Елена Котова - Легко!
Джон был сбит с толку и рассержен. Он понятия не имел, что теперь у нее в голове. Он с самого начала предупредил, что женат. Она три месяца уверяла его, что независима и ей не нужны отношения. Что вдруг изменилось? Но еще сильнее досады он чувствовал, что это ее сегодняшнее состояние важнее для него, чем всё остальное. Только бы скорее добраться до нее и помочь ей снова почувствовать себя счастливой, пока не поздно. Пока она от этого состояния всё не разрушила. Она сказала «завтра». Скорее бы уж посмотреть на нее.
Он так глубоко погрузился в свои мысли, стоя с шефом у бара в ожидании столика, что выплеснул на его новый бежевый костюм Prada красное вино из своего бокала. Оба на секунду потеряли дар речи. Джон обрел его первым и, обозрев картину происшествия, увидел, что совершенно невероятным образом шеф не пострадал, если не считать крохотной капельки вина на его темно-синем галстуке. Джон небрежным щелчком смахнул эту каплю с шелка:
– Смотри, почти попал!
Шеф удалился в туалет, всё еще не отойдя от шока, а Джон бросил текст Анне: «Только что вылил стакан красного на шефа. День становится все лучше и лучше». Может, она хоть посмеется.
На следующий день вечером они встретились в баре на углу, потому что Анна не хотела, чтобы он заходил к ней домой. Уже на пороге бара Джон понял, что о романтике сегодня речь не пойдет, раз она сидит рядом с домом, не переодевшись, в темном деловом костюме и блузке, с офисным же выражением лица.
Весь вечер в маленьком итальянском ресторанчике они болтали на посторонние темы, не решаясь касаться главного. Анна не стала более счастливой за истекшие два дня, но по крайней мере поняла, что сказать ей Джону, в общем-то, нечего. Да, это было такое состояние, но оно пройдет, а потом вернется снова, и что с этим сделаешь? Вроде была обида, но тоже не понятно почему. Он-то чем виноват, что вскружил ей голову, и даже если виноват, что теперь-то? Джон тоже видел, что это будет за разговор, если они его начнут. Ничего, кроме банальных рассуждений, кто кому чего дает и берет и как бы сделать это так, чтобы всем было хорошо. Всем и было хорошо, пока эта тема не встала. А теперь всем плохо. Вот и весь разговор. Но и просто выпить кофе и уйти тоже нельзя. Вдогонку последует уже истерика, и винить Анну за это не придется. Как-то надо выпускать пар из-под крышки. Просто больно смотреть, в каком она смятении, да и хочется видеть ее счастливой, и дать ей хочется многое, но… вот… Ага, кажется нащупал.
Джон взял ее за руку и как можно мягче спросил:
– Анна, ты знаешь, что хочешь?
– Ничего особенно и ничего чрезмерного. Я хочу, по крайней мере сидеть не все без исключения уик-энды одна. Я хочу, чтобы ты не втискивал меня в рамки трех-четырех дней, когда ты в Лондоне. Я чувствую себя твоей «кошечкой по средам». Я хочу встречаться и спать с тобой и в других местах, за пределами моей собственной квартиры. Я сама знаю, как глупо это звучит. Мы не можем подписать контракт о графике встреч. Но как-то складывается алгоритм встреч по средам, рутина ужинов, мы поднимаемся ко мне, проводим ночь, она прекрасна, ты исчезаешь, я остаюсь одна. И как-то это всё уже предрешено… Я не знаю, чего хочу! Короче, если быть честной – мне просто тоскливо.
– Ты не «кошечка по средам», ты моя baby-cat каждый день, всё время. Я уже говорил, что, скорее всего, тебе нужен другой, настоящий партнер, который сможет быть рядом постоянно. Ты действительно не заслуживаешь каждый уик-энд сидеть дома одна. Ты совершенно права. Я, поверь, стараюсь делать, что могу. Но и возможности мои тебе понятны. Правда же? Я ведь тебе сразу о них честно сказал?
– Да, ты прав.
– Я никогда не сделаю тебе больно нарочно или даже потому, что просто было неохота подумать о тебе, о твоих ожиданиях. Честно. Если только нечаянно или по недоразумению. Я стараюсь. Ну что тебе ответить, чтобы тебе было радостнее смотреть в будущее? Я обещаю тебе поездку в Париж. Не знаю, когда, но обещаю. Я могу это обещать, потому что сам хочу и знаю, что смогу это устроить. Я не дам обещания, что мы поедем кататься на лыжах, а прямо говорю, что мы не поедем, потому что это я организовать не смогу. По многим причинам, ничего общего с моим отношением к тебе не имеющим. Ты должна знать, что ты мне очень дорога. Я не могу себе представить и до сих пор не вполне понимаю, почему человек, случайно встреченный в «Харви Нике», в баре, стал мне так дорог.
Это точно не был легкий формат, но, возможно, Джон уже исчерпал жанр «легко…» Он не только боялся потерять ее, но и не мог видеть, как она мается. Ему надо было вернуть себе прежнюю красивую, изящную, веселую игрушку, в которую можно играть наслаждаясь дальше.
– Я сегодня тебя не приглашаю к себе, ладно?
– Конечно, понимаю.
– Но ты не думай…
– Давай иди, спокойной ночи. Я постою здесь, пока ты не поднимешься.
Он сознавал, что этим вечером поднял планку цены, которую готов платить, чтобы не потерять ее. Видел, что, если однажды дверь лифта закроется за Анной навсегда, ему будет очень плохо. Он не хотел ее терять и готов был платить за это. Джон легко и мгновенно расставался с женщинами, когда те пытались приподнять планку хоть на дюйм. А сегодня сделал это сам. Насколько он будет готов и дальше поднимать ее, он не знал. Чувствовал только, что не может отпустить эту женщину, которая делала его жизнь настолько более яркой во всех отношениях.
Глава 16
Шеф вовсе не держал зла на Джона за облитый костюм. Он заметил, что в тот вечер Джон был весь раздерган. Понятное дело, из-за Джулии. Эти вице-президенты развинтились. Думают, важнее их продаж нет ничего, потому что только они приносят ему деньги. И поэтому могут им крутить. Как бы не так! Права Александра – он позволил этим ребятам втянуть себя в бесконечное планирование, мозговые штурмы о двух процентах. Не его это дело и не его уровень. Каждый из них бегает к нему почем зря, приносит свежие идеи, проекты. Да грош цена их проектам, идеям. Грузят его, а сами, по сути, ничего не делают, летают по миру, живут в дорогих отелях, выпивают и закусывают с клиентами, выставляют ему счета и называют это работой. А чуть что сбоит, бегут к нему и спрашивают, что делать. Сами-то принимать решения не могут. А если принимают, то уж лучше бы и не принимали. За ними глаз да глаз, а то таких дел наделают!
И Джон еще лучший из них. У этого хоть мозги есть. Джон – парень честный, да и поговорить с ним приятно. Но это тоже палка о двух концах. Они все молятся на этого честнягу и смотрят ему в рот. Джон для них авторитет. Джулия только месяц в компании, а уже такого наслушалась о том, как Джон с ним – с НИМ! – вместе управляет компанией.
Все, все распустились. Все хотят сесть ему на голову. Думают, он, шеф, без них не обойдется. Тоже мне, старая гвардия, золотой фонд. А вот вам Джулия, стерва серая, вы ее погрузите. Если сможете. Она вам всем не только печень выест, вы пожалеете, что вообще с ним эти игры затеяли. Сейчас уволим парочку самых незаменимых, всё встанет на свои места.
Джулии доверять можно. Во-первых, подруга Александры. Во-вторых, всё-таки не глупа и худо-бедно может и управление наладить, и дисциплинку подтянуть. В-третьих, такая стерва, что ее все всегда будут ненавидеть. И она ни с кем не споется за его спиной. А он займется, наконец, глобалом. Мир большой, и ему пора выходить на новую орбиту и вращаться совершенно в другом измерении. Александра – девочка прелестная. Ее отпускать нельзя, а надо лепить из нее прекрасную светскую львицу. Ему под стать. И умница, несмотря на юный возраст. Ведь сразу сказала о неумении делегировать. Потому что некому. А некому, потому что всех распустил. И никто из них об акционерах не думает и о том, как он выглядит в глазах акционеров, им всем наплевать. Не то что наплевать, но это не их собачье дело. С акционерами будут общаться он и Джулия. Он вообще, она с конкретикой. А их пусть гоняет, нормально. Ну и попросила всех сделать матричную модель чего-то там. Ну и молодец, что попросила. Пусть поломают голову – что же она их попросила-то? Может, сами чего и придумают. Чего со страха не сделаешь. А в компании будет больше порядка.
А у Джона всю неделю дела шли просто из рук вон. Весь выходной он собачился с Одри, Анне позвонил пару раз, но не потому, что хотелось, а чтобы она опять не нафантазировала себе всяких страхов. К Одри он был несправедлив, но это уже не поправишь.
Джулия сидела у него в приемной и явно наводила мосты с его секретаршей.
– Джон, мне с тобой надо поговорить.
– Я сейчас занят.
– Если я сижу у тебя под дверью и хочу с тобой поговорить, это значит, что надо поговорить сейчас. Это понятно?
Джон закрыл дверь перед ее носом. Беспредел какой-то! Джулия это проглотила и вернулась в приемную после ланча.
– Освободился? Значит, так, мы тут посчитали. Вы, ребята, продаете слишком дешево. Что значит, так договорились? А на основе чего вы вообще с клиентами договариваетесь? Как бог на душу положит? Теперь мои люди будут рассчитывать вам цены по формулам и спускать предельную цену как инструкцию. А вы там продавайте от нее и выше. А то своими продажами плодите одни убытки.
