Ирина Волчок - Ловушка для примерной девочки
Женщина охнула и схватилась за сердце:
— Господи! Что он говорит?!
— Анастасия Ивановна, подождите меня на кухне, — скомандовала Наташа. Ее била такая же дрожь, как Кирилла. Как с ним теперь справиться, как успокоить? Ох был бы ее собственный — выпорола бы! Она торопливо отогнала эту мысль. Не хватает только, чтобы сейчас и свекровь объявилась, как в тот раз.
Анастасия Ивановна фыркнула, гордо вскинула голову в бейсболке, надетой козырьком назад, и хлопнула дверью.
— Кирилл, — повернулась Наташа к ребенку, но он так же неистово накинулся на нее:
— Выгони ее, я сказал! Сейчас же! Она — дура, кретинка крезанутая!
— Кирилл, прекрати оскорблять взрослого человека! — заорала вдруг Наташа. И сама испугалась. Что она делает?
Кирилл моментально замолчал и втянул голову в плечи. Полные слез глаза с ужасом уставились на Наташу.
— Кирюшка, — осторожно сказала Наташа. — Все будет в порядке. Анастасия Ивановна ведь не знала, что это твои сказки. Она посмотрела: игрушки разбросаны. Ей так показалось. Она и собрала их. Аккуратно собрала! Ну что ты замер, мой хороший?
Кирилл разжался и заплакал снова, но уже тихо и горестно, размазывая слезы ладошками по лицу.
— Но ведь ты ничего не ломаешь! А она же поломала все! — трагически прошептал он.
Да, она ничего не ломала. Она каждую его конструкцию осторожненько двигала-двигала-двигала, пока всю пыль из-под нее не стирала. Это была еще та работа! Ну а как по-другому, если сама наблюдала, как Кирюшка все эти штуки собирает и сам себе под нос рассказывает, что да как. Он ведь в том мире находится, который строит.
— Кир, не горюй так. В жизни еще не такие неприятности случаются. Давай выпьем лекарство?
— Д-давай, — все еще плача, согласился он.
Наташа знала, что после такой истерики и успокоительного средства он скоро заснет. Она посидела с ним рядом, гладя по голове и что-то тихо рассказывая. Голос ее журчал и журчал, и скоро Кирилл засопел, подсунув под щеку плюшевого зайца.
Наташа укрыла ребенка пледом и тяжело вздохнула. Теперь надо с Анастасией Ивановной объясняться.
Домработница при появлении своей молоденькой хозяйки не встала, а гордо выпрямилась на стуле и скрестили на груди руки.
— Я не намерена работать в таких условиях! Чтобы какой-то мальчишка сопливый такое себе позволял!
Наташа ведь это и предвидела. Вот как ей сейчас себя вести?
* * *Перед тем как прислать в дом работницу, Артур попросил мать провести с Наташей инструктаж.
Это была их первая встреча после того, как Кирилл обвинил ее. Но Ольга Викторовна держалась как ни в чем не бывало, и Наташа тоже решила молчать. Кто старое помянет…
Инструкций было много.
— Но самое главное, Наташенька, держи дистанцию! Пусть прислуга знает свое место. Ни в коем случае никакого панибратства. Вежливо, на вы — она тебя намного старше, поэтому можешь ее даже по имени-отчеству звать. Но и она тебя — тоже. И тебя, и Кирилла. Да-да, не надо на меня так смотреть. И еще: прислуга в присутствии хозяев должна стоять.
Наташа после инструктажа даже потеряла аппетит. Весь день думала, думала. А вечером робко сказала:
— Артур… Может, не надо нам никакой домработницы? Мне трудно будет с ней.
— Глупости! Привыкнешь, — отмахнулся он.
И сейчас ее прислуга нарушила сразу три главных правила поведения: сидит, не зовет хозяйку на вы и по имени-отчеству, да еще и говорит нелицеприятные вещи о молодом хозяине. Кстати, тоже не на вы… И Наташа обязана поставить ее на место. Женщину, которая ей в матери годится. Женщину, которая выглядит гораздо более ухоженной, чем ее «барыня». И которая явно занималась всю жизнь чистой и престижной работой.
Может, лучше всего будет рассчитать ее? И дело с концом. А что скажет Артур? И свекровь?
Господи, за что ей еще и это?
Наташа собралась с духом.
— Прошу выбирать выражения. Вы говорите о сыне своего… хозяина, — на последнем слове голос дрогнул. Ой, как противно…
— Выбирать выражения? Ваш ребенок их не выбирал!
Домработница вскочила со стула и заходила по кухне, ломая руки.
— Анастасия Ивановна, давайте мы с вами корвалола выпьем и спокойно все обговорим, — мягко сказала Наташа и достала из шкафчика пузырек.
Анастасия Ивановна залпом выпила лекарство, рухнула на стул, уронила голову в ладони и зарыдала. Наташа села на другом конце стола на диванчик и стала ждать, когда она перестанет плакать, стараясь не расплакаться.
Бурно, но недолго порыдав, Анастасия Ивановна вдруг замолчала, несколько мгновений сидела, замерев, и вдруг вскочила.
— Наталья Петровна! О господи… Я поняла! Я поняла, что я натворила! Я же его конструкции разрушила! Но ведь я же не знала! Я же хотела порядок навести! О господи, бедный малыш…
— Я вас забыла предупредить, значит, я и виновата. Простите, впредь буду внимательней, — с облегчением сказала Наташа. — Кирилл конечно же вел себя неправильно. Я поговорю с ним.
— Простите и вы меня, если можно! И он пусть простит…
— Хорошо-хорошо. На сегодня вы свободны, — сказала Наташа, поднимаясь с диванчика.
— Но я не закончила! Мне еще здесь надо прибрать. И в прихожей. И еще, кажется, продукты на мне?
— Ничего, я сама. Приходите через два дня, в пятницу.
— Но Артур Валентинович нанял меня на каждый день.
— Там посмотрим. На деньгах это не отразится, не волнуйтесь.
* * *Египет Наташу разочаровал. Не то чтобы там было плохо, но…
Лучше бы они поехали в какое-нибудь менее легендарное место планеты. Представление о Египте как о великой древней цивилизации стерли современный отель и вся прочая атрибутика цивилизации нынешней — европеизированной. А через несколько недель после их возвращения Наташа обнаружила сбой в своем организме, всегда работавшем четко. И купила тест. И он показал ей две линеечки! Наташа выскочила из ванной и побежала в гостиную.
— Артур, ты представляешь, у нас будет ребенок!
Артур оторвал взгляд от экрана телевизора.
— Что?
— Ребенок!
Она просто обезумела. Вот, оказывается, чего она так хотела! Ребенка! Своего ребеночка!
Она накинулась на Артура, тормошила его, целовала…
Потом вдруг ощутила, что он сидит и… и — ничего! Не отвечает.
— Артур? Ты… не рад?
— Ну почему? Рад. Только вот, как Кирка к этому отнесется?
У Наташи провалилось сердце. Провалилось совсем, в пол.
— Натуля, ты чего так побледнела? Ты это брось! Ничего! Как-нибудь одолеем, — забормотал Артур, привлекая ее к себе и гладя по волосам. — Как же это я… оплошал? А ты так обрадовалась? Моя ты зайка! Ну ничего, успокойся, все будет хорошо.
— Нет. С Кирюшкой и вправду сложности будут, — прошептала Наташа.
— Что ж теперь поделаешь. Придется пережить, — задумчиво ответил Артур. — А все солнышко египетское, курортная расслабуха!
Он стал такой заботливый, такой внимательный. Расспрашивал, чего она хочет, таскал ей всякие вкусности, пылинки с нее сдувал. По вечерам чаем травным поил, соки готовил. Только что под стеклянный колпак не прятал.
Такой безоблачно счастливой Наташа была впервые в жизни. Все разглядывала себя в зеркале и — тоже впервые — призналась сама себе, что она… ничего себе, симпатичная. И торжествующе сказала своему онемевшему внутреннему голосу:
— Ну, что ты там плел про Артура? Нечего было мне самооценку занижать! Я вполне достойна любви. Вон какая красавица!
Голос молчал. Стыдно, наверное, было.
Она стала на учет в женской консультации, сдала анализы. Все у нее было нормально. Хорошо, просто отлично.
Вот теперь она понимала, она видела, что скрывал тот сиреневый туман.
Она просыпалась утром, и ее тошнило. А она радовалась этому. Радовалась тому, что иногда кружится голова. Радовалась распирающей боли в груди.
Она часто заходила в «гостевую», становилась в дверном проеме и фантазировала, как обставит комнату по-новому. Вот здесь, вместо диванчика, они поставят нарядную детскую кроватку. А рядом — комодик, который одновременно и пеленальный столик. Шторы повесят веселые, в розовых смешных картинках… А почему в розовых? — спохватывалась она. Ну да, у нее же будет девочка! Дочка. Настенька. Или Ксюша? Или нет, пусть она будет Сонечкой. София — мудрая, так пусть и будет мудрая. Нет, не надо мудрую. У нее будет веселая и озорная дочка. Марина. Маринка, Маришка. Как ни изменяй это имя — всегда звучит ласково.
Ой, ну почему так долго ждать?
— Расти скорее, Маринка, — говорила она своему все еще плоскому животу. — Я тебя очень жду.
…Как-то ночью она проснулась от боли. Постель была мокрой и горячей. Она откинула одеяло, тронула рукой простыню, включила ночник — и закричала. Это была кровь.
— Что вы принимали? Зачем? Чуть себя на тот свет не отправили! Будто не проще было прийти на аборт! — огорошила ее врач на утреннем обходе. Наташа лежала под капельницей еле живая. Кровотечение удалось остановить с трудом. Она действительно чуть не умерла…
