Франц Фюман - Избранное

Кролик показал рану и продолжал:

— Сжальтесь, государь, над нашей бедой. Многие еще хотели бы попасть на придворный бал, но не могут пройти, Рейнеке пресекает им дорогу и никому не дает миновать Мальпартаус!

Едва кролик кончил говорить, как прилетел Меркнау-Гляди-В-Оба, муж вороны, опустился на землю перед королем и изложил свою жалобу.

— Государь, государь, — начал Меркнау, — приношу вам жалобу на злодея Рейнеке! Представьте, выхожу я сегодня утром из дома вместе с женой, госпожой Шарфкнайп-Остроклювой, и вижу: в зеленой траве лежит что-то рыжее — мертвый лис! Глаза у него закатились, рот открыт, а язык, как у дохлой собаки, свисает наружу. Я его окликаю, и моя жена, госпожа Шарфкнайп, окликает тоже, но чем настойчивей мы зовем, тем неподвижнее он лежит, так что в конце концов у нас не остается сомнений: он действительно мертв. Конечно, мы искренне опечалились, ведь он, государь, был одним из первейших ваших придворных, и мы скорбели о нем.

Однако моя жена, госпожа Шарфкнайп, хотела все же вполне удостовериться и стала обследовать тело лиса — не обнаружится ли в нем все же какой-нибудь признак жизни.

Она щупала ему пульс, слушала сердце, но когда она нагнулась к самому его рту, чтобы проверить, не вылетает ли из него хоть слабое дыхание, покойник вдруг рванулся вперед и откусил ей голову. Встав на все четыре лапы, он диким прыжком ринулся ко мне.

Я успел взлететь на дерево и оттуда вынужден был смотреть, не в силах этому помешать, как злодей жадно пожирает мою дорогую жену! Ах, он не оставил от нее даже косточки, которую я мог бы похоронить! Только несколько перышек нашел я на том месте и вот принес их вам как доказательство подлого злодеяния Рейнеке.

И Меркнау, муж вороны, сложил к ногам Нобеля обагренные кровью перья, не переставая лить слезы и рыдать.

— О Шарфкнайп, моя дорогая жена, кто же теперь отомстит за твою гибель? Государь, я взываю к справедливости, ибо, если ваше повеление будет так безнаказанно нарушаться, о вас пойдет дурная молва.

Этими двумя жалобами был нарушен приказ короля, чтобы впредь никто не смел жаловаться на лиса, и теперь жалобы потоками хлынули к королевскому трону со всех сторон.

— Довольно! — воскликнул король и вскочил с места. В гневе он дико вращал глазами и тряс рыжей бородой. — Довольно! — кричал он. — Теперь все злодеяния Рейнеке будут отомщены. Ах, какую глупость я сделал, освободив Рейнеке от виселицы! А виновата в этом только моя жена, это она меня уговорила. Но больше такого не случится. Пойдемте, господа, посовещаемся, что нам предпринять против Рейнеке!

Для Брауна, Хинце и Изегрима такие слова были все равно что бальзам на раны. Но они еще не осмеливались говорить: на льва Нобеля в пылу гнева страшно было смотреть. Он вращал глазами туда-сюда, его густая грива стала дыбом, а хвостом он колотил траву и цветы так, что от них летели клочья.

После долгого молчания первой заговорила королева.

— Дорогой государь, — сказала она, — прошу вас, не гневайтесь на меня за то, что я осмеливаюсь говорить, но старинная мудрость гласит, что слово одного — еще не слово, чтоб истину узнать, ты выслушай другого! Это значит, что мы должны дать Рейнеке возможность ответить на эти жалобы! Его советы всегда были мудрыми, он принадлежит к древнейшему дворянскому роду, у него много влиятельных сторонников, поэтому, мой досточтимый супруг, не надо спешить! Пошлите за Рейнеке и призовите его к себе на суд, и тогда все выяснится!

С этими словами согласился и Леопард.

— Если Рейнеке предстанет перед вами, — заметил он, — это ничему не помешает. Он может говорить сколько угодно, а вы, государь, вольны наказать его, как сочтете нужным!

Так рассудил Леопард, а вслед за ним выступил Изегрим и сказал:

— Прежде всего, господин Леопард, для того, чтобы осудить Рейнеке, мы должны заполучить его сюда. Но за что мы намерены его осудить, вот в чем вопрос! За ворону и за кролика? Тут он наверняка выкрутится, да эти случаи и в самом деле не так уж важны! Есть другие преступления, за которые Рейнеке должен поплатиться и в которых ему не оправдаться: он налгал королю всякую всячину про Хюстерло и Крекельпюц, это самое подлое его преступление; потом он причинил вред Брауну и мне, это второе; и теперь он опять нарушает мир, провозглашенный королем, убивает и грабит на всех дорогах, это третье! Пусть его здесь говорит — от таких преступлений ему никогда не отговориться!

Так сказал волк, но король встал и прорычал:

— Неужто мы и впрямь должны дожидаться этого господина? Ничего подобного! Я приказываю, чтобы все мои воины через шесть дней собрались здесь в полном боевом вооружении, и мы положим конец жалобам на этого архипредателя!

Доставайте, господа, свои панцири, копья, луки, ружья, топоры, пики, алебарды и добрые мечи, и мы сообща двинемся к крепости Мальпартаус и всей силой навалимся на Рейнеке!

Так сказал король, и звери в один голос вскричали:

— Мы будем на месте, как вы приказали, государь!

Итак, было решено пойти на Рейнеке войной, но не успела она начаться, как уже совершилось предательство. Ведь Гримбарт-барсук тоже участвовал в совете, и едва состоялось решение выступить в поход против Рейнеке, как он тотчас поспешил в Мальпартаус со всей быстротой, какую позволяли его короткие ножки, чтобы обо всем донести лису. Рейнеке был главой росомах, барсуков, рысей и лис, и все эти семейства не могли благополучно существовать без его советов. Поэтому барсук подавил в себе обиду на то, что Рейнеке так постыдно оклеветал его перед королем.

Гримбарт нашел Рейнеке перед его любимой крепостью Мальпартаус. Лис сидел на солнышке и с аппетитом поедал двух молоденьких голубков.

— О, племянник Гримбарт! — воскликнул Рейнеке и вытер рот. — Какие новости вы принесли? Вы прямо обливаетесь потом! Присаживайтесь и скушайте со мной голубка — они такие молоденькие, жирные и превкусные!

Но Гримбарт прохрипел:

— Рейнеке, Рейнеке, скорее, вам надо бежать! Ваше добро пропало, спасайте хотя бы жизнь! Король приказал начать против вас большую войну. Через шесть дней все лесные звери и птицы подступят к Мальпартаусу с луками, мечами, пиками, ружьями, копьями и алебардами, пешком и на колесах, по земле и даже по воздуху! Браун с Изегримом снова первые сановники двора и сидят по правую и по левую руку от короля, а Изегрим, говорят, будет даже маршалом! Вы же знаете, что он смертельно вас ненавидит! Итак, дядюшка, вперед! Бросайте все и бегите!

— Господи помилуй, — отвечал ему лис, — отчего вы так разволновались, племянничек? Это же все чепуха, выеденного яйца не стоит! Пусть они советуют королю, что угодна, я себе даю советы сам, и до сих пор они меня не подводили. Так что не расстраивайтесь, дорогой племянник, а подсаживайтесь-ка лучше и поешьте со мной! Поглядите, какие нежные голубки, неужели у вас слюнки не текут? Ах, их можно глотать, не жуя! Какое вкусное мясо! А косточки до чего сладкие, а кровь, ну прямо молоко, самое полезное весеннее блюдо! Пойдемте, у меня на кухне их еще много, пусть госпожа Эрмелина для вас приготовит, они вам понравятся!

Лис приневолил своего гостя войти в крепость, при этом тихонько ему шепнул:

— Лучше не говорите моей жене о решении короля, она может испугаться, а дело того не стоит. Проведемте сегодня с приятностью время, славно попируем, а завтра отправимся к королю. Если мне дадут там вымолвить слово, можете считать, что мое дело выиграно!

Поевши, они улеглись спать, но Рейнеке не мог заснуть. Он ломал голову над тем, как бы ему и на этот раз выкрутиться, но никакого выхода не находил.

Поэтому он встал усталый, с печатью тяжкой заботы на челе, но когда увидел своих детей, у него возрадовалось сердце.

— Подите ко мне, дорогие мои сыночки! — позвал он их, и оба лисенка прижались к нему справа и слева, а Рейнеке погладил их и спросил: — Скажите, племянник, разве мой Россель и мой Рейнхарт — не красивейшие лисята, не смышленейшие зверята, не чудеснейшие ребята?

— Они поистине таковы, — отвечал Гримбарт. — А они уже умеют охотиться?

— А то как же, — сказал Рейнеке. — Россель уже запросто душит петуха, а младший, Рейнхарт, по крайней мере цыпленка, оба умеют уже нырнуть под воду и поймать утку и чибиса. Конечно, они еще очень наивны и шаловливы. Теперь я первым делом должен их научить, как не угодить в западню, как уйти от охотника и от собак и как вцепиться в горло даже более крупному зверю.

Рейнеке глубоко вздохнул и подозвал свою жену, госпожу Эрмелину.

— Смотрите хорошенько за Росселем и Рейнхартом, дорогая женушка, — сказал он. — Мне надо снова побывать при дворе. Берегите тем временем нашу крепость!

— Рейнеке, у вас такой озабоченный вид, так ли уж вам необходимо вновь идти к королю? — спросила она.