Керстин Гир - Мамы-мафия
– Справа налево – это очень простое правило, и оно действует даже тогда, когда едешь на мерседесе, – сказала я.
Женщина уязвлённо поджала губы.
– А, вот о чём речь. Эта несправедливая ярость по отношению к имущему классу мне вполне знакома. Этот мерседес и всё остальное, чему вы и ваши сотоварищи на социальной помощи завидуют, не упало нам с неба. Чтобы достичь этого уровня жизни, нам пришлось тяжко работать. И мы никогда не упускали при этом из виду фалатропическую деятельность. Но работа и благотворительность для людей вашего склада – это чужеродные слова.
– Что? – Разумеется, я опять стала запинаться, как всегда, когда я лишалась дара речи. – В-в-вы верите на полном серьёзе, что если бы вы обогнали меня на ржавом фиате панда, я бы меньше разозлилась? И с чего вы взяли, пожалуйста, что я получаю социальную помощь? Ведь вы меня совсем не знаете.
– Слава Богу, я вас действительно не знаю, – ответила женщина. – И я хочу, чтобы это так и оставалось.
Потеряв дар речи, я посмотрела ей вслед. Столько надменности вместе с наглостью я ещё никогда не видела! Я поставила свой велосипед и пошла следом за своей несостоявшейся убийцей в садик. Ну, это вообще, я должна ей высказаться!
Но когда я увидела женщину в гардеробной "Группы герра Нильсена", она как раз помогала одеваться хорошенькой девочке в куртке "Ойлили". На какой-то момент я не знала, что мне делать. У маленькой девочки была совершенно очевидно азиатская внешность, и она вообще не подходила этой светловолосой козе. Но потом я нашла возможное объяснение: может быть, фрау жемчужная-благотворительная-серёжка из чистой благотворительности усыновила в семидесятых годах вьетнамского ребёнка, который сейчас подарил ей внучку. Это было возможно: такой иностранный приёмный ребёнок был более показательным, чем наклейка на автомобиле. Я торможу и перед голубями. Я сижу на диете из солидарности с голодающими детьми Бангладеш. Мой муж отдаёт больше денег ЮНИСЕФ, чем гольф-клубу. Моё сердце обливается кровью из-за бездомных собак на Канарах.
Юлиус был доволен своим первым днём в детском саду. Пока я завязывала ему шнурки на ботинках, он гладил меня по голове.
– У меня есть новый друг, мама, его зовут Япсер, и он всегда обедает в детском саду, потому что его мама считает готовку дурацкой, и у неё никогда нет времени! А когда мы все сидели кружком на стульчиках, мне надо было сказать, как меня зовут и сколько мне лет, и я всё правильно ответил.
– В самом деле? Звучит так, как будто ты прекрасно провёл время!
– Да, – сказал Юлиус, буравя пальцем мой живот. – Но я рад, что ты снова здесь.
– Да, ты можешь этому радоваться, – громко ответила я, бросая выразительный взгляд на мерседесную каргу. – Потому что меня только что чуть не переехала машиной старая женщина.
Очевидно, именно слово "старая" вытащило мою противницу из состояния благородной сдержанности. Наверное, я могла сказать всё, что угодно, только не это. Ведя свою внучку к двери и проходя мимо нас, она произнесла:
– Этот детский сад – уже не то, что раньше. Наверное, фрау Зибек стала принимать сюда детей из необразованных классов.
Ну, это уже было чересчур!
– Необразованные, с моей точки зрения, – это те, кто не умеет правильно использовать иностранные слова, – громко сказала я. – Слова "фалатропический" не существует, правильно было бы "филантропический". Может быть, вам стоило посмотреть в словаре и освежить эти знания, равно как и правило "Слева направо"!
Хотя женщина не дала сбить себя с толку и просто прошествовала дальше, но если ей при подтяжке не зашили полностью уши, она очень хорошо меня поняла.
В гардеробной находилась ещё одна мама, и она смотрела на меня большими глазами. Но в этот момент мне это было всё равно. Я только молилась, чтобы слово "фалатропический" отсутствовало в любом словаре.
*Мими встретила нас у входной двери.
– У меня одна хорошая новость и одна плохая, – сказала она.
– Ты теперь тоже здесь живёшь? – спросил Юлиус.
– Нет, мой сладкий, – успокоила его Мими. – Спать я пойду к себе домой. Ну, какую сначала? Хорошую или плохую?
– Сначала плохую, пожалуйста.
– За мебельной стенкой всё покрыто плесенью. Но хорошая новость состоит в том, что сейчас придёт Ронни с коллегой и вынесет весь хлам в гараж. И притащит средство против плесени. Как ты думаешь, они оба могут здесь поесть? В обед у Ронни очень падает уровень сахара в крови.
– Разумеется. – У меня не было ни вдохновения, ни сил на особенно обильный обед, поэтому я сделала два противня пиццы, куда положила все остатки.
Мими нашла это очень классным.
– Если я не готовлю специально, я беру из заморозки упаковку и бросаю её в микроволновку, – сообщила она Юлиусу. – Или заказываю у китайцев. Тебе. наверное, повезло с мамой. Мой Ронни умрёт за пиццу, приготовленную своими руками.
Юлиус чуял, что речь может идти о новом друге, с которым можно поиграть.
– А сколько лет твоему Ронни?
– Сорок три, – сказала Мими, и Юлиус признал, что это было бы для него многовато.
Но как и Мими, Ронни выглядел намного моложе, чем он был. И у него была та же заразительная черта, которую я назвала гиперактивностью. Ни один нормальный человек не мог столько сделать за столь короткое время. Обед Ронни длился только сорок пять минут, но за это время он и его коллега уплели подчистую противень пиццы, разобрали мебельную стенку и вынесли мебель из гостиной. Всё, что проходило через дверь, было отнесено в гараж, как и тяжёлые шторы и красно-синий персидский ковёр. Остался лишь буфет с латунными вставками, куча мусора на полу и плесень на стене.
В пустой комнате монстроидный шкаф выглядел ещё более пугающе.
– Его можно разрезать цепной пилой, – кровожадно предложил коллега.
– О да, – ответила я.
– Слишком жалко, – заметила Мими. – Он прекрасно сделан. И сюда можно много засунуть. Мы его покрасим, и его будет не узнать. И окна покрасим.
– И пол, – сказала я, неодобрительно разглядывая мрачные дубовые половицы.
– Нет! – снова вскричала Мими. – Ты с ума сошла?
– Но это деревенский дуб, – возразила я.
– Дуб да, деревенский нет, – ответила Мими, а Ронни добавил:
– Дуб сейчас снова в моде. Когда я его отшлифую и зациклюю, тебе все будут завидовать. Я это сделаю на выходные. После того как покрашу потолок.
Всё шло к тому, что мне придётся каждый день в знак благодарности печь противнями пиццу.
Тяжёлый телевизор с большим экраном (бабушка Вильма в последние годы плохо видела) Ронни с коллегой отнесли наверх в спальню и поставили на туалетный столик. К сожалению, здесь из-за отсутствия антенны принимались только первая и третья программы, а также один частный канал (с сильными помехами), но Ронни пообещал устранить это до выходных. Будет очень уютно всей семьёй лежать на кровати бабушки Вильмы и смотреть телевизор.
Когда мужчины снова ушли, Мими открыла бутылку шампанского. Юлиусу налили яблочный сок.
– За первый успешный рабочий день. За пустую гостиную, – подняв бокал, произнесла Мими.
– За тебя, – сказала я.
– Ты теперь наша новая фрау Клапко? – спросил Юлиус.
– Нет, Мими гораздо лучше, чем фрау Клапко, – объяснила я. – Всё это она делает бесплатно.
Мими захотела узнать, кто такая фрау Клапко. Но я не стала ей этого объяснять.
– Здесь выглядит ужасно, – сказала Нелли, которая вернулась из школы и, как обычно, швырнула свой рюкзак в угол.
– Это верно, – ответила Мими. – Но не так ужасно, как раньше, ты должна это признать.
Да, это должна была признать и Нелли.
–Но здесь было не так грязно, – сказала она. Тут она была права. Из-под монстров-шкафов показалась многолетняя пыль, и её было столько, что Мими спросила, не прах ли это покойного дедушки.
– Противно, – сказала Нелли. – При фрау Клапко такого не было.
– Хорошо, что тебе это мешает, – заметила Мими. – Мы сейчас пойдём наверх, убирать одежду из шкафа, а ты можешь здесь пропылесосить. За этими шкафами я обнаружила остатки печенья с рождества 1966 года.
Пылесосить? Нелли? Я чуть не засмеялась. Нелли за всю свою жизнь не держала в руках пылесоса. Она, вероятно, не знала, где у этой штуки перёд, а где зад.
Нелли тоже нашла предложение слишком дерзким.
– У меня сломана рука, – сказала она, поднимая кверху гипс. – Забыла?
– Конечно, нет, – сказала я.
– Конечно, нет, – сказала и Мими. – Но это левая рука. А правой ты спокойно можешь пылесосить. Здесь сейчас должен помогать каждый, знаешь ли, иначе мы никогда не закончим.
Нелли не привыкла, что ей возражают. Поэтому она удивлённо таращилась на Мими. Мими хладнокровно трясла в руках средство от плесени.
