Юрий Алкин - Мат
— Что же ты раньше молчал-то? — проникновенно поинтересовался Крис после короткой паузы. — Я же спрашивал. Могли час-другой сэкономить.
Майкл улыбнулся.
— Всему свое время.
Крис укоризненно покачал головой.
— Этому предложению время было два часа назад. Ну что, — он снова требовательно оглядел всех, — будут возражения?
— Какие там возражения, — сказал Брендон. — В самую точку попал.
— Молодец, — промурлыкала Джоан. — Просто молодец.
— А что теперь? — поинтересовался Росс после того, как все выразили свою поддержку.
— Понятно что, — немедленно прозвучал голос Криса. — Сейчас уже пятый час. А завтра с утра нам уже речи произносить надо. Самое время разойтись и подумать.
Все начали подниматься.
— Пол, а ты? — спросил Крис.
Пол пририсовал огромный язык к очередной роже, удовлетворенно посмотрел на нее и поднял голову.
— А что я?
— То же, что и все: разойтись, подумать…
— Ну, вы расходитесь. А я подумаю.
И он вернулся к рисованию.
— Это талант, — услышала Стелла. — Настоящий талант.
Она оторвала взгляд от блокнота.
— А, Кевин, ты. Какой талант?
— Уметь так потрясающе выглядеть после целого дня работы.
Стелла недовольно качнула головой.
— Льстец.
— Вовсе нет, — отозвался Кевин, присаживаясь напротив. — Просто говорю, что думаю. Я не помешал?
Стелла махнула рукой.
— Ничуть. Мое прошлое все равно ничем особым не блещет.
— Так уж и не блещет, — Кевин положил ногу на ногу. — Не верю. Не такая ты женщина.
— Звучит двусмысленно. Ты уверен, что это комплимент?
— О… Да я совсем не то имел в виду. Я ведь что хотел сказать…
— Ладно, не переживай. Шутка. Но сказать мне действительно особо нечего. Сам завтра убедишься. По сравнению с тем, что есть порассказать Робу, мое выступление будет очень пресным.
— Да, с Робом в этом тягаться сложно, — согласился Кевин, рассматривая чучело медведя в соседнем углу. — Впрочем, с Майклом тоже.
— А что с Майклом? — заинтересовалась Стелла.
— Как что? — удивился Кевин. — Этот процесс. О, черт… Как же ты можешь знать?
— Какой процесс? И что значит последняя фраза?
— Да, ладно, — Кевин смущенно посмотрел на нее, — трепло я. Сочтет нужным, расскажет еще раз. Забудь.
Он вдруг резко поднялся и начал одергивать рубашку.
— Извини, ты тут делом занималась. Я пойду.
— Подожди, — Стелла подалась вперед. — Что это за манеры: пришел, сделал комплимент, заинтриговал, а теперь, значит, вспомнил, что я занята?
— Но ты ведь действительно занята.
— Пять минут назад тебя это почему-то не смущало. Начал, так говори.
— Да не о чем там говорить, — Кевин скривился, как от зубной боли. — Так, мужской треп.
— Я думала, все мужчины считают, что треп бывает только женский.
— Не без того. Слушай, а почему ты здесь, а не на воздухе?
— Потому что валяться на траве мне сейчас не хочется, а все остальные места заняты, — Стеллин палец указал на буколическую сцену за окном.
Кандидаты в лидеры, словно классические поэты, корпели на лоне природы над своими выступлениями. На первом плане выделялся Алан в своей белоснежной расстегнутой рубашке. Казалось, он сейчас отложит в сторону карандаш и, вспрыгнув на деревянный стол, огласит зеленеющую округу свежеиспеченной одой.
— Независимость — черта истинного лидера, — заметил Кевин, поворачиваясь от окна к Стелле.
— Да, — согласилась она. — Так же как и умение не отвлекаться от главного. Ты уже тему закончил менять или еще немного поговоришь о том о сем?
— Поговорю, — Кевин улыбнулся. — Ты всегда такая упрямая?
— А как же? Еще одно качество лидера. Не правда ли?
— Не совсем. Упорство и упрямство — это не одно и то же.
— Называй это как хочешь. Так что там с Майклом?
Кевин медленно опустился обратно в кресло и теперь уже абсолютно серьезно посмотрел Стелле в глаза.
— Я думаю, тебе лучше поговорить об этом с ним. Не знаю, случайно или нет, но он рассказывал это только мужчинам. И то не всем.
Стелла ответила ему таким же серьезным взглядом.
— Он просил тебя об этом никому не рассказывать?
Кевин отрицательно покачал головой.
— Тогда я думаю, что пока что мне достаточно поговорить с тобой.
Кевин обреченно вздохнул.
— Почему?
— Потому что если это была случайность, я тоже могла быть там. А если это не случайность, то это было не что иное, как попытка настроить часть людей на свою сторону. Ты ведь только что именно на это намекал? И в таком случае я имею полное право об этом знать. Согласен?
Кевин почесал подбородок.
— В логике тебе не откажешь.
— Тогда не отказывай и в рассказе.
— Я не люблю наживать себе врагов. Особенно в подобной ситуации.
Стелла мягко улыбнулась.
— Поздно. Теперь ты можешь нажить врага, если ничего не расскажешь после такого вступления. Я никому ничего не скажу.
Кевин окинул взглядом огромную гостиную, запятнанную яркими квадратами окон, и неожиданно резко, едва ли не враждебно спросил:
— Помнишь, вчера ты, Джоан и Пол ушли первыми?
— Да.
— Потом ушли еще два человека. А потом Майкл вдруг стал рассказывать, как в прошлом году его едва не посадили. Оказывается, он регулярно избивал свою жену. Все?
— Нет, — Стелла медленно положила блокнот на журнальный столик. — Вот теперь уже точно не все.
«Случай на конференции». Алан поставил жирную точку. Случай, безусловно, неплохой, о нем обязательно надо рассказать. Это ведь чуть в газеты не попало, а уж в Сети об этом судачили недели три. Ну что ж, рассказов набралось прилично. Тут и на два часа будет, не то что на сорок минут. Он медленно перелистал блокнот. Да, тут, несомненно, достаточно материала. Только все это не то. Совсем не то. Он поднялся со скамьи и ступил на мягкую траву. Вокруг было безлюдно — все уже разошлись в преддверии ужина. Пора тоже идти, тем более что работа сделана. Все основные моменты подготовлены — теперь осталась импровизация.
Ему не раз приходилось произносить речи, и в какой-то момент он обнаружил, что тщательная подготовка ему не нужна. Вообще не нужна. Напротив, она вредила. Лучше всего было подготовить вот такие главные, ударные моменты, перечитать их раз-другой и, выйдя к слушателям, ощутить это мало с чем сравнимое чувство вдохновения. И речь начинала литься сама по себе, и не было ни малейшей необходимости в бумажках и тщательно продуманных оборотах. Не то чтобы его речи воодушевляли, — о каком воодушевлении можно говорить, когда из сотни человек, сидящих перед тобой, от силы десять приходят на работу не только из-за зарплаты? — но, по крайней мере, его внимательно слушали. Будут слушать и завтра, никуда не денутся.
Да вот толку от этого слушания будет не много. Если вообще будет. Ситуация, которая еще день назад казалась невероятной удачей, оказалась капканом. Да еще каким! Это же надо было додуматься — собрать десяток способных, честолюбивых, во всем более-менее равных начальников и предложить им самим выбрать лидера. То-то этот Кларк так хитро улыбался. Ну, хорошо, предположим, как это сделать, мы придумали. Предположим даже, все будут следовать правилам (а ведь кто-нибудь обязательно не захочет!). Предположим, раз уж мы все так всё хорошо предполагаем, что в пятницу мы это голосование проведем. Ну и что с того?! Алан с силой пнул подвернувшуюся под ногу корягу. А то с того, что теперь все продвижение, весь этот пресловутый взлет, в который было вложено столько сил и труда, зависит не от него. А зависит от того, что решат эти думающие лишь о себе люди, которых он не знал до вчерашнего дня и которых никогда не увидит после этой пятницы. Вот что с того.
К власти идут шаг за шагом. Это только со стороны кажется, что кто-то взял да и взмыл в поднебесье. На самом деле это кропотливый, выверенный процесс. Словно продвижение сапера по минному полю. Иногда надо замедлиться, иногда ускориться. Иногда замереть, иногда, собрав все силы, прыгнуть. Но главное — всегда, в любой момент знать, какой шаг надо сделать и что последует за ним. Потому что идущий к власти, как сапер, серьезно ошибается лишь один раз. Победа на этом курсе — это очередной и очень немаловажный шаг. Проигрыш — та самая ошибка. Единственная и последняя. Никого, конечно, не волнует, кому достанется наклейка лидера. А волнует то, что последует по возвращении. Вернешься единственным победителем — сразу заявишь о себе в высших сферах. Вернешься «несомненно одаренным участником», а проще говоря, одним из проигравших, можешь на стремительном взлете ставить крест. И на не стремительном тоже. Середины нет. Со щитом или на щите…
Он подошел к неуловимо меняющейся линии, за которой влажный песок нырял в озеро, и пошел вдоль нее. Слабое колыхание воды лишь подчеркивало разлитый вокруг покой. Не надо было сюда ехать. Было же написано что-то об оценке лидерского потенциала. Надо было заболеть, улететь, обнаружить внезапные семейные проблемы, что-нибудь придумать. О чем речь, найти повод было бы легче легкого. Да кто же знал? На поверхности все это выглядело более чем заманчиво. Даже предположить нельзя было, чем это окажется на самом деле. А ведь кое-кто знал! Те, кто послал его сюда. Они-то точно знали, что здесь будет происходить. Так, значит, решили проверить, что дальше делать с этим «молодым и талантливым»? То ли приблизить его, то ли оставить, где он есть на веки вечные. Можно, конечно, всегда уйти в другую компанию, но это обозначает сунуть пятилетний труд коту под хвост. Нет, об этом даже не хочется думать. Значит, остается…
