Сергей Ермолов - Смешная любовь

Я расстроился, очень расстроился. Но говорить об этом с Наташей не имело смысла. Ей уже не удавалось скрывать свое безразличие ко мне. Человек никогда не бывает благодарен, когда его любят. Почему она не задумываясь разрушала мое счастье? Иногда даже любимая женщина может заставить сожалеть о любви.

16

Я уговаривал себя, все твердил себе «она говорила несерьезно». Только любовь женщины может наполнить мою жизнь смыслом.

Стиснув зубы, я повторял себе: «все, что произошло, было неизбежно, раз оно произошло». У меня не должно было остаться вопросов. Я почти знал, что мне делать. Все становилось по своим местам. Не следует обвинять женщину в том, в чем она никогда не признает себя виноватой. Эгоизм Наташи уже не удивлял меня. Я прощал ей больше, чем простил бы себе. Я не хотел любить, сомневаясь.

Я начинал привыкать к своему унижению. Мужчина всегда боится соглашаться с женщиной. Я боялся узнать о Наташе больше того, что уже знал. У меня была причина для страха. Ненавидеть женщину всегда легче, чем любить.

Все, что я делал, отнимало у меня много времени. Нужно было постараться обойтись без оправданий. Я старался заставить Наташу думать так, как думал сам. Неудачи делали меня умнее. Ошибки полезны.

Мне действительно было сложно с ней. Постоянно доказывать свою любовь очень утомительно. Непредсказуемых желаний в Наташе всегда оказывалось больше, чем мне хотелось. Неопределенность в любви – это очень больно.

- Почему ты молчишь? – спросила Наташа.

- Думаю.

- Если я много думаю, мне становится грустно. Чувствую себя вдруг постаревшей.

- У тебя расстроены нервы.

- Не то слово, - подтвердила она. – Еще бы не расстроены.

Мне казалось, что я не удивлен. Но я притворился удивленным. Очень неубедительно. Ни одна женщина не стремится стать умнее.

Почему я так часто говорил себе, что эта женщина мне дороже всего в жизни? Этого вопроса я боюсь больше всего – я не знаю, как на него ответить.

- Мне нравится твоя новая стрижка. Я говорил тебе?

- Мы говорим не о моих волосах.

- Не понимаю, что ты имеешь в виду.

- Я думаю, понимаешь.

- Если я тебе мешаю, надо так и сказать.

- Никому не удается избежать ошибок.

- Нет, - соглашался я, не сомневаясь. Конечно, нет. – Почему у тебя такой голос?

- Какой?

- Злой, - иногда я говорил Наташе то, что было бы правильнее скрыть.

Она посмотрела на меня с каким-то сочувствием, словно я сказал какую-то глупость. Потом махнула рукой, что означало: «он сам не знает, что говорит».

- Подходящий момент для ссоры, - сказала она.

- Мы не должны ссориться.

- Моя уступчивость может быть только притворством. Самих себя женщины обманывают так же часто, как и мужчин.

Я застыл, чувствуя, что сейчас, возможно, пойму, какую же ошибку совершил. И не знаю, что больше – удивили меня ее слова или огорчили. Наташа словно торопилась оправдать все мои подозрения.

Я ощутил, как к глазам вдруг подступили слезы. Но – нет. Нет. Я не стал плакать. Уступить женщине было бы глупостью.

- Я отказываюсь тебя понимать, - сказал я.

- Не капризничай.

- Ты делаешь мне больно.

- Не будь занудой.

- Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, - мне очень хотелось унизить ее. Я перестал говорить то, что Наташа ожидала от меня. Любовь сделала ненужным любое притворство.

- Мне совсем не интересно твое мнение..

- Было бы честнее, если бы ты предупредила меня об этом заранее, - я сердито усмехнулся, как будто собираясь причинить ей боль, и ненавидел ее за это. Наши отношения нельзя было назвать простыми.

- Я-то тебя понимаю. А вот ты меня – нет. Беспомощность делает всех мужчин похожими между собой. Тебе следует успокоиться.

Мне было так обидно, что я с трудом нашел слова для ответа:

- Какая ты злая.

- Я просто пытаюсь сказать тебе то, что важно для нас обоих.

Наташе нравилось чувствовать себя умнее меня. Я не мог понять то, что уже поняла она. Мы не понимали друг друга. Ее упрямство разочаровало меня. Было очень мучительно сознавать свою зависимость от Наташи. Мне казалось, что я никогда не привыкну к ней. Женщина умеет быть только эгоистичной.

- Я всегда чувствую, когда ты на меня сердишься, - для того, чтобы разочаровать любую женщину, мне достаточно оставаться естественным.

- Мне не нравится выслушивать от тебя упреки. Ты бы не говорил так, если бы любил меня, - то же самое ответила бы мне любая женщина.

- Я хочу, чтобы ты относилась ко мне серьезно.

Я не мог разобраться в себе. На самом деле не мог. Я чувствовал себя совершенно беспомощным: у меня не было над Наташей власти. В равнодушии женщины ко мне нет ничего необычного. Я больше не сопротивлялся ощущениям, которые она во мне вызывала.

Я никогда не был оригинален в мыслях. Недоверчивость – мудрость дурака. Счастье возможно только в мечтах, иногда – в воспоминаниях. Женщина обязательно обманет мужчину.

- Почему ты обращаешься со мной, как с ребенком? – спросил я.

- Не будь ко мне таким строгим.

- Почему?

- Ты знаешь почему. Ты – это ты, а я – это я. Любой человек при желании может привыкнуть к моим недостаткам так же, как к ним привыкла я.

- Я понимаю все, что происходит. Я не верю ни одному твоему слову.

- Ничего не поделаешь, придется поверить.

- Мне не нужно твое безразличие, - сказал я лишь для того, чтобы не молчать.

- Клоун, - она говорила, не слушая меня.

«Держись», попросил я себя. «Ты еще можешь стиснуть зубы». Так и должно было быть. Нужно знать женщин, чтобы согласиться со мной.

Я не догадывался, что необходимо делать в такой ситуации. Узнавать мнение о себе любимой женщины не всегда приятно. Может быть, мне не удавалось относиться к Наташе так же внимательно, как я относился к себе. Я не старался угодить ей. Невозможно нравиться каждую минуту, если стараешься быть честным.

Она пристально смотрела на меня, и в ее взгляде я увидел что-то похожее на жалость. Я был не так откровенен, как она: я не ответил. Наташа никогда не услышит от меня этот ответ: «женщинам нравится унижать мужчин».

- Никто не изменит мое прошлое, - сказала она.

Не следует бояться женской откровенности. Не был виноват перед ней. Кто-то другой.

- У меня тоже было прошлое, - я не возражал.

- Тебе нужно меньше, чем другим мужчинам. Не заблуждайся.

- Зачем ты мне это говоришь? – я начинал ощущать тяжесть ее слов. – Что ты мне хочешь доказать?

- Я не тебе хочу доказать. Я себе хочу доказать.

- Не пытайся все опошлить.

- Ты слышал, что я сказала?

- Слышал, но не верю этому.

- Я и сама не слишком верю. Мне не надо было тебе это говорить. Я сказала глупость. Ну прости меня, маленький.

Наш спор был выгоден только ей. Я не хотел быть виноват в саморазоблачении. Я всегда боялся разочарований в себе. Почему они стали для меня возможны? Об этом легко спрашивать, лишь когда заранее знаешь ответ. Я не понимал, что происходило. Обида мешала мне думать.

Наташа рассмеялась, но я не смеялся вместе с ней. «Жестоко», подумал я. «Она искренна даже тогда, когда обманывает».

Я узнавал о Наташе много нового. Все, что казалось мне в ней ложью, могло оказаться правдой. Мне не нравились мои предположения.

- Знаешь, что я думаю? – спросила она.

- Что?

- Твоя беда в том, что ты постоянно недооцениваешь себя. Не выдавай желаемое за действительное.

- Ты права. Я ничего в себе не понимаю. Объясни.

- Ты знаешь, что я имею в виду. Я смеюсь не над тобой. Я смеюсь над собой.

- Ты могла бы и не говорить этого.

- Может, мне нужно было сказать это.

- Не надо делать мне одолжений.

- Может, поцелуешь меня?

- Нет.

- Что ж, очень жаль. Потому что мне хочется.

 Я испугался того, в чем признался. Конечно, это была неправда. Наташа должна была меня понять.

Я поднял глаза, встретился с ней взглядом и убедился, что она говорила искренне. Ей нравилось мое унижение. Рядом с Наташей мне удалось избавиться от самоуверенности. Я был только маленьким, беспомощным и бесконечно уязвимым. Никто не может унизить меня сильнее, чем любимая женщина. С каждым новым ее словом я становился несчастнее.

- Надеюсь, мы сможем притворяться, что между нами ничего не было, - сказала она.

- Зачем? Наташа, почему ты отыгрываешься на мне?

- Я не делаю этого.

- Делаешь. Не говори так. Мне больно, - я был обижен. Меня легко обидеть.

- Не обращай внимания. Женщины, знаешь, бывают такие злые, такие гадкие, - ее равнодушие делало меня ненужным для себя.

Я услышал то, что не хотел услышать. Наташа не видела во мне мужчину. К горлу подступила боль, физическая боль, которая мешала говорить, душила меня. Мне не удалось правильно угадать момент для расставания.

Она ничего не говорила и закрыла глаза. На ее лице было выражение усталости, которое я никогда прежде не видел.