В конце они оба умрут - Сильвера Адам

Слушайте, я не знаю, почему Матео слился, но не собираюсь портить настрой себе. Это просто вагон для вечеринок. Я же не предлагал ему прыгнуть с парашютом или с моста на тарзанке. Не такой уж это экстрим.

Начинает играть «We Built This City»[6], и девушка с двумя стереомагнитофонами в обеих руках вскакивает на сиденье и начинает танцевать. Ее клеит какой-то тип, но девушка закрыла глаза и явно ушла в себя. В углу чувак в надвинутом на лицо капюшоне опускает голову и вырубается. Либо он шикарно проводит время, либо в этом вагоне стало одним Обреченным мертвецом больше.

Не смешно.

Я прислоняю велик к свободной скамейке — да, да, я тот самый парень, чей велосипед вечно всем мешает, но вообще-то сегодня я умру, так что не судите строго — и перешагиваю через ноги спящего парня, чтобы заглянуть в соседний вагон. Матео смотрит в мой вагон взглядом посаженного под домашний арест ребенка, который вынужден наблюдать, как за окном играют его друзья. Я жестом показываю ему, мол, иди сюда, но он мотает головой, опускает взгляд и пялится в пол, больше не поднимая на меня глаз.

Кто-то хлопает меня по плечу. Я поворачиваюсь и вижу потрясающую чернокожую девушку с глазами цвета лесного ореха и банкой пива в руке.

— Хочешь?

— Нет, спасибо. — Мне нельзя напиваться.

— Мне больше достанется. Я Калли.

Я боюсь, что неправильно ее расслышал.

— Келли?

Она наклоняется, прижимаясь грудью к моей груди и губами к моему уху.

— Калли!

— Привет, Калли. Я Руфус, — отвечаю я прямо ей в ухо, раз уж она так близко. — Что ты…

— Я на следующей выхожу, — прерывает меня Калли. — Хочешь, выйдем вместе? Ты симпатичный и, кажется, хороший парень.

Она точно в моем вкусе, а значит, понравилась бы и Тэго. (Малкольму же тупо нравятся все, кому нравится он.) Но поскольку кроме того, на что она явно намекает, предложить мне нечего — придется ей отказать. Секс с красивой студенткой — наверняка один из пунктов в списке предсмертных дел у кучи людей: у молодежи, женатиков, мальчиков, девочек, да кого угодно.

— Я не могу, — говорю я. Мне нужно поддержать Матео, и к тому же я еще не выбросил из головы Эйми. Не хочу предавать себя и размениваться на нечто одноразовое.

— Да ну, конечно можешь!

— Правда не могу, и это отстойно, — говорю я. — Я везу друга в больницу повидать отца.

— Ну и хрен с тобой. — Калли поворачивается ко мне спиной и уже минуту спустя разговаривает с другим парнем. На этот раз ей везет, потому что он и впрямь выходит из вагона вслед за ней, когда поезд прибывает на ее станцию. Может быть, Калли и этот парень состарятся вместе и будут рассказывать своим детям, что познакомились на вечеринке в метро. Но я готов поспорить, что сегодня они просто займутся сексом, а наутро он назовет ее Келли.

Я делаю несколько фоток движухи в вагоне: парня, которому все-таки удалось привлечь внимание красотки; двух близняшек, танцующих рядом; смятых жестяных банок и бутылок из-под воды. Сколько в этом всем жизни, пипец. Я убираю телефон в карман, хватаю велик и тащу его через тамбур в соседний вагон, хотя над головой у меня настойчиво объявляют, что по правилам им можно пользоваться только в экстренных случаях. Да плевать я хотел на правила, в Последний день или в самый обычный. В туннеле дует холодный ветер; колеса лязгают и скрежещут по рельсам — эти звуки, мне вряд ли будет не хватать их на том свете. Я захожу в соседний вагон, но Матео, не поднимая головы, по-прежнему изучает пол.

Я сажусь рядом, готовый вот-вот спустить на него собак, сказав, что не принял приглашение девушки постарше заняться с ней сексом в свой Последний день на свете, потому что я хороший Последний друг, однако совершенно очевидно, что не стоит ему сейчас добавлять еще и чувство вины.

— Эй, расскажи мне еще что-нибудь о роботах. Которые отнимут у людей работу.

Матео на секунду отрывает взгляд от пола и поворачивается проверить, не подкалываю ли я его. А я, конечно, не подкалываю, мне это все и правда дико интересно. Он улыбается и начинает тараторить, перескакивая с одной мысли на другую:

— Этот процесс займет какое-то время, эволюция вообще не спешит, но роботы уже здесь, среди нас. Ты же в курсе, да? Есть роботы, которые готовят людям еду или разгружают посудомойку. Их можно обучить тайным рукопожатиям, и лично меня это ошеломляет. А еще они могут собирать кубик Рубика. Кстати, пару месяцев назад я видел ролик, в котором робот танцевал брейк. Но вот тебе не кажется, что все эти новинки просто отвлекают нас, пока других роботов обучают самым разным профессиям в секретных подземных лабораториях? Ну то есть зачем платить человеку по двадцать долларов в час за то, что он консультирует горожан о проведении досуга, если это уже под силу нашим смартфонам, а еще лучше — роботам? Так что мы в полной заднице.

Матео замолкает и больше не улыбается.

— Обломно, да?

— Ага, — отвечает Матео.

— Ну, по крайней мере тебе не придется беспокоиться, что босс тебя уволит и возьмет на твое место робота, — хмыкаю я.

— Довольно мрачное преимущество, — говорит Матео.

— Чувак, сегодня у нас все преимущества не из веселых. Ты почему не пошел в вагон для вечеринок?

— А нам там нечего делать, — замечает Матео. — Что нам праздновать? Свою смерть? Я не собираюсь танцевать с незнакомыми мне людьми, пока еду прощаться с папой и лучшей подругой, прекрасно понимая, как велики шансы, что я вообще до них сегодня не доберусь. Это не мое место и не мои люди.

— Это просто вечеринка. — Поезд останавливается. Матео не отвечает. Возможно, его осторожность и позволит нам прожить чуть дольше, но я сомневаюсь, что в этом случае Последний день станет для нас ярким и запоминающимся.

ЭЙМИ ДЮБУА

04:17

Эйми Дюбуа не звонили из Отдела Смерти, потому что сегодня она не умрет. Но сегодня она потеряет Руфуса, точнее, уже его потеряла, и не без участия своего бойфренда.

Эйми едва ли не бежит в сторону дома, и Пек с трудом за ней поспевает.

— Ты чудовище. Кем надо быть, чтобы натравить полицию на человека прямо во время его похорон?

— Вообще-то они напали на меня втроем!

— Малкольм и Тэго пальцем тебя не тронули! Но при этом отправились в тюрьму.

Пек сплевывает на асфальт.

— Потому что языком трепали. Я тут ни при чем.

— Оставь меня в покое. Я знаю, что тебе никогда не нравился Руфус, да и с чего бы, но как человек он мне все еще по-настоящему дорог. Я хотела, чтобы он всегда оставался в моей жизни, но этого не будет. А из-за тебя я провела с ним еще меньше времени, чем могла бы. Если я его сегодня не увижу, то и тебя видеть больше не хочу.

— Ты что, бросаешь меня?

Эйми останавливается. Она не хочет поворачиваться к Пеку, потому что еще не успела обдумать ответ. Все совершают ошибки. Руфус ошибся, когда напал на Пека. Пек не должен был просить своих ребят звонить в полицию и сдавать Руфуса, но ведь и его можно понять. Не то чтобы он был совсем неправ. По крайней мере с точки зрения закона. А вот с точки зрения морали — еще как.

— Ты всегда ставишь его выше меня, — говорит Пек. — А ведь именно ко мне ты обращаешься с любыми трудностями. Ко мне, а не к чуваку, который чуть меня не убил. Не, ты задумайся хорошенько.

Эйми смотрит на Пека, не отрывая взгляда. Перед ней стоит подросток в низко опущенных джинсах, мешковатом свитере, со стрижкой «цезарь» и запекшейся кровью на лице, появившейся там из-за того, что он с ней встречается.

Пек уходит, и Эйми его не останавливает.

Она не знает, какое место занимает Пек в этом мире серых оттенков.

На самом деле она даже не до конца понимает, где в этом мире ее собственное место.

МАТЕО

04:26

Мне не удается вырваться из собственной клетки.