Эльвира Барякина - Ж… замечательных людей
– Ну на фига мне базовое образование? Херня какая!
И снова отвел трубку.
Если бы не советская власть, из папы бы вышел страстный проповедник. Он с таким жаром вовлекает всех в свою веру, что с ним неудобно спорить: начинаешь чувствовать себя предателем Родины в особо крупном размере.
Я понимаю, что папин патриотизм – это его стержень, но еще с подростковых времен у меня осталась бессердечная привычка противоречить.
– Пап, да не поедет Джош никуда.
– Как это не поедет? Здесь его Родина! И он обязан ее любить.
Мы спорим целый час. Я спрашиваю папу, любит ли он Камчатку, на которой никогда не бывал, и отвалившиеся от СССР республики.
– Ведь так не бывает – до развала Союза «люблю», а после – «не люблю». Патриотизм не возникает по отмашке политиков, верно?
– Ты… – от возмущения папа не сразу находит слова. – Все у вас меряется хитрожопос-тью! Родина – это не территория!
– А что? Граждане? Убей меня, я не могу любить вашего соседа из пятой квартиры – он придурок. В России почти 900 тысяч уголовников, и все – граждане. Хочешь сказать, что ты их любишь из чувства патриотизма?
– Ты, милая моя, провокатор!
– Нет, папа, я реалист. Мой бойфренд – наполовину англичанин, наполовину русский, мои друзья – американцы, китайцы, израильтяне, марокканцы, да кто угодно! Вот их я люблю. А любовь из чувства долга – это все равно что вражда из любопытства.
Маме надоедает слушать, как отец со мной препирается, и она поднимает параллельную трубку.
– Родина – это культура!
– Мам, культура – понятие интернациональное. Великие произведения – они для всех доступны.
– Ну тогда хватит спорить: отцу ужинать пора. У него борщ остывает.
Мы расстаемся каждый при своем. Адреналин бурлит, брови хмурятся. Мы с папой оба – за шесть тысяч миль друг от друга – думаем об одном.
Подсознательно чувствуешь, что Родина – это что-то важное, но что именно – объяснить не можешь. Не земля, не государство, не граждане, не культура…
Папа первый не выдерживает и перезванивает мне.
– Родина – это образ жизни! – кричит он в трубку. – Ты нас с матерью хоть на Северный полюс забрось – и там у нас будет Россия!
Я соглашаюсь. Да – образ жизни и ценности. У кого они схожи, те – твой народ. Потом прихожу в ужас: мы с папой принадлежим к разным народам.
Помру – завещаю себя друзьям-генетикам. Пусть удивляются.
COSMOPOLITAN
4 мая 2007 г.
А кто мой народ?
Как раньше все было просто! Возводили крепостную стену: кто внутри – те свои; кто снаружи – те враги. За царей бились не потому, что нравилось их правление, а чтоб чужие на наш трон не лезли.
Но как быть, если в мире интернета уже не существует границ? Глобальная экономика, миграция и дешевая связь сжали Землю до размеров эдемского яблока. Бог разрешил есть с дерева познания всем, кому не лень.
Мой народ – кочевник. Живет там, где нравится. Верит фактам, ищет истину. Имя ему – Homo Legens, человек читающий.
Сила духа – наша национальная черта. Обстоятельства могут нас согнуть, но не сломать. Раз согнувшись, мы всегда распрямляем спину.
Мы не воюем со злом – мы делаем добро, вытесняя зло массой. Война – это зло само по себе, потому что оставляет после себя развалины и горечь поражений.
Мы не пытаемся изменить мир к лучшему – мы меняем себя. И в этом наша суть.
Я чуть не упала, когда Агнесса объявила мне, что ей нужен жених.
– Какой-нибудь завалящий, но только чтоб с паспортом.
Новое руководство театра не продлило ей рабочую визу.
– А, может, тебе в другое место устроиться? – предложила я.
Агнесса только вздохнула.
– Да кому надо лишний раз связываться со службой иммиграции? Я ж не примадонна.
В квартирном комплексе, где живет Агнесса, половина обитателей – иммигранты. По вечерам, когда спадает жара, они собираются вокруг бассейна и обсуждают способы получения грин-карты.
Легенды кочуют из уст в уста:
– Если жениться фиктивно, то лучше искать невесту среди актрис. Им деньги нужны на голливудскую улыбку.
– На Сансет-бульваре есть один мужик – бывший зубной техник. Он из витаминок вытачивает противозачаточные таблетки. Один в один как настоящие! Находим себе американского бойфренда, при нем пьем таблеточку и… залетаем! А там его уж можно к стенке припереть: женись, паразит!
От таких разговоров Агнессе дурно делается.
– Давай лучше тебе нормального мужика найдем? – предложила я.
Агнесса посмотрела на меня как на блаженную.
– Да где я его найду? Твой Пол – единственный нормальный мужик из всех, кого я знаю. Да и он, наверняка, что-нибудь скрывает.
На самом деле мест, где водятся качественные мужчины, полным-полно. Самое лучшее – Лос-Анджелесский аэропорт. Это удивительно, сколько интересных дяденек летает самолетами.
Идет, скажем, джентельмен. В глазах – легкая усталость и понимание жизни. Следишь за ним: один, никто не встречает, вещей мало – значит, командировочный. Кольцо есть? Нет? Можно знакомиться.
– Мистер Смит?
– Э-э… Вы ошиблись.
– Ой, извините… (кокетливый взгляд из-под ресниц). А я бы многое дала, чтобы вы были мистером Смитом. Мы бы тогда познакомились…
Разве ж он откажется?
Еще отличное место для знакомств – Лас-Вегас. Там по дорогим казино пасется очень любопытная публика. Следишь за игрой, громко болеешь за «клиента», а по результатам либо восхищаешься, либо сочувствуешь.
Ну и открытие художественных выставок. К нашим услугам весь спектр женихов – от благородной профессуры до газетчиков. Может, и министр холостой попадется откуда-нибудь из Японии.
В музеях знакомиться еще проще, чем в казино: спрашиваешь «клиента», как ему нравится картина, и тыкаешь наугад в любое полотно.
Агнессе ничего из предложенного не подошло.
– Да не получится у меня ничего. Мужикам не нравятся умные и независимые женщины.
– Мужикам не нравятся угрюмые, – отозвалась я. – Привлекательность – это расправленные плечи и хороший вкус.
В конце концов я уговорила ее дать объявление на сайт знакомств.
Весь вечер мы корпели над текстом. Я, как опытная обольстительница на пенсии, советовала:
– Не пиши про ум и профессию. Поначалу мужиков интересует только приличная фотография…
– Идиоты… – заранее ужасалась Агнесса.
– Самцы других видов еще хуже. Их интересует, как пахнет дамская попа.
Агнесса долго изучала объявления «конкурирующих фирм».
– Слушай, если закрыть фотографии, то вообще непонятно, кого они рекламируют: себя или какой-нибудь вездеход: цвет, возраст, длина. Они бы еще графу «Грузоподъемность» приписали.
Подумав с минуту, Агнесса застучала по клавишам:
«Требуется красавец, умница и душа компании. Желательно в одном лице (но по отдельности тоже сойдет)». А в графу «О себе» добавила: «Я маленькая, твердая и теоретически могу быть многогранной. Если меня найти и отшлифовать – буду стоить целое состояние». Подпись «С».[13]
– Не представляю, как я пойду на свидание с чужим мужиком, – сказала Агнесса, отправив анкету. – Он же как взглянет на меня, так и поймет, что мне ничего, кроме грин-карты не нужно. У меня все на лице написано.
Подкравшись сзади, Пи-Пи обняла ее.
– Мам, у меня есть маска собачки. Наденешь ее, и ничего видно не будет.
Я спросила Агнессу, как поживает Зэк.
– Нормально, – отозвалась она. – Говорит, что все бабы – дуры, а все адвокаты – сволочи.
И это после всего, что мы с Полом для него сделали!
КРОКОДИЛ
8 мая 2007 г.
Я сидела у Пола в приемной и ждала, когда он закончит с клиентом. Мне хотелось гулять. Эрни наконец-то уехал домой, и это был отличный повод для посиделок в ресторане и прогулок под луной.
За перегородкой, у секретарского стола, раздавался треск клавиш и воркование Бешеной Козявки Картера:
– Эммануэль, я ведь к тебе не пристаю… Я только из любопытства спрашиваю: какая часть мужского тела тебе больше всего нравится?
– Крепкое мужское плечо. Отойдите, вы мне свет загораживаете.
Но Картер не унимался. Рабочий день закончился; дома его никто не ждал, кроме кактуса в горшке…
– Эммануэль, ну что ты такая суровая? Я ведь твой начальник и могу принять меры. Как ты, например, относишься к шантажу?
Треск клавиш стих.
– Положительно. Вот, например, отец Дэни-эл в прошлое воскресенье очень хорошо нас всех пошантажировал: «Не прилепляйте жвачки под сиденья церковных скамеек! А те, кто будет прилеплять, не будут допущены к причастию».
Забыв про работу, Эммануэль начала пересказывать Картеру содержание воскресной проповеди. Он слушал, не перебивая. В стеклянном шкафу отражалось его страдающее лицо.
Картер смешной. Он ведет себя злодеем потому, что искренне верит в лозунг: «Боятся, значит, уважают». Жена от него сбежала, отсудив половину имущества, друзей нет, если не считать сердобольного Пола. Зато есть большая зарплата, которую Картер тратит на суперсовременные видеоигры, созданные под заказ. В них его все любят и уважают; боевая подруга выглядит как Эммануэль, а главный враг – как бывшая жена, которую он с удовольствием расстреливает из гранатомета.
