Анна Бергстрем - Сломанные цветы (сборник)
– Я наконец-то решила расстаться с Алексом, – заявила Маруся.
– И куда же ты от него уйдёшь?
– Туда, куда тянет сердцем. А не приходится возвращаться по привычке.
– Ты уверена? Ведь у нас одна жизнь. Жалко тратить её на новые ошибки.
Девушка улыбнулась:
– Жизнь-то одна… А я стану как восемьсот тридцать улиток на бронзовом черепе Будды, которые оберегают голову своего Господина от палящего солнца… Я буду там, где и должна быть. Потому что другого уже не надо.
Сегодня некто с никнеймом БОГ стриг свою седую бороду… С неба падал первый снег. И всё вокруг говорило о чуде. Но дело было не в двух затяжках гашиша, которые слегка дурманили Марусин мозг. А просто потому, что рядом с этим человеком было по-настоящему хорошо. Окрылённая, она летала снаружи всех измерений. Становилась струями света. Отрывалась от земли, будто радужный мыльный пузырь. Но всё так же приземлялась на его зацелованные солнцем ресницы…
Он не посвящал ей песни.Он не дарил ей цветы.Он просто знал историю болезниЕё самой заветной мечты.Он не был по жизни лапочкой.Он не был похож на кота.Он просто зажёг эти самые лампочкиВнизу её живота.
И пусть было не очень приличноТак откровенно говорить о личном,Он набрался смелости и сказал ей вполголоса,Не выискивая подходящий случай:
Слушай, а давай будем вместе? Что может быть круче,Чем это самое… Совместное future?
– Чего совместное? – переспросила Маруся.
– Совместное future. То есть будущее, – признался Серёга. – Знаешь, я как Винни-Пух, который нашёл свой личный сорт мёда: если ты будешь жить сто лет, то я хочу жить сто лет минус один день – не хочу прожить и дня без тебя.
– Мне кажется, мы будем жить как в сказке: долго, счастливо и умрём в один день, потому что наши ангелы уже сговорились. Осталось дело за нами… – улыбнулась девушка.
– Откуда ты знаешь? – удивился он.
– Мне тебя обещали. Когда мы ещё не знали друг друга, эти самые святые засранцы сказали, что однажды я встречу самого лучшего человека на земле.
– А может, это кто-то гораздо больше? – тихонько шептал добрый хранитель за её плечом.
– Ну чем тебе так нравится этот идиот? – допытывались люди.
– Для вас он идиот, а для меня – ангел в потёртых джинсах, – восхищённо отвечала она. – Человек всегда будет самым-самым, если он любимый.
Они смотрели на неё как на душевно больную:
– Так не бывает.
– Я это чувствую, – сказала унесённая холодным солнцем и уставилась в ночное небо.
Маленькие мерцающие плевочки поблёскивали над головой. Она шла по изнанке мечты и верила в свои смешные глупости, которые делали её счастливой.
– Если тебе когда-нибудь понадобится моя жизнь, то приди и возьми её! – сказал Серёга.
– Ты о чём? – удивилась Маруся.
– Знай, что я всегда буду рядом, чтобы тебя защитить. Чтобы ты никогда не знала о тоске и боли.
Он говорил так спокойно и просто, что хотелось ему верить. Прижимаясь к нему всё сильней, она чувствовала удары его преданного сердца.
Но в голове как будто разом вещают двести телевизионных каналов, и ты не можешь заставить замолчать ни один из них! Любовь, ненависть и сладкая горечь… Всё смешалось между трёх спутанных сердец. Чем закончится эта игра, на которую поставлены их сломанные судьбы?
…Маруся стояла на дороге и смотрела под ноги. Маленький, неподвижный комочек валялся на асфальте, раскинув крылья. Перевёрнутое небо отражалось в навсегда потухших глазах.
И, глядя на мёртвую птицу, унесённая холодным солнцем прошептала сквозь слёзы:
– Когда-нибудь и я выскользну из ладоней ветра… Буду лежать на обочине жизни… Вот только бы научиться летать…
Слышится обречённый стук сердца… Будто кто-то забивает гвозди в гроб. Приходит конец этой истории. Но сейчас не важно, что эта жизнь была истрачена во имя лжи. Зачем сожалеть о том, чего не изменить?
Но как расставить все точки по местам? Как признаться во всём парню, с которым она жила? Одно дело просто разбить чьё-то сердце. Другое дело – уничтожить того, кто заменил тебе весь мир. А ведь глупый тряпкомуж по-прежнему верил ей. Творил её из своих разочарований, будто ничего не произошло. Но порой та самая вера, кашляя и захлебываясь кровью, продолжает жить… На этот раз уже в коме.
– Ебать мою жизнь! – кудахнул Алекс, чувствуя себя полным дерьмом. – Я добивался тебя полгода. Дарил цветы, писал стихи, пел под окном. А ты вдруг познакомилась с каким-то там Серёгой. Потом вы нажрались и переспали!
– Ну и что? – бесстыдно призналась она. – Каждая минута в жизни – это шанс всё изменить. Прости. Я сделала выбор. Увы, не в твою пользу.
Но глупый эльф на побегушках никак не мог открыть глаза на то, что настала пора расстаться.
– Ты обещала всегда быть рядом. Мы хотели пожениться, помнишь? – убивался Дарлинг, цепляясь за последний шанс.
Она ответила, глядя на него как на смертельно-больного:
– Прости. Я обещала это, когда тебя любила…
Он пытался остановить её как мог.
– Прошу, не бросай меня одного! Пожалей моё несчастное сердце!
– Но я должна уйти из твоей жизни, – решительно заявила Маруся. – Ведь ты ещё встретишь девушку, которая оценит твою заботу и доброту. Ту, которая будет тебя по-настоящему достойна.
– Но я люблю тебя! – повторял он, как безумный. Но всё было бесполезно…
Люди как консервы. Не надо втирать им слишком много о прекрасном. Не поймут. Просто не мешайте им портиться. Для них это гораздо важнее… Есть люди как наркотик – знаешь, что нельзя, а тянет… А есть люди как торт – сладко, вкусно, но уже тошнит… Сегодня настал предел. Устав притворяться послушной, Маруся выблевала своё самое главное откровенье:
– Мне всё равно на твои чувства! Как ты не понимаешь?
Стемнело. Алекс подошёл к окну и уставился в высокое небо. Из почерневшей пустоты на него смотрели сотни равнодушных мерцающих точек. Выражение лица луны то и дело менялось из-за горько-солёных капель, застилавших глаза.
– Что же делать? – раздумывал он и плакал от бессилия.
Некто с никнеймом БОГ по-прежнему молчал. Его не было в сети. Бросив несчастных людей без ответа, он ушёл в offline пить чай вприкуску с тишиной и пофигизмом.
Хрупкие мечты раскалываются на обломки вечности. Ты бежишь по ним, рассекая в кровь ступни. Сколько будет пролито слёз о старом? Ты никогда не научишься жить заново… Заворачиваясь в саван безмолвия, прячешься от взгляда совести. Ты сам выбрал свой ад. Всё, что остаётся тебе, – прощаться навсегда с воспоминаниями, падая мёртвой бабочкой с ладоней времени… Жизнь утекает в трубу канализаций. Плен тлена. Пена дней. И вечный январь на станции одиноких сердец… И вечный апрель в сердце. И война в голове…
– Ну, мне пора… – буркнула с порога Маруся, наспех собрав вещи.
Пришла эсэмэска от Серёги: «Собирайся, через полчаса буду у твоего подъезда». Дарлинг видел, что её втягивает безумным потоком уже другая жизнь. Там, где уже не будет его.
И едва девушка открыла дверь, чтобы уйти навсегда, Алекс её остановил.
– Слышь?
– Ну что?
– Да так, ничего.
– Расставашки – всегда пичалька… – невпопад ответила Маруся. – Так сказал Сократик. Ну всё, давай…
– Давай лучше обнимемся на прощанье? – взмолился он, загораживая ей дорогу.
Глядя на его убитое выражение лица, изменница не могла отказать своему бывшему в последней просьбе.
– Ну давай, – буркнула она, не глядя ему в глаза.
Захлёбываясь слезами вперемешку с обломками иллюзий, тряпкомуж прижал эту гадкую, но такую любимую девчонку к себе. Он ощутил её запах. Зарылся лицом в волосы с ароматом холодного солнца и запрещённой свободы. Казалось, что в эту минуту нет никого на свете несчастнее него. Горло драло так, будто подавился кошками. Хотелось плакать. Выть. Бросаться на стены. Рыдать… Но, как известно, долгие проводы – лишние слёзы. Девушка выскользнула из его объятий. Попятилась к выходу. Понимая, что видит Марусю в последний раз, Дарлинг обречённо признался:
– Ты – самое лучшее, что у меня было. Но знаешь, в чем проблема? Что самое худшее – тоже ты…
– Всё будет хорошо, – невпопад ответила она, пытаясь выглядеть невозмутимо.
– Нет, я не могу отпустить тебя просто так, – разрыдался Алекс.
