Дэвид Стори - Такова спортивная жизнь
Она не знала, на что решиться. Она взглянула на меня, потом на воду. Берег был низкий и сырой, и ноги у меня вязли в грязи. Я подумал, не поискать ли мост, но ниже по течению река исчезала в лесу, где вряд ли было для него подходящее место, а выше тянулась каменистая гряда, к которой примыкало болотце, переходившее в вересковую пустошь. Линда обошла несколько кустов. Она нашла птичье гнездо, и мы оба принялись тревожно его разглядывать — гораздо старательней, чем делали бы это в другое время. Я поднял девочку, чтобы она могла просунуть руку в куст и пощупать гнездо. Она вытащила из него мокрое перышко.
— Ну как, вернемся, Лин? — спросил я.
Линда медленно покачала головой и уставилась на кусты, надеясь найти еще какой-нибудь предлог, чтобы задержаться. Она побледнела. Немного погодя она подошла к самой воде и стала смотреть на мать, до которой было ярдов пятьдесят или даже больше. Я посмотрел на машину, торчавшую среди стада, и разглядел даже красные метки на спинах овец. Я попробовал представить, как я буду себя чувствовать, если Линда из-за меня утонет, но, когда снова взял ее на руки, забыл об этом.
— Ну, шагом марш! — сказал я так весело, что она засмеялась.
Когда мы почти добрались до середины и Линда услышала, как я тяжело дышу, с трудом переступая с камня на камень, она начала жалобно ойкать. Я остановился передохнуть. Шум воды заглушал все. Миссис Хэммонд махала рукой и что-то беззвучно кричала, сама стоя почти в воде. Линда внимательно следила, как я ставлю ногу на следующий камень, но, увидав, что я поскользнулся на зеленом пучке водорослей, она подняла голову и больше не отрывала глаз от маленькой фигурки на другом берегу. Она терпеливо прижималась ко мне, вцепившись в мои плечи, и я чувствовал, как она дрожит, дожидаясь, чтобы я снова попытался встать на качающийся зеленый валун.
— Эй, Лин! Ты видела эту рыбку? — спросил я. Но она не слышала.
Чем ближе мы подходили к берегу, тем больше она напрягалась.
— Ма-а-ма! Мам! — Она изо всех сил замахала рукой.
— Перестань махать! — крикнула ей мать. — Из-за тебя мистер Мейчин упадет в воду. — Но голос у нее был удивительно равнодушный.
Когда я добрался до последнего камня, Линда стала вырываться — она хотела слезть. Я поставил ее на общипанную почти до корней траву, и она бросилась к матери.
— А мы перешли! — кричала она. — Ты видела нас? — Теперь, когда все было позади, от ее страха не осталось и следа.
Миссис Хэммонд обхватила дочь руками и не смотрела на меня.
— Мы быстро вернулись, правда? — говорила Линда придушенно.
Мои ботинки промокли насквозь. Когда я достал из багажника бутсы, миссис Хэммонд смущенно засмеялась.
— Но как же вы поведете в них машину? — спросила она.
— Других нет. Или вы хотите предложить мне свои?
Она покраснела и молча смотрела, как я продеваю шнурки. С той минуты, как Линда перебежала от меня к ней, она и так вся была красная, как будто волнение погнало быстрее ее кровь и она проникла даже в те уголки, которые раньше ей самой казались мертвыми или в самом деле перестали быть живыми. Ее лицо словно отходило после пережитой тревоги и казалось покрасневшим от загара, как будто она долго пробыла на солнце.
— Увидим, будет ли какая-нибудь разница, когда машина тронется, — сказал я.
— А это не опасно? — Она спрашивала как будто всерьез. — Они вам не помешают править?
Я засмеялся, в ответ она нервно улыбнулась.
— Я думал, вы заметили, что я не правлю ногами.
— Я говорила про те штуки, на которые вы нажимаете.
Мы смущенно посмотрели друг на друга, понимая, что оба дурачимся. Потом она перевела взгляд на овец и топнула, стараясь их испугать.
Машина казалась надежным другом больше, чем всегда. Включенный отопитель и плавный быстрый ход делали ее особенно уютной.
— Своя машина — это вещь, — сказал я.
Она сделала кислое лицо; очевидно, это должно было обозначать что-то вроде согласия.
— Здесь жил король? — спросила Линда; она раскраснелась, как мать, и, пока мы не выбрались из долины, все время смотрела на развалины.
— Наверное, детка, — сказала миссис Хэммонд. Может быть, она не знала, что это был монастырь.
Линда не отрывала от него глаз, пока последний каменный пик не исчез за голыми вершинами деревьев.
— Куда мы теперь едем? — спросила миссис Хэммонд.
Дорога долго шла вниз, и мы быстро неслись вперед. Я дал полный газ, машина дрожала и покачивалась, и воздух свистел в какой-то щелке.
— В одно место, про которое я слышал. Мы там пообедаем. Это недалеко.
Мы ехали молча, но, когда проезжали через следующую деревню, где по сторонам тянулись серые каменные дома, похожие на мрачные речные берега, миссис Хэммонд спросила:
— Значит, нам придется есть на людях?
— Да, если найдутся люди. Вряд ли там очень много посетителей в это время года. А вам что, не нравится есть рядом с чужими или еще что-нибудь?
— Вовсе нет, — ответила она тревожно, — я просто не знаю, одеты ли мы так, как надо.
— Ну, раз мы не голые, нас не выгонят.
Хаутон-Холл — это старинный помещичий дом, перестроенный в гостиницу с рестораном в расчете на клиентов, которым по карману приехать туда на вечер или на воскресенье. Он находится на равном расстоянии от трех больших промышленных городов и в пределах досягаемости еще двух. Раньше такое расположение служило своего рода социальным ситом. Но после войны, когда стало больше машин и больше трепотни о равенстве, сито заметно поредело. Два-три регбистских клуба устраивают здесь свои ежегодные обеды; в воскресенье тут можно встретить учителей, а иногда конторского служащего, который всю дорогу от города потел на своем велосипеде. Благодаря тому, что дело расширилось, а средний уровень посетителей понизился, заведение разделили на две части. С одной стороны, откуда были видны глубокая, заросшая лесом долина и озеро, сделали гостиницу и ресторан, а с другой — стоянку для автомобилей, стойку для велосипедов и кафе.
Мы пошли в ресторан. Был второй час дня и еще не очень людно. Я повел было миссис Хэммонд в бар, но, увидев тамошнюю роскошь и лавочников в дорогих костюмах, она не двинулась дальше порога. В ресторане сидела та же публика: люди, которым неохота возиться дома с воскресным обедом. Они лениво ели и пили и поднимали слишком много шуму. Но здесь было просторно, и это не так подавляло.
Одна стена была из стекла, из-за этого сидящим за столиками казалось, будто зал висит над долиной — изысканное удовольствие, за которое надо было платить.
Миссис Хэммонд было страшно — еще страшнее, чем когда я переносил Линду через реку. Она боялась, что дети будут вести себя, как поросята. Всем своим видом я старался уверить ее, что до моих футбольных бутсов никому нет дела.
Все переговоры с официантом я взял на себя. Он вовсе не старался скрыть, что мы по ошибке попали не на ту сторону. Он все время покашливал и указывал концом красивого карандаша на высокие цены. Две-три цены он подчеркнул, чтобы показать, как тут все дорого. Я заказал все самое дорогое. Он не знал, радоваться ему или огорчаться. Ему хотелось, чтобы поскорее пришла минута, когда мы будем расплачиваться. Миссис Хэммонд сидела не шевелясь, запуганная насмерть, и смотрела на него, как будто он не очень-то хорошо пах.
Но когда этой обезьяны не было рядом, мы все равно ели с удовольствием. От вкусной еды миссис Хэммонд все шире открывала глаза. Ей уже казалось, что мы не зря пошли сюда, хотя тут и смотрят на нас сверху вниз.
— В таких местах ведь полагается пить кофе после сладкого? — спросила она, как будто давным-давно знала все такие места. Она только что запихнула последнюю картофелину в рот Йену. Когда я сказал: «Да», — она многозначительно кивнула.
— Может быть, в таком случае вы хотите кофе? — спросил я, потому что надеялся обойтись без него. На мне не было носков, и кое-кто из этих пижонов уже поглядывал на мои бутсы. Один какой-то тип даже указал на них официанту.
— Ну… — сказала она и поглядела на меня, проверяя, не из-за денег ли эта заминка, — нас не выгнали, и к ней вернулась уверенность.
Я заказал два кофе.
Когда его принесли, Линда тоже захотела кофе и в своей собственной чашке. Вместо кофе я заказал для нее апельсиновый сок; официант немедленно дал понять, что это чрезвычайно сложно. Мы сели свободнее и минут пять любовались видом, пока детям это не надоело. Линда отошла от нашего столика и теперь внимательно разглядывала какого-то солидного мужчину, евшего цыпленка. Я сказал миссис Хэммонд, чтобы она забрала Йена и Линду и ждала меня у машины.
Официант вышел, чтобы заставить меня подождать счет. Я дал ему три минуты. Потом быстро пошел к двери. Он перехватил меня, сделав основательную пробежку по длинному залу, извиваясь и ныряя между столиков, словно ему жгло пятки.
