Роман Лерони - Не говорите с луной
На стенах комнаты, кроме стенда для стенгазет, с какими–то выгоревшими лоскутами старой бумаги, плотно были развешены шинели, бушлаты и ватники. На приделанной почти к самому потолку, полке были сложены противогазы в сумках и ещё какие–то свёртки с имуществом роты.
— Товарищ майор, старший лейтенант Левченко по вашему приказу прибыл, — доложил Александр, как только зашёл в «ленинку». — Разрешите присесть?
— Службу тянет, сука, — процедил сквозь зубы один из бойцов, сидевший рядом с Супруном.
— Рот закрой, Шевалье! — гаркнул во всё горло майор, не глядя на сказавшего, и нисколько не смущаясь от того, что своим криком может разбудить спящих. — Заходи, старший лейтенант, присаживайся. Надеюсь, что тебе понятно, что сказанное — что к тебе не относится?
— Зачем звали?
— Да, я, Александр Николаевич, по поводу нашего общего дела. Мы говорили об этом на базе бригады…
— Я помню, о чём мы говорили.
— Да, конечно. Я ни на что не намекаю. — Майор снова неприятно улыбнулся, и встал на ноги, потягиваясь. — Вот, решил тебя познакомить с моими ребятами, с которыми пойдёшь сегодня в поиск.
Никто из сидящих на лавках даже ухом не повёл в сторону Александра, словно всё происходящее их не касалось. Они, как и прежде, молча курили и плевались шелухой от семечек.
— Кто есть кто? — сухо спросил он. Его раздражала не сколько наглая надменность бойцов, их демонстративная развязность, сколько причёски. Все были нестрижены и нечёсаны. У того, кого назвали Шевалье, копна кучерявых немытых волос выглядела, как видавшая виды мочалка. И у остальных сальные локоны спадали на уши. Подворотнички были неприятного чёрного цвета от старой грязи. Неизвестно когда они вообще подшивались, и как давно мылись.
— Толковые ребята, — отрекомендовал своих людей Супрун. — Дело своё знают тонко.
— Я спросил имена и звания, — уточнил Александр.
— Обойдёмся без подробностей, Александр Николаевич, — поморщился Супрун. — Они относятся к моему ведомству. Сам понимаешь, что… Надо без имён, короче. Все сверхсрочники. Кто по второму разу подписал контракт, кто по третьему. Эти края знают, как свою жизнь. Не подведут.
— Когда они поступают в моё распоряжение?
Майор осмотрел своих бойцов и неопределённо фыркнул.
— Да, хоть сейчас!
— Сейчас?
— Да!
— И они мне подчиняются полностью, без каких–либо оговорок?
— Кроме того, что ты не должен выпытывать их имена и звания.
— Я понял, товарищ майор. Могу приступать? Супрун ещё раз посмотрел на своих людей и ехидно улыбнулся.
–
Можете, товарищ старший лейтенант.
Александр поднялся со своего места.
— Дневальный!
На его крик открылась дверь и вошёл рядовой Зинатулин. Он был с автоматом, с примкнутым штыком, и стальным шлемом, притороченном к поясному ремню. Всё дополняла набитая патронными рожками и гранатами разгрузка.
— Дневальный рядовой Зинатулин, товарищ старший лейтенант, прибыл по вашему приказанию.
— Заступил в наряд, Зинатулин?
— Так точно, товарищ старший лейтенант, — вытянулся по стойке «смирно» солдат.
— Хорошо, рядовой Зинатулин. Приём пищи личный состав роты закончил?
— Да, уже поели. Занимаются уборкой. Происшествий нет.
— Вот, что Зинатулин. Передай дежурному по роте, чтобы отставили уборку. Глаза рядового округлились.
— Так, товарищ старший лейтенант… У нас нет дежурного по роте.
— Как это так, Зинатулин: дневальный по роте есть, а дежурного нет? Давай–ка, боец, быстро и расторопно организуешь мне дежурного по роте. Это будет для тебя первым шагом на пути к сержантским лычкам.
Лицо солдата вытянулось от изумления и растерянности. Он развёл руками и так остался стоять, не зная, как поступить дальше.
— В чём дело, Зинатулин? Тебе не ясна поставленная командиром боевая задача?
— Есть! — словно очнувшись. — То есть… Ясна задача, товарищ старший лейтенант.
— Вот и действуй, дневальный…
Развернувшись «кругом», боец проскользнул в двери, и все услышали его громкий, протяжный крик:
— Дежурного по роте к командиру роты!!!
Такая находчивость солдата заставила Александра улыбнуться. Из Зинатулина должен получиться хороший сержант. Несмотря на свою необразованность этот малый быстро сообразил, что такое делегирование полномочий. Саша также успел заметить, как улыбнулись майор Супрун, и якобы спящие «арабы». Сверхсрочники, с прежним безразличием ко всему происходящему, продолжали отплёвываться шелухой от семечек.
Через минуту грохота беготни за дверьми «ленинки», чьего–то торопливого и испуганного перешёптывания, в дверях возник старшина Костюк, поправляя грязную и помятую, красную повязку на руке. Сквозь грязь можно было прочитать «ДЕЖ. РОТЫ».
— Товарищ командир, дежурный по роте старшина Костюк…
— Слушай сюда, Костюк…
— Я, товарищ командир!..
— Провести тщательную уборку всех помещений роты. Это раз, Костюк. Для выполнения этой задачи передаю тебе, — Александр повернулся в сторону сидящих на скамье «архаровцев», — вот этих бойцов.
У патлатых сверхсрочников замерли челюсти. Пару человек даже встали со свих мест, с возмущением глядя на Супруна.
— Что за херня, Лунатик?! Это быдло нас в посудомойки решило, б…, впихнуть?!
— Сидеть, Леший! — рявкнул майор. — Слушать старшего лейтенанта! Я сказал…
— Да, вы тут все, поцы, ох…ли!
— Леший, — Супрун медленно встал с места и сунул солдату под нос свой аккуратный кулак. — Ещё раз, что–нибудь вякнешь, дам тебе этот микрофон! Ты меня понял?
Солдаты, возмущённо, недовольно бурча сели на скамьи и стали перешёптываться, бросая взгляды, полные гнева, на Левченко.
— Затем, — продолжил Александр, — выдашь этим членам всё необходимое для приведения себя и своего внешнего вида в порядок. Подворотнички, подшивочку, мыло, организуешь стрижку и так далее. Но прежде почистить оружие и снаряжение, если таковое имеется. Всё это закончить лёгкой физкультурой с уборкой прилегающей к помещению роты территории. На всё про всё даю два часа. Потом зовёшь меня, я принимаю службу, и разрешаю программу по релаксации: плотный обед и отдых. Организуешь спальные места здесь, в этой комнате. Всё понял, дежурный по роте, старшина Костюк?
— Я‑то понял, товарищ командир, но, — неуверенно пролепетал старшина. — Я даже…
— Не беспокойся, Костюк. Я всё сейчас улажу. Кто старший? — спросил Александр, обращаясь к прикомандированным. В ответ ему было долгое молчание.
— Сотка! — вдруг гаркнул Супрун, едва не топнув ногой. — Уши отморозил?
Солдат, которого назвали Соткой, нехотя встал с места. Он был более широк в плечах, чем его товарищи. Его движения были вялыми, вязкими, словно он двигался в воде.
— Чего сразу Сотка, Лунатик? Нахер нужен этот цирк! Я своё оттоптал на плацу на «срочной».
— Тебя въе…ть? — гадом шипя, спросил майор.
— Командир отделения, старший сержант, — солдат сделал паузу, обливая презрением своих вялых глаз, майора, — Сотка…
— Не-е, тебя точно надо въе…ть, — снова прошипел Супрун, подступая к солдату.
— Командир отделения разведки, старший сержант Сотка, товарищ старший лейтенант.
— Вот и отлично, товарищ старший сержант, — сказал Александр. — Ты со своим отделением поступаешь в полное… Повторяю: полное, сержант! В полное распоряжение дежурного по роте, старшины Костюка. И если что — обойдусь без вашего майора! Ты меня понял?
— Это он кому? — возмутился тот, которого звали Шевалье. — Нам?! Мы же его, как вафли захрустим! Не выпендривайся, старлей!
— Не терпится размяться? — спросил его Александр. — Задача поставлена, бойцы. Жду от вас радости и воодушевления! Старшина?
— За мной по одному! — скомандовал Костюк.
Сверхсрочники, пиная и толкая стол, стали выходить, каждый по очереди заглядывая в глаза Левченко, когда проходили мимо. Ничего, кроме ненависти и презрения в их глазах он не мог увидеть. Стало холодно и неприятно в сердце.
Шевалье задержался дольше других. После поедания глазами старшего лейтенанта, дыхания прямо в лицо, цыканья сквозь зубы, солдат угрожающе пробасил прямо в лицо офицеру:
— У нас сегодня прогулочка совместная, старлей. Наслаждайся и молись. Она у тебя сегодня последняя, гондон ты штопаный! На х… тебя буду видеть и кишки твои через жопу на кулак наматывать. Так будет. Я тебе говорю.
Встал один из «арабов».
— Савченко! Отставить!
Шевалье с изумлением посмотрел на него. Майор также едва не подпрыгнул.
— Гнус!
— Отвали, Лунатик. Не тебе нас строить. Вы вот, что: оставьте–ка нас с Савченко наедине, на минутку. Выйдите все. И вы, товарищ старший лейтенант. У нас тут будет короткий разговор с братом по крови.
Шевалье вышел через минуту. Всё это время за дверью не было слышно ни голосов, ни шума, ни возни. Тишина. И вдруг, из неё, в дверной скрип, согнувшись пополам, едва переступая ногами, охватив плечи руками, вывалился Шевалье. Шатаясь, оббивая плечами дверные косяки, солдат вышел на улицу. Его вырвало. Остальные смотрели на него с заметным страхом и сочувствием.
