Анатолий Отян - Добро Наказуемо
— Да, да, — говорил он, — шевелится, и кажется я слышу, что и сердечко там бьётся быстро, быстро, тук-тук, тук-тук. Интересно, кто там, девочка или мальчик?
— А ты у неё спроси?
— Почему у неё, может у него?
— Может, может, — смеялась Марина и положив ладонь на его голову легонько трепала его волосы.
Михаил считал дни, когда жена должна рожать, но прошла неделя от намеченного срока, а долгожданный ребёнок не появлялся.
— Ты, Маринка, меня совсем замучаешь. То ты два года не беременела, а теперь не рожаешь вовремя.
— Всё будет нормально, не волнуйся.
Ночью Марина разбудила мужа:
— Вызывай скорую, кажется начались схватки.
Михаил вскочил, схватил телефон сначала вызвал скорую, а потом позвонил к себе в отделение и услышав ответ дежурного, назвал пароль и сказал:
— Гапонов говорит. Как у вас там? Порядок? Серёга, пришли мне машину, у меня жена рожать собралась, я вызвал скорую, но подстрахуюсь, ты знаешь, как у них бывает. Ну, спасибо!
Марина уже одевалась. Михаил вёл её по лестнице поддерживая под локоть.
— Ты мне руку сломаешь, медведь. Пусти, я сама.
— Извини, я аккуратней буду.
У подъезда стояли обе машины — скорая и милицейский "газик"
Михаил сел вместе с Мариной в скорую, а водителю приказал ехать за ними. Когда подъехали к роддому, Михаил хотел зайти вместе с Мариной внутрь, но женщина-врач со скорой сказала, что там ему нечего делать, и он может ехать досыпать. Михаил ещё в растерянности покрутился возле роддома, когда уехала скорая, а потом сказал водителю, чтобы тот отвёз его на работу. Молодой лейтенант, пославший за Гапоновым машину сказал ему:
— Вы бы, товарищ майор лучше бы поспали дома. Ещё только четыре часа.
— Какой там сон? Поработаю, у меня дел много.
Но не работалось. Через полчаса позвонил в роддом:
— Девушка, я привёз недавно жену…
— Как фамилия?
— Гапонова Мария.
— Молодой человек, вы же только что привезли, чего вы звоните?
— Может родила уже?
— Женщины не пушки, детьми не стреляют. Подождёте. Звоните часов в десять, — и бросила трубку.
Гапонов жил в Одессе больше восьми лет, но никак не мог привыкнуть к их шуткам, граничащим то с грубостью, то с нахальством.
Он вспомнил: "Женщины не пушки", — и вначале разозлился, но потом себе представил, как дети вылетают из материнской утробы и засмеялся.
Работа не лезла ему в голову, он перебирал бумаги и натыкался на отдельные слова и несколько секунд думал, что они обозначают. В половине восьмого не выдержал, позвонил:
— Девушка, Гапо…
— Слышу по голосу, Марина Гапонова только что родила.
— Кого?
— Дайте договорить. Девочка, три с половиной килограмма, пятьдесят два сантиметра. Поздравляю.
— Спасибо, родная!
Он хотел выскочить из кабинета, вернулся, не зная для чего, потом вспомнил и позвонил тёще.
— Мама, (впервые он её так назвал) девочка, три с половиной килограмма, пятьдесят два сантиметра! Поздравляю Вас, бабушка Аня!
— Спасибо, Миша, — ответила Анна, положила трубку и заплакала.
Она сидела, слёзы радости катились по её щекам и думала о себе, что вот и жизнь прошла, она бабушка, а жизни-то настоящей и не было.
Швейная машинка, костыли, инфаркт. Только одна радость у неё в жизни — Марина. Как она ей тяжело досталась. Но теперь награда на старости лет — внучка. "А сколько же мне лет, что я говорю о себе, что я старая? Боже, всего сорок семь! Ничего, мы ещё поживём." — думала Анна, взяла лист бумаги и стала записывать, что нужно купить для новорожденной.
Михаил забежал в дежурную часть и радостно воскликнул:
— Девочка!
— Поздравляем! — почти одновременно сказали присутствующие милиционеры.
Сидящий на стуле задержанный пьяный дебошир, на которого составляли протокол, огляделся вокруг и произнёс:
— К-ка-кая девочка? Никакой девочки не знаю.
В дежурке раздался хохот.
— Ещё узнаешь, смеясь сказал Михаил.
— С тебя причитается, майор.
— Какой может быть вопрос. Я беру машину.
— Бери, если что, мы свяжемся.
Михаил приказал водителю подъехать к скверику, где бабки с утра выносили на продажу цветы. Он вышел из машины, а пятеро стоящих с цветами женщин испугались и начали хватать свои вёдра с цветами, думая, что их сейчас прогонят.
— Стойте, я покупаю все цветы у вас.
Он уплатил за все цветы, и громадный букет положил в машину.
— В роддом!
Только отъехали от сквера, затрещал радиотелефон. "Вот, чёрт, кому-то или я, или машина понадобилась", — подумал Михаил.
— Орбита тридцать восемь слушает.
— Гапончик, дорогой, поздравляю с наследницей!
Михаил узнал своего армейского друга, а сейчас полковника милиции, начальника ОБХСС одесской области, которому все прочили большое будущее.
— Спасибо, Виктор, извините, товарищ полковник.
— Привет Марине и здоровья ей и дочке.
Не успел положить трубку — опять вызов.
— Орбита тридцать восемь, ответьте первому.
— Орбита тридцать восемь слушает.
— Поздравляю тебя и твою жену, майор.
— Спасибо товарищ первый.
Радиотелефон трещал не переставая. Наконец раздался голос с главного пульта:
— Мы присоединяемся к поздравлению, но прекратите засорять эфир частными разговорами.
Михаил был рад, что его поздравляет вся милицейская Одесса и считал, что своей службой он заслужил признание и повышение в должности. Но это было так только отчасти. Служил он ровно, но звёзд с неба не снимал, а на последнюю должность его выдвинул Виктор Живаго, его армейский друг, начальник ОБХСС области. Известность он получил благодаря своей жене и запоминающейся фамилией. Когда Марину кто-то видел впервые, то спрашивал:
— А чья это красивая баба?
— Капитана (майора) Гапонова.
Или уточняли:
— Это тот Гапонов, что у него жена красавица со светло-коричневыми глазами?
— Ага, и с точёной фигурой.
Подъехали к роддому. Михаил с громадным букетом пошёл в приёмный покой. Дверь он не мог открыть — стоило разжать руки и цветы выпали бы на землю. Водитель это сделал за него, и Михаил услышал властное:
— Мужчина, куда Вы?
Букет закрывал глаза, и Михаил не видел спрашивающую.
— Я к Гапоновой Марине, в какой она палате?
— Вам туда нельзя. И цветов столько в палату нельзя. Положите их на стол.
Михаил положил цветы, распрямился и увидел перед собой женщину средних лет.
— Я только на минутку.
— Нельзя. Кто-кто, а вы должны это понимать.
— А как я передам ей цветы?
— Выберите один букетик, сейчас придёт нянечка, она и отнесёт.
Можете написать записку.
Михаил вырвал листок из записной книжки и написал:
"Мариночка, поздравляю и целую вас обеих. Как ты себя чувствуешь?
Михаил".
Он дождался пока санитарка принесла ответ, сунул ей в руки трёшник, вышел на улицу и прочитал:
"Миша, приди вечером. Я в 318-й палате. Подойдёшь к окну и позовёшь меня".
Михаил обошёл здание и увидел на окнах бумажки с номерами палат.
Кое-где стояли отцы и переговаривались с жёнами через окна. Он постоял пару минут напротив окна 318 палаты и уехал на работу. Его все поздравляли, и он уже машинально благодарил.
После обеда позвонил полковник Живаго и вызвал к себе. Михаил поехал в областное управление, зашёл в кабинет начальника ОБХСС.
Живаго поднялся со стула, поздоровался с Михаилом:
— Ещё раз поздравляю с дочкой и сразу к делу.
— Спасибо, а что за дело?
— У меня есть осведомитель в Ильичёвском порту. Уже несколько месяцев он мне сообщает, что за границу идёт контрабанда такого количества товаров, что мы себе не можем и представить. Я уже посылал двоих человек туда, но никакого результата. Мне трудно бездоказательно подозревать их, но человек оттуда криком кричит, что ему это может стоить жизни, а мы бездействуем. На местных надежды нет, и поручить такое дело я могу только тебе. Уверен, что не подведёшь. И учти, будь осторожен, одно неаккуратное движение и можешь поплатиться жизнью: очень большие там деньги крутятся. В первую очередь проверь нефтепродукты. И ещё. Никто у нас в управлении, кроме меня, естественно, не знает, что ты туда едешь.
Возьми приказ, командировку, а фамилию и дату впишешь на месте. Я не могу это доверить даже машинистке. Чувствую, что кто-то предупреждает. Вот тебе папка, просмотри материалы. О них, кроме меня, никто не знает. Записывать ничего не нужно — запоминай.
Михаил просмотрел материалы и не поверил своим глазам. Здесь, в Одессе, они ловят воров, укравших пять бутылок водки и десять килограмм мяса, а там уходит тысячи тонн бензина, и это при том, что на своих заправках его не хватает. Он понимал, что ему одному с таким объёмом работы не справиться и задал вопрос Живаго:
