Законы границы (СИ) - Серкас Хавьер

— Несмотря на анестезию и броню?

— Да. Привычка помогает подавить страх, но никогда не удается полностью подчинить его себе: чаще всего он сам заставляет тебя подчиняться.

Вот, например, вспоминается случай, произошедший с нами в Ла-Бисбале в середине июля. Мы ехали на «Рено» — Сарко, Гордо, Дракула и я — и решили остановиться и выпить пива. Припарковались в стороне от главного шоссе, выпили пива и поиграли в настольный футбол в баре «Эль-Театрет», а, когда вернулись к нашей машине, увидели стоявший рядом с ней «Ситроен Тибурон». Помните это чудо? Сейчас это, конечно, вообще раритет, да и в те времена его уже не так часто можно было увидеть. Вокруг никого не было, и мы, не сговариваясь, не обменявшись даже ни одним словом, решили угнать этот автомобиль. Дракула побежал к одному углу улицы, я — к другому, а Сарко и Гордо остались возле «Тибурона» и взялись за дело. Улица была не длинная, я быстро добежал до угла, но, едва высунув голову, увидел приближавшихся полицейских на мотоциклах. Нет, я не просто заметил патрульных, мне показалось, будто они летят на меня. Сомневаюсь, что полицейские успели понять, в чем дело, но я резко развернулся и побежал к своим товарищам, крича им, что едет полиция. Все трое бросились бежать: Дракула исчез за углом, и Сарко с Гордо вскоре последовали за ним. Слыша за своей спиной шум мотоциклов, я пролетел мимо «Тибурона» и свернул за угол, где скрылись мои друзья, но их уже не было. Я побежал дальше и, снова повернув на следующем углу, помчался под аркадой вдоль главного шоссе, мимо людей, сидевших на террасах баров, и лавируя между прохожими. В тот момент мной овладела паника и до моего сознания дошли две несомненные истины: во-первых, полицейские слезли с мотоциклов, отказавшись от намерения догнать остальных, и теперь преследовали только меня. Во-вторых, они вот-вот должны были меня настичь, потому что у меня уже не было времени, чтобы добежать до следующего угла. И в тот момент мне в голову пришло иррациональное, абсурдное решение, продиктованное паникой: посреди толпы, выходившей из магазинов и баров, я резко остановился, стянул с себя джинсовку, бросил ее на землю и, повернувшись, зашагал, прихрамывая, с бьющимся где-то в горле сердцем, навстречу двум полицейским. Они вихрем пронеслись мимо меня и исчезли за поворотом, а я ускорил шаг и скрылся за противоположным углом.

— Вы спаслись чудом.

— Да, в буквальном смысле.

— Теперь понимаю, почему вы говорили, что это была очень серьезная игра, где на кон поставлено все.

— Это правда. К тому же это была бесконечная игра — вернее, ее конец мог быть лишь катастрофой, риск обеспечивал анестезию, броню, но для того, чтобы продолжать играть, ты должен был рисковать снова и снова, совершать нечто такое, от чего тебя не могли уберечь ни анестезия, ни броня. Каждый раз нужно было идти на все больший риск. Не знаю, делалось ли все это сознательно, вопрос стоял именно так. Помимо угонов машин и квартирных краж, мы промышляли и тем, что вырывали на улице сумки — «торбы», как их тогда называли. Это казалось нам таким же простым и не слишком рискованным, как и угоны. Иногда мы, как и с кражами автомобилей, совершали это безо всякой необходимости, будто просто из спортивного интереса или для развлечения. Даже я осмелился сделать это своими руками.

— Как?

— Так же, как и все: рывком. Потом мне доводилось читать, как один известный преступник, из молодежной банды, говорил, что так называемый рывок изобрел Сарко и сам он лишь позаимствовал данный способ ограбления у него или его кинематографического персонажа. Наверное, вам тоже попадалась вырезка с заметкой в моем архиве. Может, это правда, хотя подобные утверждения имеют большее отношение к мифическому образу Сарко, чем к его реальной личности: в конце концов, нет ничего из мира подростковой преступности того времени, что не связывали бы прямо или косвенно с Сарко. В сущности, рывок представляет собой нехитрый способ ограбления, и вряд ли кому-то вообще требовалось изобретать его. Сначала нужно было просто угнать машину и выбрать подходящую жертву и место. Идеальной жертвой являлась женщина — богато одетая, пожилая, а идеальным местом — отдаленная и безлюдная улица. Как только выбор был сделан, мы подъезжали к жертве со спины, и, когда машина оказывалась вровень с ней, в дело вступал я, сидевший рядом с водителем. Действовать можно было одним из двух способов. Первый — более простой и безопасный — состоял в том, чтобы высунуться в окошко автомобиля и рывком выхватить у женщины сумку. Ко второму, более сложному способу мы прибегали, когда не оставалось выхода: в этом случае нужно было выпрыгнуть из движущегося автомобиля, подбежать к жертве, вырвать у нее сумку и вернуться в машину. Единственной предосторожностью, которую я принимал, — было то, что я снимал предварительно очки, чтобы по ним меня нельзя было опознать. Говорю же, дело это было очень простое и не слишком рискованное, хотя, конечно, и прибыли особой не приносило, поскольку в вырванных сумках денег обычно было немного. Сначала именно в ограблениях подобного рода я принимал активное участие, но, впрочем, и не только в таких. Помню, например, как однажды мне довелось увести дневную выручку из закусочной на площади Тосса, пока Тере кокетничала с продавцом, заговаривая ему зубы. Но это не было для меня обычным делом. Обычно я служил лишь ширмой или просто стоял на стреме, пока остальные делали всю работу. Эту роль я исполнил и в тот раз, когда впервые пошел с ними на дело, в Ла-Монтгоде, и именно этим продолжал заниматься в июле, пока со смертью Гилье и задержанием Чино, Тио и Дракулы все не изменилось.

— Любопытно. Из вашего рассказа можно заключить, что вы не совсем по своей воле влились в компанию Сарко, а это он устроил так, чтобы вы стали одним из них.

— Скорее всего, в данном случае все же совпали два фактора: мне нужно было то, что мог дать мне Сарко, как и Сарко был заинтересован во мне.

— Я понимаю, почему вы нуждались в нем, но что ему было нужно от вас? Чтобы вы служили для них ширмой?

— Конечно. Для такой банды, как у них, это было просто необходимо. Помните, что говорила Тере, убеждая меня участвовать в их вылазке в Ла-Монтгоду. Им нужен такой паренек, как я — выглядевший как школьник из Лос-Маристас и говоривший по-каталански и чтобы вид был как у пай-мальчика, который мухи не обидит… Думаю, именно таким видел меня Сарко, по крайней мере вначале. Помните Гафитаса из первой части «Диких парней»? Прототипом данного персонажа являлся я, и экранный Сарко завлекает его в свою банду по той же причине, по которой настоящий Сарко сделал это в реальности: чтобы Гафитас служил прикрытием, ширмой. Я не считаю, что Сарко специально отправился в игровой зал «Виларо» в поисках такого, как я. Полагая, наша встреча была случайной, но, осознав, что я мог быть ему полезен, он сделал все, чтобы затянуть меня в компанию. Вероятно, даже придумал готовящееся нападение на игровой зал.

— Что вы имеете в виду?

— То, что Сарко не планировал ограбление «Виларо». Ни Сарко, ни Гилье. Ведь в то время они не занимались такого рода ограблениями — без оружия, без ничего, так что, возможно, Сарко все это придумал, чтобы я испугался и попросил его этого не делать. И тогда, выполнив мою просьбу, он заставил бы меня чувствовать себя обязанным.

— Уверены?

— Однажды Сарко намекнул мне, что дело обстояло именно так.

— На какие еще уловки пошел Сарко, чтобы вовлечь вас в свою компанию?

— Вы сейчас подумали о чем-то конкретном?

— О том, о чем и вы.

— И о чем же я подумал?

— О Тере. Как вы считаете, Сарко убедил ее сделать то, что она сделала?

— То, что произошло в туалете игрового зала «Виларо»?

— Да.

— Не знаю. Иногда мне казалось, что так оно и было, в другой раз — что нет, а сейчас я уже не знаю, что думать. В общем, это не имеет отношения к вашей книге, поэтому давайте сменим тему.

— Вы правы. Поговорим о чем-нибудь другом. Вы упомянули о смерти Гилье и задержании Чино, Тио и Дракулы. Что произошло? Как умер Гилье? Каким образом задержали тех троих? И как все это сказалось на вашей банде?