Полина Дашкова - Игра во мнения
Родственник оказался совершенно спившимся одиноким мужичком шестидесяти лет. Звали его дядя Костя. Двухкомнатная квартира представляла собой вонючую свалку, бутылки катались по полу, вместо мебели набросаны тряпки, драные матрасы, которые хозяин притаскивал с ближайшей помойки.
Гостям дядя Костя обрадовался, договариваясь о цене, все напускал на себя солидности, хмурил морщинистый лоб, раздувал мятые небритые щеки. Вадик еле сдерживал смех. Он сразу догадался, что жить здесь можно сколько хочешь, практически бесплатно, за бутылку.
В первую ночь, ворочаясь на вонючем матрасе, Вадик не мог уснуть. Нет, не из-за вони, не из-за трубного храпа дяди Кости, а из-за собственных мыслей, сложных и противоречивых. Вот ведь, живет в неплохой двухкомнатной квартире, в добротном кирпичном доме, такая, с позволения сказать, дрянь человеческая, превратила отличное московское жилье в помойку, пьет, воняет, коптит небо. Кому, спрашивается, нужен этот дядя Костя?
Утром, ровно в девять, постучали в дверь. Звонок не работал. Вадик проснулся от стука, услышал, как Валера прошлепал босиком в прихожую.
– Кто?
– Служба помощи престарелым и инвалидам, – ответил бодрый молодой голос.
Удивленно переглянувшись с Вадиком, который живо подскочил к двери, Валера щелкнул замком.
На пороге стоял молодой человек, их ровесник, невысокий, стройный, в ладных дорогих джинсах, в новенькой кожанке. Стоял и приветливо, открыто улыбался. Валера и Вадик на улыбку не ответили, глядели на незваного гостя в мрачном молчании.
– А что, спит еще хозяин? – весело спросил молодой человек. – Я тут ему матпомощь притащил, продукты.
Из комнаты раздавался мерный, тяжелый храп дяди Кости.
– Меня Михаилом зовут. Для своих Михля. – Он поставил на пол пластиковый пакет и протянул руку сначала Валере, потом Вадику. Оба ответили на рукопожатие.
Миша Ласточкин умел быстро и легко снимать напряжение. Коренной москвич, мальчик из интеллигентной семьи, он закончил театральное училище. Актерское образование очень ему пригодилось. Но вовсе не для игры на сцене или в кино.
Через полчаса все трое завтракали. Михля вывалил на табуретку, служившую кухонным столом, скромные продукты, предназначенные одинокому пенсионеру дяде Косте. Сам он все храпел и не ведал, как много гостей собралось у него на кухне.
Скоро Вадик и Валера узнали от своего нового приятеля, что Служба помощи престарелым и инвалидам – это совершенно особая организация.
– Я учредитель, коммерческий директор, рядовой сотрудник, – объяснил Михля, – я главный бухгалтер и заместитель главного бухгалтера. А клиент у меня на сегодня один, дядя Костя.
– Ну и на хрена тебе это надо? – мрачно поинтересовался Валера.
Душу спасаю добрыми делами, – ответил Михля, придав своему обаятельному лицу серьезное и задумчивое выражение, – знаете, на что сейчас самый острый дефицит в Москве? На добрые дела. Спрос в миллион раз превышает предложение.
Валера ничего не понял. А Вадик не сводил с умного Михли восхищенных глаз. На вонючей кухне, где вместо стола – табуретка, покрытая газетой, и прямо на газете, из-за отсутствия тарелок, наложены толстые сероватые ломти вареной колбасы, отчетливо зазвучала волшебная симфония звуков и запахов лучшего московского ресторана. В Париже «Максим», а в Москве будет «Вадим». Нужна такая малость, как изначальный капитал. Деньги. Совсем немного денег. Из ничего не выйдет ничего.
Через месяц случилось несчастье. Дядю Костю нашли мертвым на пустыре за стройкой, неподалеку от его дома. Перепил, отравился некачественной дешевой водкой. Такой трагический конец никому не показался странным, ни соседям, ни милиции, Дядя Костя давно страдал хроническим алкоголизмом, был одинок и болен. Следов насилия на трупе не обнаружили.
В квартире поселилось вполне добропорядочное лицо кавказской национальности. Генеральная доверенность на квартиру, которую за два месяца до смерти подписал дядя Костя, не сохранилась. Никто не узнал, что в качестве доверенного лица, продавшего квартиру дяди Кости, в этом важном документе фигурировал гражданин Ласточкин Михаил Владимирович, 1962 года рождения. Тот самый Михля, с высшим театральным образованием и доброй, отзывчивой душой.
***В начале девяностых на Курском вокзале появились первые, самые примитивные персональные компьютеры со специальными игровыми программами. На экране, на беговых дорожках, соревновались тараканы, собачки, лошадки, морские свинки и прочие безобидные животные. Это было внушительней и интересней, чем банальные лотереи и «наперсточники».
Зазывали клиентов обаятельные улыбчивые барышни, за компьютерами сидели приятные молодые люди, похожие на студентов и младших научных сотрудников.
Полная легализация этого вида игорного бизнеса произошла в 1992 году. Образовалось ТО «Садко», которое имело несколько точек в Лужниках, в аэропорту «Домодедово». Слово «компьютер», вид забавных зверушек, бегущих по экрану, – все это завораживало приезжих, которые искали в Москве еще и свежих впечатлений.
В Лужниках, напротив одной из палаток, открылась небольшая, очень уютная шашлычная, которая называлась «У Вадима».
В начале девяностых в Москве было еще мало приличных кафе и ресторанов. В основном неприличные, в том смысле, что существовало два крайних варианта. Либо грязные сомнительные забегаловки, после которых изжога оказывалась самой невинной из неприятностей, либо роскошные заведения с космическими ценами. Там молено было не опасаться изжоги, зато имелись серьезные шансы получить пулю внутри заведения либо у его подъезда. Питаться за такие деньги могли позволить себе только очень богатые люди, а их убивали чаще, чем бедных.
Шашлычная «У Вадима» заняла бревенчатую избенку, в которой прежде размещалась грязная блинная. Вонь перегорелого жира сменилась дивным ароматом мангалов и свежего жареного мяса. Вместо толстых, липких блинов посетителям предлагалось несколько видов шашлыка: свиной, бараний, говяжий, куриный, из осетрины. Кроме того, на углях жарились толстенькие, истекающие пенистым соком домашние колбаски, жгучие «люля-кебаб»,серебристые тушки свежей форели. В качестве гарнира подавались розовая капуста, зеленый салат, крупно нарезанные помидоры и огурцы. Разумеется, вино, красное к мясу, белое к рыбе, соки и домашние морсы для тех, кто не употребляет спиртного. Был также кофе по-восточному, кофе эспрессо, капуччино, чай черный, чай зеленый. Наконец, имелся набор фирменных десертов, изысканных и легких.
Запах этого заведения плыл медленными томными волнами, окрашивая пасмурное суетное пространство в радужные тона, заставляя даже самых сытых посетителей Лужников замирать на мгновение и трепетать ноздрями. Трепетала и душа, хотелось не просто есть. Хотелось жить полной, интересной жизнью. Многие подходили к шашлычной только посмотреть, уверенные, что так благоухать может лишь очень дорогое заведение. Но их ждал сюрприз. Снаружи, на двери, было вывешено меню. Цены более чем умеренные, доступные даже самому скромному посетителю. Оставалось зайти и заказать, чего душа пожелает.
Далее, отведав свежайшей, вкуснейшей еды, расслабленный любезным обслуживанием, за чашечкой отличного кофе, посетитель получал вместе с крошечной рюмкой фирменного ванильного ликера «от заведения» картонную карточку, на которой был отпечатан номер. Официант с теплой улыбкой поздравлял с нежданной удачей.
Вы бесплатно становитесь участником беспроигрышной лотереи. Зайдите с этим билетиком в стеклянную палатку, она вот тут, напротив. Вас ждет подарок. Видеомагнитофон или музыкальный центр. Вы уже выиграли, вам остается только зайти и получить свой приз.
...К девяносто седьмому было уже двенадцать официально зарегистрированных фирм. В Лужниках расположилось сорок три точки, стеклянные палатки с компьютерами, с картонными коробками вдоль стен, в которых были призы, японская видеотехника. Каждую точку обслуживали от восьми до двенадцати человек – зазывалы, охрана, исполнители, то есть люди, занятые непосредственно компьютером, а также подставные игроки, которые на глазах у очередного клиента выигрывали видеомагнитофоны, телевизоры, музыкальные центры, подогревали не слишком азартных, подбадривали огорченных, совали деньги в долг, лишь бы продолжалась игра.
И шашлычных стало больше. Там, правда, уже не выдавали бесплатных билетов для участия в беспроигрышной лотерее. Это было рискованно. Иногда клиент возвращался, чтобы высказать официанту, который подарил ему счастливый билет, все, что он думает. Это беспокоило посетителей, портило аппетит. Чтобы такого не случалось, зазывалы работали рядом, подлавливали сытых, слегка выпивших, счастливых.
Ежедневный доход рядового работника фирмы доходил иногда до пятисот долларов. Работники эти были в основном жителями ближнего зарубежья, симпатичные девушки-зазывалы, крепкие солидные юноши-охранники. Были также бригадиры, казначеи «носчики », уносившие проигранные деньги из палаток от греха подальше. Имелись и специальные группы боевиков, на случай внезапной агрессии со стороны проигравшегося в пух и прах клиента.
