Е. Шульга - Выданная замуж насильно
Мои родные вернулись из поездки и уже не упоминали о гостях, которые наверняка стаями слетались к дверям нашего дома в Марокко. Конечно, дело было давным-давно решено. Мать только сказала, что мы ожидаем гостя. Отец добавил, что мы должны постараться угодить ему. Моя жизнь текла своим чередом, я продолжала ходить на работу, не придавая особого значения всем этим разговорам о госте, и к началу осени все еще была не в курсе дела. Он объявился в одно воскресенье вечером. Это было как раз в то время, когда за роман с мусульманином пассию одного из моих братьев собственные родители выставили за дверь. Отец принял девушку у нас, не моргнув глазом; а попроси я о подобном, мне страшно вообразить его реакцию. Полный бред: юноша-мусульманин может встречаться с девушкой другой веры, но девушка - никогда! Все же Мелисса приняла решение сменить религию. Она была послушна, подчинялась семейным правилам и ездила с ними в отпуск в Марокко. Впервые в жизни под одной крышей жила моя подруга. Спала она вместе со мной - она еще не была женой моего брата. Все, и я в частности, приняли Мелиссу как родную. Было здорово делить с ней домашние хлопоты. Как-то поздней осенью раздался телефонный звонок, и мужской голос попросил к телефону моего отца. - Папа, это тебя. Какой-то Муса. Мама внезапно засуетилась. - Муса? Он точно назвался так? Это тот человек, который приезжает из Марокко.
Мужчина звонил сообщить, что приезжает сегодня вечерним поездом. Мать немедленно забрала меня на кухню, и мы стали готовить угощение словно для какого-то важного гостя.
- Муса - это молодой человек, который хочет просить твоей руки и жениться на тебе этим летом.
- Вот как.
Хотя я и пыталась вести, как ни в чем не бывало, внутри у меня все перевернулось. До этой минуты упоминания о любых помолвках и браках не касались меня лично. То ли я была еще слишком мала, то ли родители не считали партию подходящей, но я не обращала никакого внимания на эти разговоры. Теперь у меня возникло предчувствие, что я попала в настоящую западню. Я отправилась спать, дрожа и умирая от тревоги. Зачем он отправился в такую дальнюю дорогу? Может, родители уже пришли к какой-то договоренности с ним, не сказав ничего мне? Или он приехал изучить меня досконально, убедиться в качестве товара? Если это так, я сделаю все, чтобы оттолкнуть его. Едва я собралась лечь в кровать, как послышался крик матери: - Лейла! Иди сюда. Помоги мне! Нужно встретить его получше!
- Нет, я не буду помогать.
- Сию минуту ступай сюда, Лейла! Я приказываю тебе подойти и помочь!
- Не-а, я устала, мне завтра на работу.
Мать делала приготовления самостоятельно, ворча себе под нос. Ей не хотелось злить моего отца до приезда мужа по всяким пустякам на кухне, так не принято. Потому она в одиночку накрыла на стол, достойный короля. Ароматы кушаний достигали моего носа, и мне становилось все хуже от нарастающего беспокойства.
- Да плевать я хотела, - куражилась я перед Мелиссой. - Я спать хочу!
Около полуночи отец уехал, чтобы встретить Мусу на станции. Мама вошла в комнату и разбудила меня.
- Подъем, подъем! Тебе еще нужно одеться и привести в порядок волосы. Ты должна его встретить!
Я медленно перевернулась на другой бок, по-прежнему изображая равнодушие.
- Прости, но ни за что! Ему нет нужды видеть меня, а мне его - тем более! Оставь меня!
- Нет, ты встанешь! - На этот раз мать повысила голос. - И пошевеливайся! Твой отец скоро вернется с ним! И предупреждаю, Лейла: тебе предстоит сильная взбучка, сели ты не будешь готова к их приходу!
Никогда еще я не видела мать такой взволнованной. Сама торопясь одеться, она так схватила меня за волосы, что я, отпрянув, снова вскрикнула: "Нет!" Мелисса решилась как можно мягче вмешаться.
-Лейла, почему ты не хочешь сделать хоть шаг навстречу? Встретишься с ним, все успокоятся, а потом скажешь: " Нет, я не хочу выходить за него замуж".
- Ты не понимаешь! Ты их не знаешь, если я соглашусь на встречу, то все пропало!
- Не глупи, о чем, ради всего святого, ты говоришь?
- Я знаю, что говорю! Если он увидит и захочет меня - я пропала!
В семье Мелиссы никого не вынудили выйти замуж за незнакомца. Конечно, ее отец потребовал от нее выбора: мой брат или ее семья. Она осталась с моим братом и ужилась с нами. Но у нее хотя бы был выбор!
Мне такой свободы не видать. Отец скорее запрет меня где-нибудь. Я знаю, как это бывает с такими, как я. Мне исполнилось двадцать, я уже дважды убегала из дому, была непокорной, любила гулять, курить, работала по ночам и пыталась покончить с собой - отнюдь не идеал дочери. Родители не стали бы рисковать в случае, если мой кавалер передумает. Они хотели выдать меня замуж, пока мне не взбрело в голову махнуть рукой на всякую осторожность и на девственность. В то время как я судорожно вцепилась подушку с твердым намерением не сдаваться, моя мать поприветствовала посетителя в своей обычной манере, тремя поклонами.
- Добро пожаловать, проходите, чувствуйте себя как дома...
"Если ты высунешься, Лейла, - думала я, все кончено".
Я сильно сомневалась, что у меня есть возможность отказаться. Было ясно, что, если я предстану перед гостем, мои родители и он сам примут это за фактическое согласие. И потом исправить все будет по-настоящему проблематично.
- Лейла, ступай, завари чаю!
Во мне закипала беспомощная ярость. "Завари чаю и принеси ему на блюдечке с голубой каёмочкой!" Показатель покорности благовоспитанной дочери, готовой обслуживать первого же болвана, представшего перед ней, потому что так решила ее семья.
Сколько себя помню, я всегда прислуживала мужчинам, но сей раз я словно продавала себя человеку, которого даже не желала знать. Мое дурное предчувствие оправдалось. Воспоминания о детских годах вновь накатили на меня, как тошнота. Я была рождена, чтобы страдать, - этому не видно конца. Нечего было, и надеяться получить хоть немного покоя, зажить своей жизнью и избавиться от постоянных забот о моей девственности. Я вовсе не собиралась продавать ее по дешевке. Я будто кричала: "Вот она! Если бы я могла, повесила бы здесь красный фонарь! Он сменится на зеленый, только когда захочу! Пока не придет время, я не желаю ничего и ни с кем делать!"
Как я могла заставить их прозреть? Хотелось крикнуть им: "Не беспокойтесь, моя плева все еще нетронута! Так оно будет и впредь! неужели вы не понимаете, что с самого детства ее оберегаю? Что последнее, чего я хочу, так это переспать с кем-нибудь! И тем более с незнакомцем! Отстаньте вы от меня! Дайте мне мечтать, любить, делать выбор!"
Мои родители были невосприимчивы к такого роду аргументам. Замужество - вершина воспитания девочки. И роль родителей - расположить ее к замужеству. Выданная замуж, дочь переходит под ответственность супруга. Отец освобождается от своего долга - его миссия окончена.
Я не купила бы свободу даже за деньги. Я думала, что заработок будет некой страховкой от брака, но мои надежды абсолютно не оправдались.
- Да ладно тебе, все не так уж и плохо, - пыталась подбодрить меня Мелисса. Ее больше всего на свете пугало то, что мой отец может дать мне пощечину при всех. Я все же уступила матери, но, прежде чем позволить бросить меня в пасть льва, хотелось узнать, какой он.
- Мелисса, будь другом, сходи в гостиную, посмотри на него.
- Может, подскажешь, под каким предлогом?
- Тогда просто забери что-нибудь из сухих вещей из балкона, а там погляди через окно.
- Ты спятила?! Знаешь, какая там погода? Твоя мать обязательно спросит, что я там делаю!
- Ну, пожалуйста!
Не повезло: окна запотели, и Мелисса ничего не смогла разглядеть, кроме спины моей матери. Она вернулась, хихикая.
- Твоя мать встала прямо перед ним. Ничего не поделаешь! Послушай, хватит паниковать, ступай туда. Посмотришь на него, он на тебя посмотрит, потом взвесишь все и скажешь "нет"!
Я решила приготовить чай, как требовал того этикет, и поднести его гостю. Я испытывала злорадное удовольствие, бросив заварки втрое больше, чем листьев мяты, и насыпав мало сахару, чтобы чай был горьким. Он решит, что я даже чай не умею заваривать, - тем лучше.
Мать заставила меня надеть гандуру. Она хотела еще, чтобы я прибрала волосы и наложила макияж, но я вышла с обычным пучком на голове.
- И вправду отвратительный чай, посмеялась Мелисса.
Не знаю почему, но, прежде чем появиться в гостиной с подносом, на котором стояли чашки, чайник и кексы, я вышла, чтобы посмотреть на его обувь. Как и все гости, он снял ботинки в прихожей. И тот час решение, принятое мною задолго до этого, превратилось в моей голове в гигансткое НИКОГДА!
Маленькие невзрачные туфли из черной кожи на шнуровке, в какую-то сеточку, с декоративными дырочками наверху. Они были омерзительны. Отец был куда старше гостя, но имел отличный вкус. У суженого моего чувства стиля отсутствовало напрочь, в этот момент я осознавала, за какого типа меня хотят выдать, я метнулась обратно в кухню, все еще держа поднос дрянного чая
