Виктор Брагин - Поколение 700
Так бесславно закончился шикарный прощальный ужин, устроенный Топ-лузером по поводу собственного самоубийства. Как видим, обещанного оргазма, даже непродолжительного, в тот вечер никто из участников событий не испытал.
Глава 6
Один прохладный день по прилету
А начиналась эта история в те неуютные зимние дни, начала нового тысячелетия, когда ваш покорный слуга заново знакомился со своей родиной после полуторагодового отсутствия. Выдворенному из Соединенных Штатов Америки за разнообразные непотребные действия, мне пришлось вернуться далеко не в самую лучшую страну в мире и далеко не в самое лучшее время года.
Родной город встречал своего нелюбимого сына соответственно. Тротуары, дома и деревья, окрашенные слякотью в один цвет, имели расплывчатые контуры и напоминали пейзаж, нарисованный на мокром холсте. Немногочисленные фонари на улице горели неестественно ярко, и их свет резал глаза. От смены миров и часовых поясов те дни слились для меня в одно большое застолье, с полной потерей ощущения реальности. Не до конца еще растворившись в балтийской сырости, я совершенно не чувствовал холода – меня изнутри грело тепло южных штатов и алкоголь, потребляемый в неограниченных количествах.
В один из таких прохладных дней и произошло знакомство автора книги, который на тот момент еще не являлся автором книги, с главным фигурантом этого дела, который еще не именовался Топ-лузером. Местом встречи стала совершенно непотребная забегаловка, приписанная к старому городскому пивзаводу, вечно балансирующему на грани банкротства, но упорно продолжающему что-то варить. До сих пор не понимаю, как нас туда занесло: никогда до этого я там не был и впоследствии неоднократно жалел, что заглянул тогда в этот шалман.
Возможно, в этом виноваты псевдоэстетические искания моих приятелей. Они, желая отличаться от основной массы офисных служащих, постоянно были заняты выработкой «стиля протеста» против общепринятых канонов поведения себе подобных. Их показной антигламур, кроме маек с Че Геварой и вельветовых брюк из сэконд-хэнда, включал в себя поиск так называемых «стильных» заведений, а по сути своей – полумаргинальных пивных и столовых.
Приятелей звали Ян и Роберт, – они были моими самыми близкими друзьями до отъезда в Америку и одними из первых, с кем хотелось встретиться по возвращению. Именно в их сопровождении я и появился в тот вечер в баре при пивзаводе.
Огромное количество людей встречается нам на жизненном пути: некоторые задерживаются на нём надолго, а другие исчезают, не успев сказать своего «Кушать подано». Вот и Ян с Робертом уже давно где-то потерялись, выпав из поля зрения, а человек, которого я сейчас встречу в «стильном заведении», застрянет в моей жизни надолго, дав импульс к созданию этой книги. У нас впереди веселые денечки…
Барчик при старой городской пивоварне был еще то место… Неподалеку живущие мужики, выгнанные женами выгуливать собак, привязывали их у входа в питейное заведение, а сами исчезали внутри на долгие часы. Когда мы подошли к дверям, несколько несчастных четвероногих существ покорно сидели на привязи; они не лаяли, никуда не рвались, а лишь с мольбой и грустью вглядывались в каждого входящего и выходящего.
– Да, забавный шалман, – отметил я.
– Стильное место! – авторитетно заявил Ян.
В предбаннике располагался магазин, продающий исключительно спиртные напитки, – видимо для тех, кто не добрал в баре. Из широко распахнутых дверей доносились многоголосый гам и громкая музыка, в углу булькали игральные автоматы. Вступив в плотные клубы дыма, мы осмотрелись, – свободных мест почти не было.
– Где сядем-то?
Сели, за длинный столик, с другого края которого расположился рабочий-интеллигент в пятнистой рубахе, сосредоточившийся на тарелке с едой. Рядом с ним почему-то стояли две кружки пива. Мы осведомились у рабочего, не ждет ли он кого-нибудь, из класса пролетариев, и свободны ли остальные места. Получив отрицательный ответ на первый вопрос и положительный на второй, мы уселись за липкий стол и направили делегата к барной стойке.
Барную стойку в этом заведении зачем-то сделали очень высокой: из-за нее виднелись только голова и плечи бармена, хотя было понятно, что он далеко не маленького роста. Черная жилетка и идеально белая рубашка с бабочкой придавали ему значимости, но резко контрастировали с его панибратским поведением: бармен то без умолку болтал, то вдруг начинал громко подпевать игравшей в баре музыке. С раскрасневшегося лица не сходила широкая улыбка, а по лбу катились крупные капли пота. Причину подобного веселья, впрочем, понять было несложно – время от времени бармен нырял под стойку (возможно, для этой цели она и была сделана такой высокой), а потом выскакивал наружу заметно повеселевшим, вытирая губы или занюхивая бутербродом.
Поскольку делегатом назначили меня, я встал возле бара, ожидая очередного всплытия бармена из глубин высокой стойки. Наконец, высунувшись наружу, тот вместо положенного в таких случаях вопроса: «Что желаете?» или «Пожалуйста?», вдруг громко запел:
– Я сегодня немного пьян,И не сяду уже за р-у-уль.
Выслушав мой заказ и кивнув, мол, «принял», он продолжил:
– Закрывается ресторан,Обнимает ночн-о-ой июль!
– Бармен отлично себя чувствует, – заметил я, возвращаясь за столик.
– Да он вообще стиляга, – подтвердил Ян. – Заметь, как одет: бабочка, жилетка. Между прочим, поет действительно неплохо.
Под дружескую болтовню мы стали потреблять «Золотистое особое» и постепенно освоились в этом неприхотливом заведении. Качаемое непосредственно с пивоварни пиво оказалось неплохим, и делегаты зачастили в сторону бармена, который продолжал выполнять роль конферансье и эстрадного артиста одновременно.
Однако не только бармен упражнялся в выкидывании номеров. Через два столика от нас, возле стены сидел долговязый парень, который то и дело вскидывал руки и размахивал ими из стороны в сторону, словно находился на рок-концерте. Когда песня ему особенно нравилась, парень даже приподнимался и начинал вилять задом, изображая танец – помесь рок-н-ролла и диско.
– Посмотрите на этого придурка, – сказал я, показывая на долговязого пальцем. Мои приятели, сидевшие к нему спиной, дружно повернули головы и захохотали.
– Это, наверное второй бармен. Напарник, – предположил Роберт. – Просто у него сегодня выходной.
– А давайте ему морду набьем, – предложил я.
– Да ладно, успокойся, – сказал Ян. – Он тоже стиляга, пусть отдыхает.
На весёлом парне был свитер с настолько растянутым воротом, что, казалось, он вот-вот сползёт с узких плеч. Если бы когда-нибудь кому-нибудь пришла в голову мысль постирать этот свитер, даже не берусь судить, какого бы цвета он стал.
Увидев, что мы пристально смотрим на него, наш визави помахал рукой и поднял кружку, приглашая с ним выпить, что мы незамедлительно и сделали.
Парень источал веселье и добродушие, – идея с мордобоем отпала сама собой. А зря. Тогда у меня еще был выбор и возможность не впустить этого человека в свою жизнь, а всего лишь попортить ему лицо. Через несколько минут выбора у меня уже не останется.
В баре заиграла песня Вилли Токарева:
– А там мясистые сидят таксистые,По-русски ботают, кого ты не спроси…
Спев с Токаревым в унисон, будто произнося торжественную клятву, Топ-лузер (а это был он, если кто не понял) стоя выпил поллитровую кружку пива в четыре огромных глотка, чем сорвал наши аплодисменты.
За его столиком сидели ещё два персонажа, являющие собою полную противоположность нашего нового собутыльника. Один из них крайне сосредоточено разглядывал кружку с пивом, не шевелился и не разговаривал, – казалось, он спит с открытыми глазами. Второй читал книгу (!!!). В этаких шуме и полумраке он ухитрялся читать не что-нибудь, а «Братьев Карамазовых»! Любитель Достоевского почему-то сидел в куртке и шарфе, хотя внутри было душновато, – видимо, чтение увлекло его настолько, что он забыл снять верхнюю одежду. И над обоими неподвижными субъектами, словно флаг на ветру, развевался наш новый знакомый. Вся троица в целом выглядела довольно комично.
Энергия переполняла Топ-лузера. Найдя в нас благодарных зрителей, он старался вовсю: то вскакивал, то садился, начинал то танцевать, то петь; а также успевал обращаться ко всем входящим и выходящим с парой-тройкой фраз, типа: «Еще по пивку?», «Литр бери!», «Чува-ак!», «А по ебальничку?!»
Через некоторое время мы поняли, что для успешного продолжения вечера необходимо объединиться. Решено было перебраться за наш столик, поскольку он длиннее, к тому же, рабочий-интеллигент ушел, доев свою еду и не допив одну из кружек. В результате к нам согласились пересесть двое: энергичный весельчак и читающий человек, третий персонаж то ли отказался, то ли не понял предложения, находясь в прострации.
