Андрей Дьяков - Тени Пост-Петербурга
Пол под ногами вздрогнул. Дрожь, сперва едва ощутимая, разом усилилась, сменившись не предвещавшим ничего хорошего утробным рокотом. Зазвенели, стукаясь друг о друга, многочисленные склянки, послышался звон бьющегося стекла.
Таран развернулся, потрусив к выходу из пультовой, и в этот момент земля сотряслась так, что он не устоял на ногах. Память услужливо подкинула эпизод с обрушением Красного Пути, и, непроизвольно взвыв, сталкер прикрыл голову руками.
Скрежет лопающихся потолочных балок, треск проседающих перекрытий, рев камнепада… Какофония звуков ударила в уши, лишая рассудок воли. Земля продолжала сотрясаться еще какое-то время, затем грохот стих, сменившись пронзительным звоном в голове.
Сталкер открыл глаза, привыкая к сгустившейся темноте. Бетонная пыль набилась в носоглотку, и Таран закашлялся, выхаркивая серую слизь. Продышавшись, он поднялся на ноги, тотчас уткнувшись головой в просевший потолок.
– Твою мать… Повезло…
Подволакивая ногу, по икре которой больно ударил кусок бетона, он поплелся к выходу, пытаясь с помощью фонаря оценить масштаб обрушения. Пультовую завалило напрочь. Шансов выжить у Подземника не было никаких.
– Отмучался, болезный… – хрипло бросил сталкер.
От стоявшей в воздухе пыли язык, казалось, распух и еле ворочался.
Основной блок лаборатории тоже пострадал, но не так сильно, как техническая зона. Ввалившись в смежное помещение, Таран едва не растянулся на рассыпанных по полу пробирках, снова забористо выругался и вдруг замер, немигающим взглядом уставившись вперед. Вместо дивана, возле которого он оставил беспомощного Геннадия, из вмятины в полу торчали массивные обломки межуровневого перекрытия, а сквозь брешь в потолке виднелись отблески разгоравшегося этажом выше пожара.
– Дым? – Таран подошел поближе, шаря лучом света по кускам железобетона. – Дым? Где же ты, братец?… Дым!
Паника не успела захлестнуть сталкера. Хорошо узнаваемый бас приглушенно зазвучал откуда-то издалека:
– Все в порядке! Я здесь!
– Да где ты, трепан тебя дери! – Таран заозирался и, наконец, разглядел знакомый силуэт сквозь щель в треснувшей стене.
Мутант стоял посреди зала с автоклавом и, понурив голову, отрешенно глядел на мерцавшую серебром поверхность воды.
– Оклемался? И то дело. – Сталкер утер со лба пот. – Что ты там встал, как монумент? Давай уже выбираться отсюда. Скоро тут все сгорит, похоже.
И действительно, помимо пыли, в воздухе ощущался запах жженой резины. Искрили трансформаторы. Вдоль потолка потянулись робкие лепестки дыма.
Мутант, казалось, не расслышал призыв напарника, но вскоре до слуха Тарана долетели его тихие слова:
– Извини, брат. Меня здесь завалило. Выхода нет, я проверял.
– Как нет? Да ну перестань, что-нибудь придумаем!
Подобрав увесистый обрубок арматурного прута, сталкер примерился, ударил по кромке бетонной плиты. Еще раз. Просунул прут в щель и нажал, все еще отгоняя крамольную мысль, но тщетные попытки пробиться к другу лишь помогали рассудку смириться с жестокой действительностью – Дым оказался в ловушке.
– Ну-ка давай вместе попробуем! – не унимался сталкер, орудуя прутом. – Должно же быть слабое место!
Но Геннадий на уговоры друга никак не реагировал. Оглянувшись, кивнул на прощание и шагнул в автоклав. В руке мутанта блеснуло лезвие скальпеля.
– Э-э-э! Ты что это удумал, дурья твоя башка? – забеспокоился Таран. – Куда полез?
– Я все слышал… Про результат эксперимента… Кулинар, правда, из меня никакой, но с этим «рецептом» сложно напортачить.
– Ну-ка брось скальпель сейчас же! Кому говорю!
– Ты во всем прав, Таранов, – тихо ответил Дым. – Я слишком другой. И заставлять людей мириться с таким соседством… глупо.
– Перестань! Да, ты не такой, как они! Ты лучше их! Слышишь! Не смей этого делать, я тебе приказываю!
– Извини, брат. Миссия выполнена. Ты мне больше не командир.
Два коротких росчерка отшлифованной до зеркального блеска стали… Две алых линии на запястьях могучих рук… Проторив на коже извилистые дорожки, густая кровь закапала в воду.
– Зачем?… – простонал сталкер, в отчаянии врезав кулаками по стене.
– Затем, Таранов, что это все-таки ваш мир. Мир людей, а не мутов. И у него должно быть будущее, нравится тебе это или нет.
Закашлявшись от забившего легкие угарного газа, сталкер ощутил тепло набиравшего силу пожара, но упрямо оставался на месте.
– Не испытывай мое терпение! Уходи! Я буду ждать, пока есть силы. Затем включу насос.
– Гена!
– Уходи, говорю! Не заставляй меня думать, что все было напрасно…
Мутант отвернулся и медленно погрузился в воду, устало опершись затылком на бортик автоклава. Таран еще силился найти слова, способные образумить друга, но Геннадий на его крики больше не реагировал.
Осознав бесплодность уговоров, сталкер, наконец, сдался. Отпрянул от стены, через силу обрывая зрительный контакт, и сквозь серую пелену ринулся к водохранилищу. Стены вокруг ходили ходуном – комплекс агонизировал, продолжая рассыпаться. Из глаз неудержимо катились слезы – и вряд ли дым пожарища был тому виной…
Впереди повеяло сыростью. Вот и резервуар с раскиданными по мосткам корзинами тритонов! Нацепляя водолазное снаряжение, Таран поставил личный рекорд скорости. Прыжок… Всплеск… И снова ледяная вода сомкнулась над головой.
Луч налобного фонаря преданно вперился в серо-зеленую муть, выдергивая из мрака очертания жерла трубы. Обратный путь приходилось преодолевать по памяти, но страх перед бездной отступил, вытесненный переживаниями за погибавшего наверху друга. В голове билась всего одна мысль: «Неужели действительно ничего нельзя было сделать?!»
Потом вдруг пришло стойкое ощущение тревоги. Что-то пошло не так… В очередной раз взглянув на манометр, Таран понял, что живительная смесь расходуется слишком быстро. Одного взгляда за спину оказалось достаточно, чтобы выявить причину – пузырьки воздуха тонкой непрерывной струйкой устремлялись к поверхности, утекая из прохудившегося баллона. Дряхлый акваланг все-таки отказал в самый неподходящий момент!
Каждому подводному пловцу, будь то опытный дайвер или зеленый юнец, известна одна непреложная истина – всплытие не терпит суеты. Чтобы вывести из организма излишки азота, необходимо неукоснительно соблюдать ряд правил. Одно из них предполагает несколько обязательных остановок на пути к поверхности.
Все это требовало определенных временных затрат, но, кинув еще один тревожный взгляд на манометр, сталкер пришел к неутешительному выводу – оставшегося запаса дыхательной смеси на штатное всплытие не хватит. А значит, придется наплевать на таблицы декомпрессии и уповать на удачу. Таран усиленно заработал ластами и устремился вверх, к спасительному и далекому свечению. Проиграть теперь, в шаге от победы, он не имел права. Как не имел права и раскисать.
Сталкер знал, что боль утраты еще придет. Не раз приходилось испытывать это гнетущее, раздирающее душу изнутри чувство. Но сейчас важнее всего на свете было не допустить, чтобы смерть Дыма оказалась напрасной. А для этого требовалось, как минимум, выжить самому.
Глава 22
Выбор
Приводнение в бухте Павловского прошло штатно, за исключением того, что Тарана с Дымом в точке рандеву не оказалось. Всплывший возле экраноплана делегат племени принес неожиданные вести: сталкеры решили задержаться в «храме», несмотря на уговоры тритонов, поспешивших убраться восвояси, дабы не навлечь гнев могущественного Подземника. Чтобы объясниться с поредевшим экипажем, Остроухому пришлось разыграть целую пантомиму, вслед за чем, махнув напоследок рукой, тритон поспешил возвратиться к соплеменникам. После выходки сталкеров расположения к своенравным гостям у серокожих поубавилось. Железную птицу и ее обитателей ихтиандры старательно избегали.
Оставаться на месте было бессмысленно, и «Каспийский Монстр» вновь взревел двигателями.
– Как мы найдем этот грот? – поинтересовался Мигалыч, отруливая к бухте Сысоева.
– Я запомнил, как он выглядит, – мальчик беспокойно всматривался в изломанную линию береговых сопок. – Восьмой очень живо его представил.
– А вдруг тритоны нас обманули? – предположила Аврора. – Что если…
– Никаких «если»… – поспешил отвергнуть предположение Глеб. – Старейший не мог соврать. Мне сложно объяснить это, но когда мы общались, я читал все его мысли, как открытую книгу.
– Тогда предлагаю набраться терпения и не паниковать раньше времени, – подытожил старик. – Таран с Дымом – воробьи стреляные. В обиду себя не дадут…
Далеко не сразу удалось отыскать вход в пещеру в нагромождении заиндевелых скал. Пустынный, ничем не примечательный берег не вызвал подозрений ни у кого из неугомонной троицы. Иных следов, кроме тритоньих, на снегу путешественники не заметили, поэтому внезапного нападения хищников можно было не опасаться. Поворчав для проформы, Мигалыч отпустил Глеба с Авророй встречать сталкеров.
