Нагиб Махфуз - Осенние перепела
— Да… — начала Инаят-ханум, — сам Саад Заглул высоко ценил моего мужа. В двадцать четвертом году — я хорошо это помню — он лично перевел его в министерство внутренних дел… А сколько ему пришлось пережить во время последнего переворота, вам просто трудно представить…
Немного помолчав, она продолжала:
— Он был против брака нашей Кадрии. Но я настояла на этом. Только одна я виновата в несчастной доле моей дочери.
— Как же это случилось? — полюбопытствовал Иса.
— Видите ли, он был из довольно знатной, но обедневшей семьи. Моя дочь — славная девушка и хорошая хозяйка, у нее благородное сердце. А супруг оказался пьяницей, готовым все промотать в карты. Разве могла Кадрия смириться с этим?
— Действительно, нелегко, видимо, ей пришлось, — согласился Иса, а сам в это время думал о своем: был бы он счастлив с такой женщиной, как Кадрия? Смогла бы она сделать его жизнь спокойной? Способна ли помочь ему залечить раны, полученные на крутых поворотах судьбы?
Прощаясь, он чувствовал себя куда увереннее, чем сначала, когда входил в этот дом. Ему казалось, что он смог заинтересовать обеих женщин, во всяком случае, разжечь их любопытство.
Прошло еще несколько дней. За это время Иса навел некоторые справки. Оказалось, что Кадрия была замужем уже трижды, а не один раз, как о том говорила Инаят-ханум. Первое замужество продолжалось всего несколько месяцев; муж — один из родственников со стороны отца — уже в день свадьбы довольно откровенно дал понять, что его интересует не столько невеста, сколько ее деньги. Второй раз Кадрия была замужем около пяти лет. На этот раз родители не выделили молодым ни гроша из своего состояния, считая, что зять проживет и без их денег. Развод и здесь завершил все опоры. Третье замужество продолжалось шесть лет. На этот раз, изменив своим принципам, мамаша осыпала дочь дорогими подарками и подношениями. Денег было больше чем достаточно, но, странное дело, супруг хотел еще и детей. Кадрия же оказалась неспособной помочь ему в осуществлении этих желаний.
Тогда муж обзавелся любовницей. Но скоро его связь раскрылась и семейная жизнь превратилась в ад. Последовал новый развод — третий.
Такова история Кадрии. Конечно, от своих друзей Иса скрыл все эти подробности. Он лишь сообщил им однажды, что хочет жениться на достойной женщине. Все были ошеломлены. А он с гордостью продолжал:
— И к тому же из знатной и богатой семьи!
— Последнее весьма и весьма кстати, — трескучим голосом сказал Аббас.
— Что ж, готов благословить тебя, — с завистью вздохнул Ибрагим.
Все рассмеялись. На Ису обрушился целый град вопросов. Отвечал он с опаской, боясь дать пищу всяким кривотолкам. Душу свою он раскрыл лишь Самиру, рассказав ему все без утайки.
— Ну а вдруг не будет детей, тебя это не беспокоит?
— Кадрия — хорошая женщина, она готова принять меня со всеми моими недостатками, почему же я не могу поступить так же? Найдется ли сейчас такая женщина, которая согласится принять меня в моем нынешнем состоянии?!
Через несколько дней Иса навестил Инаят-ханум и попросил руки Кадрии. Согласие было дано немедленно.
— Буду откровенен, всякая ложь вредит семейной жизни, — признался он старухе. — У меня есть сбережения, к тому же я получаю пенсию. Сейчас я нигде не работаю, но думаю, что в будущем найду подходящее место. В свое время я занимал ответственный пост в государственном аппарате, но потом меня уволили, принеся в жертву политике. Так уж сложилось, ничего не поделаешь. Сами понимаете, не может же человек, который раньше занимал такой видный; пост, оставаться долго без дела!
— Хорошо… Хорошо. Что вы! Деньги нас не беспокоят. Сердце подсказывает мне, что вы будете хорошим мужем моей дочери.
Она ни словом не обмолвилась о прошлом Кадрии, ее бесплодии. Иса тоже не подавал виду, что ему обо всем известно. Кто знает, что будет потом? Может быть, придется играть роль верного супруга, обманутого в своих лучших надеждах…
22
Между Исой и обеими женщинами установились неплохие отношения. Иса с самого начала повел себя как подобает мужчине. Он отказался переехать в дом Инаят-ханум, как она предлагала, уж очень страшила его возможность попасть в зависимость к теще. Было решено, что молодые поселятся в том квартале Каира, где Иса жил до революции.
Старухе Иса довольно откровенно заявил, что он и Кадрия должны пользоваться фамильным состоянием сейчас, а не после ее кончины.
— Ведь только в этом случае, — убеждал он Инаят-ханум, — мы всегда будем желать вам от чистого сердца доброго здоровья и многих лет жизни.
Он был настойчив, и в конце концов Инаят-ханум пришлось уступить. Довольный одержанной победой, Иса подумал: «Разве может все это идти в сравнение с тем, что я потерял после революции?»
Медовый месяц решено было провести на даче Инаят-ханум на морском побережье. Поблизости протекал Нил. Иса был околдован этим уголком, где удобства города сочетались с прелестями сельской местности. Ему нравилась сонная тишина, царившая вокруг. Сухой и чистый воздух действовал опьяняюще.
На курорте не оказалось никого из друзей или знакомых, и Иса все время проводил с семьей. Совершенно неожиданно для себя он оценил прелесть семейной жизни. Ему казалось, что он обрел наконец счастье и покой. К тому же его самолюбию льстило, что Кадрия с покорностью рабыни выполняла все его желания.
Однако скоро такая жизнь стала тяготить его. Все-таки он привык к самостоятельности и в прошлом был не прочь выдать себя за аристократа, имеющего солидные доходы. А сейчас он попал в полное подчинение к жене: ведь жизнь в достатке всецело зависела теперь от состояния ее матери. Только теперь Иса понял, что значит быть безработным. И сколько ни старалась Инаят-ханум предупреждать его желания, как ни сильна была любовь Кадрии — ничто не могло избавить Ису от мучительного сознания своей неполноценности и одиночества.
Да, такая жизнь не могла длиться долго! Надо снова заняться какой-то полезной деятельностью, найти применение своим силам и способностям!
Со временем Иса лучше узнал Кадрию. Она любила хорошо одеваться, великолепно готовила, особенно сладости — здесь она не имела себе равных. К тому же обладала отменным аппетитом. С удовольствием играла в нарды, любила кино, иногда не прочь была сходить в театр посмотреть что-нибудь комическое: серьезных вещей не терпела. От начальной школы — единственное, что она закончила, — память ее сохранила совсем немного: с трудом читала, едва могла написать письмо.
Зато Кадрия была истинной женщиной — в полном смысле этого слова: с горячими чувствами, заботливая и нежная. Иса мог быть доволен. Однако ее чрезмерная заботливость и нежность постепенно стали тяготить его. Возможно, она так внимательна к нему потому, что у нее нет ребенка? Иса часто замечал, какими печальными и вместе с тем восторженными глазами смотрела она на детей. «Интересно, какие мысли скрываются в этой головке? — думал он. — Волнует ли ее, например, то, что в свое время я был вынужден оставить работу и лишиться всего?» Временами Иса вспоминал Сальву. В такие минуты острее начинала ныть старая сердечная рана. Однажды перед глазами возникла Рири. При воспоминании об этой унизительной связи лицо Исы исказила гримаса страдания.
А ведь были времена! Он подъезжал утром к зданию министерства на казенном «шевроле», швейцар услужливо распахивал двери. Однажды он даже хотел выставить свою кандидатуру в парламент и наверняка был бы избран. Но сам премьер-министр советовал повременить немного — пока Иса будет выдвинут на министерский пост…
Сообщение о национализации Суэцкого канала[12] застало его врасплох. Сразу были забыты превратности личной жизни. Настроение поднялось, и Иса просто задыхался от жажды деятельности — как это было в старые добрые времена. Он был захвачен волной всеобщего энтузиазма. Встречаясь о друзьями, Иса спешил обменяться с ними мнениями. Как ни трудно это было для него, но он не мог не признать величия свершившегося. Правда, он сознавал это рассудком, сердце по-прежнему отвергало все, что было связано с новым режимом. Иса с напряженным вниманием следил за политическим небосклоном: появление новой восходящей звезды вызывало интерес, порождало ассоциации с прошлым. Он не находил себе покоя, уставал, мучился от страшного раздвоения, терзающего его душу. «Что же будет?» — спрашивал он себя, пытаясь определить свое отношение к возможным последствиям происходящих событий. И не в силах найти ответ, обращался за помощью к жене, к теще, но они не могли удовлетворить его, и обычно после разговора с ними он спешил в кофейню пропустить пару успокоительных рюмок.
В середине сентября полный противоречивых чувств Иса вернулся в Каир. Он изменился: стал добрее, мягче. Стал чаще навещать прежних друзей. У них были молодые образованные жены — это немного расстраивало его. Утешало одно: по своему происхождению и состоянию ни одна из них не могла сравниться с Кадрией.
