Фиона Макфарлейн - Ночной гость
Ричард не стал звонить в дверь, а просто постучал. Из-за того что Рут не слышала стука, она не сразу поняла, почему Фрида бросилась в прихожую. Пока Рут шла к двери, Фрида уже успела взять у него чемодан и куртку, а звук удалявшейся по дорожке машины был звуком такси Джорджа. Рут вышла в сад, где ее ждал Ричард. Он стал старше и был в очках, но он, несомненно, остался тем же Ричардом, и ее сердце забилось чаще, как тогда на Фиджи, когда она смотрела, как он бежит под проливным дождем; только сейчас она не волновалась, не боялась и решила быть храброй. Он протянул к ней руки, и она их взяла. Они поцеловались в щеку, как будто всегда так здоровались, и, когда Фрида исчезла в дверях с багажом, Ричард взял Рут за руку, чтобы войти вместе в дом. Они нежно и с огромной радостью говорили друг с другом: как приятно тебя видеть, как я рад здесь оказаться, боже мой, ты чудесно выглядишь, и ты тоже, как будто мы вчера расстались, не могу поверить своим глазам.
– Именно таким я представлял себе твой дом, – сказал Ричард.
Он без напряжения стоял в гостиной Рут, и Рут вместе с ним разглядывала картины с пасшимися на склонах холмов коровами, старинные гравюры в рамках над камином, фотографии детей и внуков, улыбавшихся из-за зеленой посуды. Она видела свидетельства комфорта, счастья и достойно прожитой жизни. Ричард казался таким неизбежным в этой комнате, таким желанным, что она еще раз обняла его, и он засмеялся в ответ. Они вместе смеялись и сидели, держась за руки, в гостиной. Фрида стучала кастрюлями на кухне.
– Дай мне получше тебя разглядеть, – сказал Ричард, и, вместо того чтобы спрятать лицо в ладони, как когда-то, Рут тоже посмотрела на него, затаив дыхание и вытянув шею.
Его волосы поредели и поседели, но по-прежнему были густыми, и, возможно, поэтому он их слегка отпустил, и они окружали его голову эктоплазменным облаком. Его лоб был таким же высоким, и Рут с облегчением заметила, что линия волос почти не поднялась. Когда-то они вместе были юными, а теперь состарились, и из-за того, что между этими полюсами ничего не было, сжавшееся время сдавило сердце Рут. Ее вновь тронуло, что его ноздри там, где они переходили в щеку, слегка расплющивались, тронул особый изгиб коротковатого подбородка и знакомый жест, каким он разглаживал ладонью брюки. Все это напомнило ей о ночи, когда он критиковал ее отца за омовение ног.
– Ты по-прежнему куришь? – спросила она.
– Нет, давно бросил.
– Правильно, – сказала она, заботясь о его легких, но одновременно испытав разочарование.
Ей хотелось снова увидеть, как он курит, казалось, что из этих жестов – из поднятой руки, стряхивающей пепел, – возникнет молодой Ричард. Потом Рут вспомнила, что его жена умерла от рака легких, и помертвела. Вспомнила, как рассказала об этом Гарри, а Гарри ответил, что курильщики в Японии почти не болеют раком легких, так что смерть Киоко Портер представлялась вдвойне достойной сожаления, страшным последствием того, что она покинула Японию. Рут сидела неподвижно, пока Ричард рассказывал ей о поездке: пробки в Сиднее, задержка поезда. Возможно, они поладят с Джеффри. Она забеспокоилась, что его рассказ никогда не кончится.
– Обед на столе, – объявила Фрида, и Ричард встал.
Рут заметила, что его рука непроизвольно потянулась застегнуть несуществующий пиджак.
– Ах, Ричард, это Фрида, моя дорогая Фрида, – сказала Рут. Ей хотелось продолжать, но она сдержалась. – Фрида Янг. Ричард Портер.
Ричард протянул руку Фриде, и та торжественно ее взяла. Давно привыкшая к этому Рут заметила удивление Ричарда. Они стояли, пожимая руки, как будто подписали важный международный договор, в котором Фрида заставила Ричарда пойти на уступки. Рут заметила, каким подтянутым был Ричард, пожимавший руку Фриде, и с облегчением вспомнила о своей талии – если бы только не торчавший под ней животик. Ричард предложил ей руку, она ее взяла, и они прошли в столовую.
За обедом Фрида бесшумно и уверенно ходила между кухней и столовой. Рут пригласила ее присоединиться к ним, но та в грациозной пантомиме замахала головой и руками. Нет, говорила ее улыбка в уголках рта, мягкая, как никогда, об этом даже речи быть не может. Возможно, она была из тех женщин, которые меняются в присутствии мужчин. Видела ли Рут когда-нибудь Фриду с мужчинами? Она вспомнила о Фреде Фретвиде, но тот был слишком вялым, чтобы считаться мужчиной. Вспомнила, как Фрида наклонилась к окну такси, чтобы посмеяться с Джорджем. Но Джордж был ее братом. Фрида поставила на стол бобы с подливкой и удалилась на кухню, где, напевая, вытирала и без того чистые шкафчики. Рут не одобряла этой бессмысленной деятельности. Трижды вымытый дом, на ее взгляд, выглядел так, как будто его вылизали кошки своими антисептическими языками.
Рут казалось странным обедать с Ричардом в столовой без ее родителей. Поскольку она решила не предаваться воспоминаниям – боясь показаться излишне сентиментальной, – она волновалась, что им не о чем будет говорить. К счастью, можно было обсуждать детей. Похоже, они оба вырастили вполне обыкновенных детей, и это было утешительно. Никто из них не был необыкновенным. Старшая дочь Ричарда была врачом.
– Порой она напоминает мне тебя, – сказал Ричард. – Такая же упрямая, в лучшем смысле этого слова. Мне всегда казалось, что из тебя получится хороший врач.
Фрида убрала тарелки, и Ричард, перегнувшись через пустой стол, дотронулся до руки Рут. Его кожа с возрастом не покрылась пятнами, как у нее. Она была чистой, смуглой и морщинистой. Фрида у него за спиной удивленно приподняла брови. По пути на кухню она покачала головой, словно в ответ на глупые детские шалости.
– А почему тебе казалось, что я буду хорошим врачом? – спросила Рут.
– Я видел, как ты помогаешь в клинике. Но не только из-за этого. У тебя подходящий характер, ты доброжелательна и ясно мыслишь.
– Теперь уже не ясно. – Рут потрясла головой, словно желая разогнать мутную жидкость.
Ричард рассмеялся:
– Порой мне кажется, что все во мне изменилось. Я чувствую себя неузнаваемым.
– Ах нет, – возразила Рут. – Ты все такой же.
– Правда? Приятно слышать.
Он все еще держал ее за руку, и это приводило Рут в восторг и в то же время смущало. Она отметила, что прежде, будучи молодым человеком, он никогда не дотрагивался до нее с такой охотой, как сейчас. Теперь ему было нужно от нее что-то еще или сильнее хотелось продемонстрировать эту нужду, или же он стал мягче и сентиментальнее. Но он оставался все тем же Ричардом. Рут предложила перейти в гостиную. Ричард уселся рядом с ней на диван. Он коснулся ногой ее ноги, и она отодвинулась. Глупо было скромничать, и она рассердилась на себя, но, кажется, ничего не могла с собой поделать. Она расспрашивала его о Сиднее, а он ее о доме, но больше до нее не дотрагивался.
Фрида зашла попрощаться. Она скромно стояла в дверях гостиной в своем сером пальто, и Рут подошла и коснулась ладонью ее щеки.
– Спасибо за все, моя милая, – сказала Рут, и Фрида кивнула.
Она казалась смущенной. Потом она вышла в прихожую и затворила за собой дверь.
– Тебе повезло, что ты ее нашла, – сказал Ричард.
– Как раз напротив, – возразила Рут, – это она меня нашла.
– Расскажи, как это случилось, – попросил Ричард.
Но Рут не хотелось рассказывать. Не хотелось вспоминать тот день, когда появилась Фрида, непонятно почему.
– Ах, видишь ли, ее прислало правительство. Разве это не чудо? Она просто появилась. Как дар небес.
– Deus ex machina[2].
– Да, да. – Рут не понравилась претенциозность, с которой Ричард произнес эту фразу. Фразу, которой он ее когда-то научил. – Но она на самом деле с Фиджи.
– С Фиджи? Какое удивительное совпадение. А что она там делала?
– Она родом с Фиджи, – сказала Рут. – Она фиджийка.
Ричард посмотрел на дверь, как будто Фрида могла в любой момент там появиться, чтобы продемонстрировать свои черты.
– Она не похожа на фиджийку, – заметил он.
– Ты думаешь?
– Я не знаю. Если бы ты спросила меня, откуда она, я бы затруднился с ответом.
– Мне никогда не хотелось быть человеком, который говорит: «Что я без нее бы делал?» Но, кажется, я им стала.
– Такие вещи подкрадываются незаметно, – сказал Ричард.
Интересно, что подкралось к нему, подумала Рут. Она напряглась – на минуту она почувствовала себя так, как на корабле в Сиднейской бухте, когда услышала о девушке по имени Коко, – и переменила тему.
– Знаешь, ты выбрал на редкость удачный месяц, – сказала она. – Самое время для китов.
