Николай Плахотный - Вид с больничной койки
— Пока же вокруг нас рутина, руины! Реформа здравоохранения принесла народу мало утешительного. Постоянно дает сбой, работает исключительно на самого себя система медицинского страхования. Старое лихо и беспощадно выкорчевали, новое же оказалось не таким, каким представлялось издали.
— Почти с вами согласен. Более того, признаюсь, что, будучи депутатом Госдумы РФ и занимая должность заместителя председателя Комитета по здравоохранению, в силу неких обстоятельств оказался причастен к ныне действующей системе ОМС.
— Как же случившееся объективно оценить?
— Любое начинание можно извратить, опошлить. Начиная, как тогда говорили, эксперимент, мы ведь ничего не изобрели: воспользовались опытом медицинского страхования ряда развитых стран и перенесли на русскую почву. К сожалению, дело сделали спешно, топорно, с перекосами, впопыхах. Образно говоря, вознамерились накормить пятью хлебами миллионы голодных, страждущих, забыв о том, что мы отнюдь не боги. Да и, честно говоря, проблема была до предела политизирована. Короче, верхи стали мудрить, химичить… За основу-то взяли все-таки прежнюю систему, а к ней подстроили западную модель, как к той кобыле хвост. Получилась натуральная химера. Теперь то бюрократическое порождение совершенствуют, но ОНО цепляется за жизнь, попутно порождая новые проблемы… То ли еще будет.
— Получилось по басне Крылова: «От ворон-то мы ушли, к павам не пристали!»
— По сути так. Но есть же еще диалектический постулат: противоречие роста. Кроме того, с самого начала всем нам не хватало решительности, напора. Ведь русский человек, как известно, силен задним умом.
— Из гуманных соображений рубили ящерице хвост не сразу, а дольками, по частям.
— В итоге сложилась система двойного страхования: обязательное и добровольное. Платежеспособные трудовые коллективы, фирмы, а также частные предприниматели с тугими кошельками вносят свою договорную лепту в лечение своих сотрудников и подопечных пенсионерок. Согласитесь, схема логичная. Но применительно к жизни возникают всякого рода перекосы. А это уже категория рыночная, субъективная.
— Наши капиталисты и жадные на деньгу хозяйчики всячески уклоняются от честных платежей в фонд социального страхования, как, впрочем, и в пенсионный фонд. Причем делается это с молчаливого согласия покорных и одураченных работников. Редко кто нынче не получает из черной кассы конвертов с денежкой. Хотя ни дли кого не секрет: эти жалкие заначки возникают у хозяев от утаенных выплат государству. А чтобы «рабы» не хныкали, им затыкают рты крошечной халявой… Лишь позже, попав на больничную койку (при серьезных заболеваниях) или по выходе на пенсию, обманутые прозревают. Оказывается, благодетели-то их жестоко надули. Кинули дурачкам копейки, сами же тишком прикарманили миллионы.
— Таков уж менталитет нашего народа, так называемая простота. В привычках, в замашках опять же много «кой-чего» от советской эпохи.
В мире заведен порядок: каждый работник, смолоду начав трудовую деятельность, накапливает на личном счету деньги, которые пригодятся на старости. Такова мировая схема, и нам тут мудрить не стоит.
Пациенты Кардиологического центра на семьдесят и более процентов — это малоимущие граждане. Комплекс лечебных услуг предоставляется им за счет средств фонда обязательного страхования. Ежели требуется сложная, дорогостоящая операция, ее финансирует Минздравсоцразвития Федерации. В то же время состоятельные платежеспособные организации, фирмы, компании полностью оплачивают содержание и лечение своих сотрудников.
— Тут мы вплотную подошли к проблеме — бизнес в медицине.
— Мы твердо держимся принципа: государство ни при каких обстоятельствах не должно наживаться на медицине. Это все равно, что рубить сук, на котором сам сидишь. Мы дошли до опасной черты… Прав президент Владимир Владимирович Путин, заявив, что Россия докатилась до геноцида. В первую очередь это укор, конечно, нам, медикам.
Лично я слова Путина принял близко к сердцу.
— Известно, что во многих медицинских учреждениях, в клиниках персонал нагло прирабатывает, так сказать, на услугах болящим. Расширяется круг платных консультаций отнюдь не медицинских авторитетов, а заурядных вымогателей… Собрав с паствы гонорар, они тут же делятся подаянием с организаторами, менеджерами, чиновниками. Их наглость порой не имеет границ. Вот, пожалуйста, образчик. По радио «Эхо Москвы» под брендом Управления делами президента несколько раз в сутки звучит такая зазывалка: «Предлагаем все виды медицинских услуг. Справки по телефону: 442–33–22. Волынская больница для хороших людей!». Это рядом с моим домом. Но ведь с обычным полисом меня встретят не доктора, а охранники с автоматами наперевес.
— Это унизительно, аморально, разлагающе действует на весь трудовой коллектив уважаемой больницы. Она действительно оснащена первоклассным оборудованием… У нас в Кардиологическом центре всякие поборы исключены. В официальном порядке нам помогают финансово состоятельные пациенты-благотворители, тайные добродеи. Финансовый счет Центра обнародован в Интернете…
— В России проживает почти полтысячи толстосумов, их на зарубежный манер величают олигархами или еще более заковыристо — магнатами… Их состояние оценивается… Точной цифры, конечно, никто не знает, ибо провозглашено: «Некрасиво чужие деньги в чужих кошельках считать». Народ наш пока помалкивает, в то же время между делом анекдоты сочиняет. Ежели не возражаете, могу один рассказать.
— Ну-ка!
— Приглашает президент в Кремль Абрамовича. И говорит: «Знаю, Роман Аркадьевич, вы внесли огромный вклад в развитие нашего государства: подняли металлургию, нефтяную промышленность, футбольное хозяйство… В этой связи хочу вас денежной премией наградить. Вот чековая книжка: впишу в нее любую сумму, какую сами ж назовете. Ну так как?» Абрамович молчит. «Ну так сколько: пятьдесят, сто миллионов?» Абрамович по-прежнему мнется и сопит. «Ну 250 миллионов долларов ДОСТАТОЧНО?» Абрамович вздыхает, с запинкой говорит: «Достаточно, Владимир Владимирович. Большое вам спасибо, Владимир Владимирович». Путин мягко улыбается. Вписывает в чек названную сумму. Потом складывает бумажку пополам и вкладывает в карман пиджака Абрамовича. Потом бережно берет олигарха за локоть и спокойно, со значением говорит: «Ну а остальное, Роман Аркадьевич, надо вернуть в Центральный банк!».
После некоторой паузы Юрий Никитич обронил:
— Умный анекдотец… Причем с тонким подтекстом.
— Да, в атмосфере носятся новые веяния. Насколько мне известно, Кардиологический центр как был, так и остается в собственности государства… Вопрос насчет приватизации не возникал?
— Были досужие разговорчики. Лично я против. Делать деньги на здоровье наших соотечественников кощунственно. Назову только одну цифру: операция на сердце не самой высшей категории сложности стоит пять-шесть миллионов долларов. Кому такое по карману? Немного сыщется в стране таких пациентов. Значит, при всем нашем желании здоровья нации мы не прибавим. Да и сами не разбогатеем. Получается — что? Порочный круг.
— И вывод?
— Оставить все как есть… Хотя не исключаю конкуренции. И еще раз более веско повторил: — Такой вариант не исключаю. Возможно объявится инвестор, который в ближнем Подмосковье возведет и, главное, на современном уровне оснастит на собственные кровные Кардиологический центр-2… Затем в торжественной обстановке по акту передаст пахнущий свежей краской объект Минздраву. И это было бы честно, благородно и вместе с тем прагматично… Сохранение здоровья великой нации не должно быть сугубо частным делом. Это задача общая: го-су-дарст-венная.
Я глянул на часы: мы вышли из регламента. В последние минуты нашей беседы в дверях кабинета возникала головка секретаря с молящим взором. Я понял: пора-де и честь знать.
Дома не без удовольствия крутил на диктофоне туда-сюда кассеты: переводил звуки в текст. Правка была мизерная, на языке журналистов — щадящая. Да особой-то необходимости в том не было. И все равно дал рукописи срок отлежаться.
Хорошо помню, был четверг… Будто на крыльях полетел я на Старый Арбат, в редакцию журнала «Москва», отчитаться о проделанной работе. Заведующая отделом публицистики С. Д. Селиванова, сославшись на занятость, попросила прийти за ответом денька через три.
Еле дождался понедельника. По крутой скрипучей лестнице поднялся на второй этаж… Меня ждали. На столе редактора лежала моя рукопись, раскрытая на титульной странице.
Будто с небес раздался спокойный голос:
— Материал интересный, поучительный… Хотели было отсылать в набор. Да не нашли визы вашего собеседника…
От души отлегло:
— Это не проблема… С академиком у нас полное взаимопонимание.
