Джон Ирвинг - Покуда я тебя не обрету
Джек вспоминал, как Клаудия впервые дала ему ключи от своего "вольво" — какое небывалое чувство независимости и самостоятельности, ты молод, ты один и ты за рулем машины!
Он свернул в проезд рядом со своим домом на Энтраде и осветил фарами невозможно прекрасную женщину славянской внешности, она сидела на старом, знакомом Джеку чемодане у него на лужайке. Она сидела совершенно неподвижно, как зачарованная, словно позировала для фотографии рядом с надписью "Продается"; на миг Джек даже забыл, что именно продается. Он решил, продается эта самая девушка, потом вспомнил, черт, это же я сам продаю свой дом. Эта мысль еще не раз побеспокоит Джека в будущем, ибо он оказался прав — девушка в самом деле продавалась, и еще как! Джек и подумать не мог, какую сделку ему предстоит заключить в ближайшие часы!
Он знал, кого видит — или Клаудию, или ее призрак. Удивительно, как он не врезался на "ауди" куда-нибудь, например, в Клаудию, убил бы ее или ее призрак на месте. Но этого не может быть, откуда она тут, подумал Джек. Девушка на лужайке выглядела такой же юной, как Клаудия в годы их знакомства, даже моложе. А ведь Клаудия всегда выглядела старше своих лет и обожала лгать собеседникам про свой возраст.
"Будь ты проклят, Джек. Когда я умру, я буду преследовать тебя, обращусь в призрак, и тогда держись! Клянусь тебе. Я стану являться тебе еще до того, как умру!" — сказала ему, подъезжая к Дарему, Клаудия.
Она обещала являться Джеку призраком, поэтому, вероятно, его придется простить за то, что он и правда поверил — на чемодане, рядом с надписью "Продается", сидит ее тень. Да, призраки обычно путешествуют без чемоданов, но, может, ее просто выгнали из рая или из ада, с вещами на выход — а может, ее миссия по преследованию Джека требовала частых смен гардероба. В конце концов, Клаудия ведь актриса, она любила театр куда больше Джека. Можно считать, что чемодан для нее реквизит.
Джек собрал волю в кулак, выкарабкался из "ауди" и подошел к девушке, с трудом передвигая ноги. Он знал, что бежать бессмысленно — от призрака не скроешься. Но фары "ауди" гасить не стал — когда имеешь дело с призраком, хочется, по крайней мере, видеть его. Какой идиот станет говорить с призраком в темноте?
— Клаудия? — дрожащим голосом произнес Джек.
— Джек, сколько лет, сколько зим! Я не видела тебя целую вечность! — сказала она.
Точно, старая добрая Клаудия, только еще моложе. Такое же умение держать себя на сцене, такой же четко поставленный голос — будто она и сейчас, обращаясь к единственному слушателю, заботится о том, чтобы несчастные на галерке слышали ее, словно сидят в партере.
— Но ты такая молодая!
— Я умерла молодой, Джек.
— Сколько лет тебе было, когда ты умерла? Ты выглядишь моложе, чем я помню тебя по Дарему! Как это может быть?
— Видимо, смерть меня молодит, — сказала она. — Ну, не пригласишь меня в дом? Я до смерти хотела на тебя посмотреть. Я просидела на этой сраной лужайке целую вечность!
А вот это что-то новенькое. Во-первых, Джек ни разу не слышал от Клаудии слово "сраный", во-вторых, такая лексика решительно не в ее духе. Однако кто знает, в каких местах ей пришлось побывать — кто знает, какой у мертвых язычок? Девушка протянула Джеку руки, он помог ей встать; ого, а она, оказывается, не такая уж и пушинка! А говорят, призраки бестелесные, ничего не весят. Как бы то ни было, этому призраку нужно следить за весом, как когда-то в другой жизни.
Она, как и прежде, стесняется своих бедер, одета в такую же длинную, плотную юбку, которую носила даже летом. Такие же массивные груди; для призрака — какими их представляют себе люди — она даже чересчур телесна. Очень плотский попался Джеку призрак.
Он вернулся к машине и погасил фары; на миг ему подумалось, вдруг она после этого исчезнет. Нет, она ждала его, улыбаясь; Джек взял ее чемодан и открыл дверь. Она сразу же направилась к нему в спальню, словно они до сих пор вместе, словно жили друг с другом все эти годы, — а ведь Клаудия ни разу не была в этом доме. Джек в ужасе стоял посреди комнаты, ожидая, пока гостья выйдет из туалета. Господи, я и не знал, что призраки ходят в туалет!
Джек разрывался пополам. С одной стороны, он верил, что это Клаудия, с другой стороны, подозревал, что дело нечисто. У девушки такого же сливочного цвета кожа, такая же гладкая; так же выдвинута вперед челюсть, такие же выдающиеся скулы — лицо для крупных планов, он всегда так говорил. Клаудии надо было идти в кино, несмотря на проблемы с весом; у нее такое лицо! Какая глупость — зарыться в театр, где это лицо никто не увидит, частенько говорил ей Джек.
Призрак Клаудии вышел из туалета, подошел к Джеку и уткнулся носом ему в шею.
— Я даже по запаху твоему соскучилась, — сказала она.
— У призраков есть обоняние? — спросил он.
Он взял ее за плечи, вытянул руки и заглянул в глаза — такие же желто-карие, как и были, словно полированное дерево, как у львицы. Но что-то в ней не так, она, конечно, похожа на былую Клаудию, но не совсем. Она, во всяком случае, моложе Клаудии, какой ее помнил Джек, даже если бы она умерла в тот же день, когда он видел ее последний раз, даже если смерть и правда молодит. Но тут еще кое-что.
— Я тут подумал, Клаудия... — начал он; даже сейчас, когда она стоит на расстоянии вытянутой руки от него, Джек чувствует исходящий от нее жар. А ведь призракам полагается излучать холод! — Со дня смерти мамы я думал: если у человека на теле при жизни была татуировка, она останется у него, когда он превратится в тень?
Она снова улыбнулась — и опять не совсем так, как помнил Джек. Зубы у Клаудии никогда не были такими белыми. Девушка неторопливо подняла юбку, не спуская с него глаз — взгляд соблазнительницы. В самом деле, вот он, на внутренней поверхности бедра (которое еще пухлее, чем помнил Джек), китайский скипетр, короткий меч, который значит "все будет так, как я захочу".
— Зажило не сразу, но сейчас все в порядке, — сказала девушка.
Неплохой скипетр, подумал Джек, ничего не скажешь, но мама-то работала куда лучше, да и рисунок, заимствованный ею у Пола Харпера, красивее.
— Настоящий, — сказала девушка, — не сотрешь. Чего ты ждешь, Джек, вперед, давай, потрогай его.
Голос и дикция те же, но лексика, стиль! Нет, говорила Клаудия не так — при ее-то образовании, при ее страсти к изысканным оборотам. Все эти "вперед", "давай" — Клаудия никогда не употребляла этих слов, не говоря уже о "сраный", о которое Джек споткнулся на лужайке.
Он все же прикоснулся к татуировке на внутренней поверхности бедра, у самой промежности, к фальшивому китайскому скипетру.
— Кто ты такая? — спросил он ее.
Девушка взяла его за руку и повела ее выше — туда, где не оказалось ни намека на трусики.
— Знакомое место, не так ли, Джек? Разве ты не хочешь туда, снова? Не хочешь снова побыть молодым?
— Ты не Клаудия, — сказал Джек, — Клаудия была совершенно чужда пошлости.
К тому же призракам не полагается испытывать сексуальное возбуждение, мог бы добавить Джек. Хотя кто знает...
— У тебя стоит, Джек, — сказала девушка, касаясь его.
— Бывает, у меня стоит даже во сне, — ответил он, словно эпизод с трансвеститом был просто репетицией в костюмах. — Это все ерунда.
— Довольно здоровая у тебя ерунда, надо сказать, — произнесла она и поцеловала его в губы. По этой части ей до Клаудии очень далеко, и все же Джеку потребовалась немалое усилие воли, чтобы не прикасаться к ней. А чтобы заставить ее убрать руки, ему нужно дать ей понять, что он догадался.
— Что скажет мама? — спросил он; кто же она, как не дочь Клаудии? — Сама мысль, что ты спала со мной! Мама не очень-то обрадуется, как думаешь?
— Мама умерла, — сказала девушка. — А я пришла мучить тебя; она была бы рада, если бы могла это знать.
— Мне жаль, что мама умерла, — проговорил Джек. — Не думаю, что она была бы так уж рада.
— Я не верю в призраков, — ответила девушка, — поэтому я здесь. Я не верю, что мама может являться к тебе тенью, но она так хотела! Вот я решила ей помочь.
— Как тебя зовут?
— Салли, в честь Салли Боллз. Мама так хотела сыграть ее — и ты тоже. Разве только ты сыграл бы ее лучше, так мне мама говорила.
— Отчего умерла мама, Салли? Когда?
— От рака, пару лет назад. Мне пришлось подождать, пока мне не исполнится восемнадцать — чтобы я имела законное право мучить тебя.
В самом деле, выглядит как девушка за двадцать, но и ее мать всегда выглядела старше своих лет.
— Тебе и правда восемнадцать, Салли?
— Как Люси, ведь ей было восемнадцать?
— Я не понял, про Люси что, весь мир знает?
— История с Люси — последнее, что мама про тебя услышала. Она умерла вскоре после этого. Может быть, благодаря этой новости ей было легче умереть без тебя.
Как и Люси, Салли ходила по Джекову дому с видом хозяйки. Она скинула туфли, босиком прошлась по борцовскому мату. На ней была бежевая блузка без рукавов из полупрозрачной ткани, сквозь нее Джек отлично видел ее лифчик, такого же цвета; юбка все время шелестела. Салли задержалась у его рабочего стола, прочла название лежавшего там сценария, взяла в руки записную книжку Джека.
