Януш Вишневский - Между строк
Мы нежно обнялись на прощание.
М.
Франкфурт-на-Майне, четверг, первая половина дня
Малгожата,
содержание твоего последнего мейла удивило меня. Я не ожидал, что Провидение сведет нас с одним и тем же человеком. То, что ты в силу своей работы постоянно встречаешься с интересными мужчинами, вовсе не случайно, но то, что подобное случится и со мной, причем практически в то же самое время, случайность, особенно принимая во внимание то, что я живу за границей и редко бываю в Польше.
На упомянутом мною торжественном приеме Асов МПиК'а я имел удовольствие лично познакомиться с Томашем Рачеком. Как и я, он вручал награды, и перед торжеством в театре Рома нас представили друг другу. Я помнил его главным образом из интеллектуально-провокационных споров с гуру польской кинематографии Зигмунтом Калужинским. Они составили неподражаемую пару. Калужинский говорил ex cathedra[32], а Рачек удачными ответами, аргументами и замечаниями низводил его с этого пьедестала на землю. При этом он всегда сохранял дружелюбный тон и уважительное отношение к Калужинскому. Иногда я ловил себя на мысли, что он говорит именно то, о чем я и сам хотел бы сказать Калужинскому (и телезрителям).
К моему удовольствию, в 1992 году на делающий еще первые шаги рынок СМИ Рачек вывел «Playboy». От начала до конца сотворив его польский вариант, он придал ему привычный характерен в качестве главного редактора сделал все для того, чтобы в нашей католической и ортодоксальной, в том что касается секса, стране этот журнал выходил до сих пор. А тогда, в 1992 году, это был рискованный эксперимент, и Рачек смело пошел на него, подставив собственную голову и обрекая себя на отлучение от церковной общины. Первый номер польского «Playboy» я все еще храню в одной из коробок в чулане. Это ничего, что на мой вкус он несколько тривиален, а многим другим может показаться смешным символом возвращения Польши к так называемой нормальности. Зато я помню, с какой гордостью показывал первый номер журнала немецким коллегам. Подозреваю, что они солидаризировались с моим энтузиазмом только из вежливости.
Потом Рачек начал путешествовать с поляками по всему миру. Это благодаря ему в Польше появился в новом виде журнал «Voyage» с прекрасными (для того времени) фотографиями. Ничуть не хуже аналогичных западных журналов. Помню, Рачек был тогда его главным редактором. А я все ждал, что нового он придумает. И он наконец придумал. В 2001 году он присоединил Польшу к странам, в которых народ непременно хочет читать — причем написанное нормальным, а не бульварным языком — о так называемых звездах и наблюдать за ними. И вот как раз Рачек в качестве программного директора издательства «Грюнер + Яр» сделал так, что в Польше появилась цветная «Gala».
Потом появились его книги, которые я читал не все, но всегда знал об их существовании. Томаш Рачек многим может показаться клоуном, но такими часто кажутся люди, которые многое делают, что называется, вопреки и добиваются при этом успеха. Для меня он просто профессионал, и этим все сказано.
То, что Томаш Рачек гомосексуалист, меня интересует не более чем вопрос о цвете его носков. То есть, совершенно мне безразлично. По мне, так он может ходить вовсе без носков и в смокинге, если ему это нравится. Впрочем, совершенно точно знаю, что Томаш Рачек никогда бы так не оделся. Слишком высок его класс.
Приветствую
ЯЛ, Франкфурт-на-Майне
Париж, вечер
Януш,
весь Париж насмехается над своим президентом, вернее, над тем, что когда он перестанет им быть, то его прелестная жена скажет ему adieu[33]. Карла Бруни, несомненно, нравится и другим мужчинам и все еще, несмотря на замужество, вызывает беспокойство у других женщин. Она уже увела спутников жизни у Джерри Холл[34], Марли Мейплс[35] и у собственной сестры. Она красива, богата, в ее жилах течет голубая кровь. О чем еще можно мечтать? Кроме того, первая леди не любит, а вернее, до недавнего времени не признавала никаких обязательств, предпочитая охотиться на противоположный пол, а что до секса, то ее интереса к новому партнеру хватало на какие-нибудь три недели. Потом ее миндалевидные глаза начинали искать новую жертву. Недавно она написала песню, в которой своего мужа, президента Франции, сравнила с наркотиком. Достаточно втянуть его через нос. Бруни вызывает беспокойство и агрессию… Почему? Потому что она живет и ведет себя как мужчина. Она была и остается настоящим Казановой в юбке. Хотя в повседневной жизни предпочитает джинсы. Игнорирует этикет, любит свое тело и охотно его демонстрирует (хотя временно перестала) и не видит ничего странного в браке с мужчиной, который, как говорят, за несколько дней до свадьбы посылал эсэмэски своей бывшей жене: «Если ты ко мне вернешься, то я все отменю». Не отменил, потому что Сесиль не вернулась. А президент, по всей видимости нервничая, не только подгонял служащего, совершавшего церемонию бракосочетания, но и на одной из первых встреч с народом ответил на выпад одному из толпы: «Да пошел ты!»
P. S. Глядя на последние фотографии господина президента Саркози с супругой, можно с уверенностью сказать: он поверил в то, что стал выше своей спутницы жизни по крайней мере на несколько сантиметров. Ну как не потерять голову от женщины, которая имеет такое влияние на мужское эго?
С уважением,
М.
Франкфурт-на-Майне, суббота, ночь
Малгожата,
та музыка, под которую я пишу тебе, прекрасно подходит к тишине за окном, к звездному небу над Франкфуртом и к тому, что я прочел в твоем последнем письме.
Итальянская модель хрипловатым голосом поет по-французски тихие баллады. Если бы я не знал, кто она, я мог бы подумать, что так петь может только внучка Джо Кокера. Та же самая унаследованная от деда хрипотца, только в другой октаве. По-честному, я не понимаю, о чем она поет, но допускаю, что песни о любви. Время от времени я разглядываю обложку диска, который лежит на стопке других перед моим компьютером. С нее смотрит прикрытая лишь тоненьким шифоном платья, открывающего плечи и глубокое декольте, прижавшаяся в мечтательном настроении к гитаре меланхоличная брюнетка, лежащая на полу. Такая женщина может петь только о любви. Более того — обязана петь. Потому что она безошибочно ассоциируется с любовью. Я помню свое восхищение музыкой этого диска почти пять лет тому назад, в 2003 году. Вскоре я выложил свои впечатления на своем сайте. А еще я помню фрагмент интервью, которое исполнительница дала одной из газет после выхода этого диска (Quelqu'un т'а dit, 2002). «Я хотела, чтобы эти песни были слегка обнаженными…» — сказала она итальянскому журналисту. Такими же, как она, слегка обнаженная на этой чувственной черно-белой фотографии с обложки. Помню, что мало кто, особенно в Польше, да и в Германии тоже, знал, как ее зовут. Разве что кто-нибудь из тех, что связаны с миром моды. Сегодня ее знает почти каждый: Карла Бруни. Тогда, в 2003 году, я и не предполагал, что восхищаюсь будущей первой леди Франции 2008 года.
Карла Бруни обаятельна, независима и, возможно, случайно получила главную роль в сериале, который ежедневно смотрит не только вся Франция, но и вся Европа и тот кусочек Америки, который знает, где находится Европа, в частности Франция. Сериал носит политико-эротический характер, а сценарий основан на реальных фактах с элементами придуманных фабул, которыми пестрят все издания, в особенности глянцевые, питающиеся сплетнями и скандалами. Николя Саркози и Карла Бруни, президент и звезда поп-музыки, идеально соединили то, что всегда привлекало французов: политику и секс. Когда Саркози, которого во Франции зовут просто Сарко, появился на фотографии, попавшей во все печатные издания Франции, где он держит руку на левом бедре Карлы, одетой в облегающие джинсы, из которых выглядывают черные трусики, то вся Франция вздохнула: половина от восхищения, а другая половина, католическая, — от смущения. Так или иначе, но эти вздохи наложились один на другой и стали слышны всем. Их услышали даже в Берлине, где тоже есть политики и у политиков есть женщины, которые тоже носят трусики, но показать их, трусики, публично — вещь абсолютно недопустимая, немыслимая. Честно говоря, даже после двух бутылок вина не могу себе представить нашего лидера, госпожу канцлера Ангелу Меркель, в подобных джинсах, позволяющих увидеть что-то там из ее белья. Да и не хочу себе такого представлять.
Но во Франции дело обстоит иначе, и там демонстрируют другие сериалы. Тот, что показывают над Сеной, мог бы называться «Было плохо, стало еще хуже». Саркози и Бруни чем дальше, тем больше движутся в неправильном направлении, а многие даже считают это направление неверным в принципе. Сарко, которого выбрали более восьми месяцев назад огромным большинством голосов, обещал своим избирателям лучшее будущее, уход от стагнации прошлого. Все больше французов постепенно приходят к пониманию, что, возможно, этот уход относился главным образом, а то и исключительно, к личной жизни господина президента. И потихоньку начинают тосковать по «скучной эпохе» правления Жака Ширака, который занимался Францией, ничуть не концентрируясь на своей персоне. Саркози словно король, и Франция — это он сам (был во Франции такой король, который понимал вещи аналогичным образом). В своем первом новогоднем послании к французскому народу Саркози, как подсчитали дотошные журналисты, 48 раз употребил местоимение «я», тогда как Ширак за все время своего президентства не употребил его ни разу. Для Пятой республики во Франции наступили новые времена. Николя Саркози отслеживает это время по совершенно новым часам «Патек-Филипп», модель 3940G, из белого золота, за 45 680 евро. Часы он нашел под новогодней елкой. Этот «символ минут счастья» он получил от мадам Бруни в качестве подарка на обручение. Президент в свою очередь отблагодарил свою музу не одним, а сразу двумя кольцами. Первое — Cupidon за 18500 евро, а второе — Coeur romantique за 19600 евро, как сообщила французская «Gala». Драгоценные красные камни, белое золото и бриллианты. Оба продемонстрировали миру свои подарки во время романтического путешествия в Египет, о котором минута за минутой, как о высадке человека на Луну, сообщали французская пресса и телевидение. Роман певицы и президента стал не только любимым народом ситкомом, но и делом всей нации. Настолько существенным, что по возвращении из Египта французский президент перед толпой корреспондентов со всего мира заявил в Елисейском дворце, что «Карла и он — это серьезно». Эрик Клэптон, Мик Джаггер и Дональд Трамп, а также многочисленные менее известные мужчины, с которыми Карлу Бруни ассоциируют постоянно и недвусмысленно, должны были просто опешить. Равно как и Наоми Кэмпбелл, Клаудиа Шиффер и Линда Евангелиста, которые вместе с Карлой демонстрировали белье на самых разных показах по всему миру, но ни одной из них не удавалось устроить частный показ для президента, причем такой большой страны. А если и удавалось, то во всяком случае не в брачную ночь.
