Юля Лемеш - Убить эмо
– Родители поначалу ухо завесили и не обращали на меня никакого внимания. Отец весь в бизнесе, маманя пытается контролировать его личную жизнь.
А потом вдруг им приспичило вспомнить, что у них имеется ребенок. А тут такая неприятность. Выхожу я весь в черном. Шутка юмора. В общем, им крайне не нравилось, что я гот. Родители не видели разницы между готической модой и сатанизмом. Не спорю, в тот вечер я выглядел несколько неоднозначно. Они, естественно, взбесились. А я просто пробовал, мое это или нет.
– И что?
– Оказалось – нет. Хотя я нашел среди готов много отличных друзей.
«И подруг», – мысленно прибавила я, вспомнив девушек с фотографий. Была бы я парнем, точно бы втрескалась по уши во всех по очереди. А потом по второму заходу.Надеясь дождаться продолжения, я привычно устраиваюсь на полу у стены. Мне так нравится. Я вообще люблю сидеть, прислонившись к стене. В этом есть что‑то успокаивающее, надежное. Не зря говорят: за мужем как за каменной стеной. Муж еще неизвестно когда будет, а стена всегда найдется.Кириллу приходится сменить позу, чтоб видеть, с кем разговаривает. Мне это тоже нравится. Теперь в поле моего зрения видно его лицо. Слегка заинтересованное. У него такие потрясающие глаза! Я пытаюсь определить, какого они цвета. Иногда кажется, что серые, особенно когда он сосредоточен. Но сегодня они прибавили бирюзы. Такие серо‑бирюзовые. Для мальчишки слишком жирно. Ресницы, правда, могли бы быть потемнее. Но когда я попыталась восхититься цветом глаз, он тут же упрекнул меня в отсутствии оригинальности. Наверное, ему все скопом твердят, что зеленые глаза – это красиво. Чтоб сменить тему, я продолжаю расспросы:
– Значит, твои родители сбрендили, решив, что ты таскаешься по кладбищам, распиная на крестах несчастных черных кошаков?
– И упорно коллекционируя чугунные котлы, – усмехнулся Кирилл.
При чем здесь котлы, я не поняла, но приготовилась слушать дальше не перебивая.
– Когда они начали меня контролировать, то пришлось несколько затаиться. Тогда я стал много читать и анализировать. И твердо решил, что мне требуется свое собственное мировоззрение.
– Круто! А оригинально‑то как! Так многие думают.
– Сомнительный комплимент. Ты вот что мне скажи – ты что сейчас слушаешь?
– Тебя, – удивилась я.
– Я не «что». Я «кто».
Наверное, он ожидает услышать от меня, какую музыку я предпочитаю. Скажи, что ты слушаешь, и я скажу, кто ты. Ха!
– Эдит Пиаф и немного Меркури, – честное слово, их, и только их.
Не исключено, что завтра стану слушать кого‑то другого. У меня куча музыки на любой случай и настроение.Кириллу мой ответ показался более чем странным. Он даже приоткрыл глаза, чтоб повнимательнее посмотреть на обладательницу таких записей.Хорошо, что он не догадался спросить, какую группу я слушала вчера. Таня Буланова вряд ли произвела бы на него такое впечатление. Я каждый день подбираю музыку под настроение, а если настроение неопределенное, то под погоду. Так некоторые эмо цепляют значки, чтоб окружающий мир узнал, как у них дела. Правда, если настроение швах, то значок веселый, чтоб это настроение поднять. Такой принцип поддержки. Хотя можно, не утруждаясь, приколоть призыв познакомиться. Или наоборот, мол, у меня уже есть любимый. Хотя я не очень понимаю смысл надписи: «свободен». Не то тебя только что послали, не то ты одинок и ждешь встречи.Кирилл театрально откашлялся, таким образом стараясь привлечь мое внимание. О чем мы с ним говорили? Вроде как про музыку. Вечно я отвлекаюсь.
– А ты что слушаешь?
– Ты будешь смеяться, но – ничего. Хотя против Меркури ничего не имею. Да и Пиаф стоит того, чтоб изредка подкачаться эмоциями.
– Вот и славно! Трам‑пам‑пам.
Решив не останавливаться на достигнутом, я спела песенку про бабочку, которая крылышками «бяк‑бяк‑бяк». Не выдержав, Кирилл рассмеялся. Я посчитала это не только хорошим признаком, но и своей маленькой победой. Он действительно анти‑эмо, во всяком случае, в отношении проявления радости. Ничего, он еще меня плохо знает. Как‑нибудь под настроение я изображу ему букву «Ж». От такого зрелища он не сможет не рассмеяться. Знаете, если расставить ноги, немного присесть, а потом руки в стороны и согнуть их в локтях – получается именно «Ж», а потом надо проскакать боком по комнате туда и обратно. Такая бодрая буква получается, правда, почему именно «Ж», я сама не знаю.Кирилл снова задумался. А потом попросил снова показать мои рисунки. Я теперь всегда ношу их с собой в самостоятельно пошитой холщовой сумке, чтоб мама чего не вытворила.
– Я уверен, что тебе просто необходимо учиться на художника. Давай я покажу своему другу. Он в этой теме рубит.
Зачем отказываться от минутной славы? Я согласилась. Мне не жалко.Мы установили штатив, Кирилл снимал, а я переставляла на стуле листы с рисунками.
– Света не хватает.
– А что тебе больше всего понравилось? – пристала я.
Кирилл просмотрел работы и крепко задумался:
– Да, пожалуй, вот это. Про поход к гинекологу.
– Это потому, что ты там ни разу не был! – обрадовалась я. – А еще?
– Про меня. Там, где я тебя спасаю. Экспрессивно получилось. И я такой героический. Я вообще жутко скромный, – счел нужным уточнить он.
Это уж точно. Такой скромный – с пьедестала не слезает. Так и сидит на нем, словно увековеченный символ неподражаемой скромности.
– А ты потом кем хочешь стать? Ну, в смысле работы.
– Ландшафтным дизайнером, – после некоторых раздумий призналась я.
Мне кажется, у меня получится. Кроме того, я хочу объездить весь мир, а эти самые садовые модельеры наверняка сначала много путешествуют по всяким дворцовым паркам. Чтоб было откуда слизывать самые красивые планировки. Я вообще люблю все живое, цветы, деревья. Без них нельзя прожить. Хотя в пустыне и городе без них как‑то обходятся. Но я в пустыне работать не собираюсь. А в городе шансов на озеленение еще меньше, чем в пустыне.Кирилл выслушал меня и заволновался:
– Обалдеть. Упасть и не встать. Держите меня четверо, как выражаются твои подружки, – старания Кирилла изобразить крайнюю степень изумления получились не очень убедительно.
– Враки. Мои подружки выражаются гораздо образнее. И что тебя так поразило?
– Даже не знаю как тебе сказать. Я, видишь ли, обязательно поступлю на архитектора. Я сам так решил. Так что не исключено, что мы сможем создавать законченные шедевры загородных нескромных усадеб. Если ты не против совместной трудовой деятельности, то тебе придется снова ходить в школу, – жизнерадостно заявил он. – Если соберешься поступать в институт, нужен нормальный аттестат. И не кривись, теперь я стану тебе помогать.
Какое вопиющее самодовольство! Я что, дура, что ли? Он решил, что я полная дура? Сам такой!
– Ты что, считаешь меня дурой?
– Не стоит так волноваться. Я понимаю – ты здорово отстала, но все поправимо.
Нет, это неслыханная наглость! Он думает, у меня в голове вакуум. Щас, размечтался. Я ему еще покажу, как у меня с учебой. Но хвастать заранее не буду.
– Давай лучше про тебя поговорим. Ты сказал, что придумал собственную философию. Так в чем суть?
– Суть? Кажется, никакой. Просто мои родители, да и друзья в том числе, считают главным не жить, а играть. Когда на меня предки наехали с воспитательным приступом, я решил показать им, как надо играть. Чтоб со стороны на себя посмотрели. Говорят «слушайся» – я так прилежно выполняю их требование, что у них пот холодный и мурашки по коже. Просто само послушание. Они чуть не свихнулись. А мне понравилось. Я с той поры ни разу не был раздражительным, я – сама любезность и вежливость. Ко мне вообще невозможно придраться. Но они чувствуют, что я над ними смеюсь. Молча. Соглашаюсь, но чаще поступаю как считаю нужным.
Такая вот ботва. Теперь понятно, почему сбесились его родители.
* * *
Иногда я умудряюсь влюбиться несколько раз за пять минут. Пока еду в транспорте. Столько симпа‑тяшных лиц. Мои глаза обращают на себя внимание. Если глаза подведены правильно, то они производят мощный притягательный эффект. Впрочем, я повторяюсь.Еду и представляю, как мы, например, вон с тем белобрысым парнем познакомимся. Типа, он заметит меня, такого неземного ангела, пускай и рыжего, бросится следом, пока еще не знаю как, догонит и скажет… А потом начнется другая, счастливая жизнь. Полная всяких неясных, но приятных моментов.А парень в этот момент взял да выковырял козявку из носа. Бррр. Я его вмиг разлюбила.Бывает еще хуже. Некоторые мальчишки зубами выгрызают до мяса ногти. Не обращая внимания на то, с кем рядом находятся. То есть на меня. Правда, мама как‑то сказала, несчастные дети, у них какая‑то замудреная психическая болезнь. Типа врожденной склонности к истерии. Усугубленной подавлением собственного «я». Интересный компот, а какая сволочь их довела до такого состояния? Мама говорит, что наверняка передние зубы тоже не в порядке. Но согласитесь, даже если я уговорю совершенно незнакомого человека оскалить передние зубы, мне от этого знания легче не станет.А еще в мальчишках есть несносная черта вести себя так, будто они самые умные и никогда не ошибаются. Хотя и я себя порой веду точно так же.Я не понимаю, почему совершенные ошибки постоянно портят мне жизнь. Из‑за них я часто не знаю, как правильно себя вести. Мне все кажется, что скажу что‑то не то или еще что похуже. И из‑за этих самых страхов часто веду себя как полная дура. Или стесняюсь там, где надо быть поактивнее.Впрочем, фиг с ними, со страхами этими.
То, что нас не убивает, – делает нас сильнее. И злее, подлее, равнодушнее. Лучше бы убило, блин.Интересное кино, теперь когда я ездила в метро, то бессознательно сравнивала всех приятного вида мальчишек с Кириллом. Похож – не похож. Лучше – хуже. Слишком самоуверенный или слишком забитый. Критериев много, а вывод один. Кирилл прочно засел у меня в голове. С чего бы это? Он же не эмо. И вообще он не такой, каким я представляла свой идеал. Скорее даже наоборот. Антигерой. Антиэмо. Анти что? Да ничего. Не хочу так часто о нем думать. Вот так!
* * *
Как вы догадались, я стала постоянно появляться в школе. Удивительное дело, некоторые девчонки мне даже обрадовались. Когда выдавался случай, они подходили ко мне, рассказывали всякие истории и мы веселились вовсю. Или грустили, если истории к тому располагали.Даже провели совместный тренинг по хоровому скриму. Купили в зоомагазине юную крыску. Посадили ее в ящик учительского стола. Алгебраичка каждый раз перед уроком его открывает, отлично зная, что он пустой. Учительница солировала, мы тоже визжали. Хорошо получилось. Легкие прочищены, энергетика на высоте, крыска не пострадала. Только временно оглохла. Прикол был потом. Алгебраичка после скрима снова открыла ящик, подумала и забрала крыску себе. Даже имя ей придумала – Серость. Утверждает, что живности с ней будет прекрасно жить:
– Давно собиралась обзавестись. Сегодня же куплю ей клетку. Они невероятно умные и прекрасно приручаются.
