с бриллиантами. Произошло это скорее всего в тот момент, когда он спал.
Она вонзила ему в ухо свою серебряную булавку для волос. Эту женщину так и не удалось поймать, а мужчину нашли в кровати пришпиленным к подушке, словно жука, и обескровленным, а за ухом у него виднелся конец иглы с шариком из зеленого стекла. Потом зеркало, вместе с другими вещами из этой квартиры, было за бесценок продано на барахолке…
Тут девушка остановилась и добавила:
— Вы, наверное, не верите во все эти глупости про дырку в зеркале. Какой вы наивный! Неужели вы не понимаете, что на всем белом свете нет зеркала, которое не видело бы все семь смертных грехов? Не понимаете, что попали сюда только потому, что сами того захотели, ведь вам интересно, что происходит в спальне и чем занимается обладательница васильковых глаз, то есть я. Поэтому вы до сих пор и находитесь в заточении. Неужели вы этого не понимаете? Вы заперты вовсе не в зеркале, вы вместе с зеркалом и его дыркой заперты в этой книге. И можете идти только туда, куда разрешает книга. Итак, расставим все по местам: вы находитесь не в зеркале, а в рассказе. Вы сидите здесь добровольно и, пока не кончите читать, не выйдете из рассказа. И из зеркала в нем. Почему вы так поступаете, понять нетрудно. Каждый человек всегда и везде пытается хоть чуть-чуть понять, кто он такой. Вот и вы сейчас пытаетесь это сделать. Всякое чтение — это попытка узнать, кто ты есть на самом деле. Ну что же, я вам скажу.
Вы, должно быть, слышали о том, как великие скрипачи перед выступлением отрабатывают технику. Скрипач, к примеру, знает наизусть концерт для скрипки с оркестром Чайковского, но этого ему мало. Чтобы усовершенствовать работу пальцев, добиться, чтобы движения стали автоматическими, он делает особое упражнение. Ставит на пюпитр какую-нибудь книгу — повесть или роман. И, шпаря по памяти Чайковского, одновременно читает «Мертвые души» Гоголя или что-нибудь из Достоевского. И так он читает, пока не закончит концерт, а как закончит играть, закрывает книгу и даже не смотрит, где остановился. Книга ему больше не нужна. Вот об этом я и собираюсь вам рассказать, ведь на свете немало людей, которые читают книги только до середины; думаю, что в какой-то степени к ним относитесь и вы.
Итак, испокон веков существует особый вид повествования и, соответственно, особая порода читателей. Речь идет о недосказанных историях или недочитанных рассказах и о людях, которые бросают книги на полпути. В основном из-за того, что ленятся. Такие истории отличаются от остальных рассказов и книг. Словно несостоявшаяся любовь, они продолжают парить где-то в воздухе. Как образ, явившийся во сне, может быть составлен из разных существующих наяву личностей, так и эти истории в сознании читателей, которые их не дочитали, или зрителей, которые не досмотрели фильм, имеют бесконечное число разных возможных финалов. Эти непостижимые и незавершенные окончания описанных кем-то судеб парят в пространстве между воспоминанием и будущим и создают особую энергию, которая на бессознательном уровне постоянно оказывает воздействие на братство читателей неразгаданных книг.
Существует предание о том, что в Белграде, на улице Светозара Радича на Савском склоне, висело зеркало с дыркой, которое не отражало таких ленивых читателей. Они исчезали в зеркале и не появлялись в нем до тех пор, пока не дочитывали до конца брошенную ими книгу. Говорят, что наше зеркало с дыркой как раз и есть зеркало, висевшее в доме на той улице. Читатель, желающий вновь появиться в зеркале, должен вспомнить хотя бы одну недочитанную им книгу и закончить ее чтение. Предполагаю, что и вы один из таких ленивых читателей. В этом зеркале вашего отражения нет, и нет его скорее всего потому, что когда-то вы совершили ошибку, не дочитав до конца ту книгу, которая была очень важна для вас, для всей вашей жизни, хотя сами вы для этой книги не имеете ровным счетом никакого значения. Кто знает, может быть, в каком-то рассказе вы совершили убийство или в какой-нибудь другой книге давно уже женаты, но вы ничего об этом не знаете, потому что не дочитали историю до конца. Возможно, ваша законная жена ждет вас в какой-то недочитанной повести или угрожает вашей жизни в каком-нибудь романе, потому что вы нанесли ей обиду. Если поймете, какую важную для вас книгу вы когда-то бросили на середине и теперь дочитаете ее до конца, то не исключено, что вам удастся отгадать загадку зеркала и его дырки, разгадать, кто вы и кто я, потому что на самом деле эта дырка вовсе не в зеркале, эта дырка в вас…
