Саша Филипенко - Бывший сын
— Он совсем как ты. Совсем неприхотливый. Дома стоял, я совсем за ним не следила, забывала поливать, а он ничего. Растет себе. Смотри — новые листики дает. Кажется, ему гораздо важнее человеческое внимание, чем вода. Совсем скоро ты тоже откроешь глаза и посмотришь, какая у него зеленая листва!
Бабушка брала разрезанную надвое пластиковую бутылку и выходила в коридор. Перед краном, выжимая тряпку, стояла женщина из соседней палаты. Ее муж провалился в кому всего несколько дней назад, и она даже думать не хотела о том, что все это может продолжаться столько, сколько это продолжается в соседней палате. Бабушка подносила пластиковую бутылку к раковине, и в этот момент, как всегда по вторникам и четвергам, за ее спиной проходил Стасик.
— Здорово, дружище! Ну, как ты тут? Вижу, что лучше, но конечно не до конца! Зря ты, конечно, от той телочки отказался! Она мне наверное всю жизнь будет сниться! Такая крутая! Вообще, все так круто делает. Жаль только, пофиг ей все. И в конце неприятно, что после всего она просит ее отблагодарить! Прямо так и говорит: «Сделай мне комплимент». Очень это неприятно как-то. Думаю, если бы она тебе такое сказала, ты бы от злости точно пришел в себя! Но скоро и так это произойдет! Скоро уже совсем на поправку пойдешь! Выздоровеешь, пойдем на футбол! Хотя от нашего футбола еще больше заболеть можно… Как я? Да, что как… у меня ничего не меняется… все как всегда… по-старому все… знаешь, я иногда, если честно, даже немного завидую тебе… нет, серьезно! В твоей жизни было хоть одно потрясающее событие. Хорошо бабушка твоя не слышит, а то пригондошила бы меня! Но я серьезно! Вот ты сам посуди, для среднестатистического гражданина нашей великой страны ты кое-что повидал! В твоей жизни было хоть одно запоминающиеся событие. Ты что-то видел. А кто у нас что видит? Из города в деревню, из деревни в город. Да что там! Разве у нас кто-нибудь путешествует хотя бы по стране? Кому это надо?! Только сумасшедшие! А ведь столько есть всего красивого и интересного. Я вот иногда по телеку смотрю — ты, кстати, тоже посмотри, я бабушке твоей скажу — одна из немногих интересных передач на телевидении. Называется «Новые путешествия дилетанта». Столько, оказывается, красивых мест, столько костелов красивых. Очень часто стоит деревня — два дома и костел! На этот костел могли бы туристы приезжать смотреть, но нет. Кто туристам расскажет, что у нас есть такие костелы, если мы сами не знаем, что они у нас есть?! Такие места интересные показывают! Я все время смотрю! Столько всего узнаю… А у меня? Да что у меня… ай, и не спрашивай! У меня ничего, вообще ничего не происходит! Да и не произойдет, наверное, уже никогда! Тишь да гладь все. С Настей все хорошо… Ну я же тебе рассказывал же, да? Нет? Ну мы, кстати, поженились недавно… Короче, Настя говорит, что я вечно всем недоволен, но знаешь, Циск, а чем мне быть довольным? Чем? Знаешь, даже хорошо, что ты не видишь всего, что тут вокруг происходит. Людей сажают, как… даже не знаю… такое ощущение, что какой-то агроном перепутал всех людей с картошкой и теперь вот окучивает всех и сажает, окучивает и сажает. Может быть, когда ты очнешься все и поменяется, но сейчас, мой тебе совет — не просыпайся! Спи! Нет, я серьезно! Лучше спи! Иначе скажешь что-нибудь не то, и тебя посадят сразу или изобьют перед подъездом. Других вариантов в этой стране не бывает. Либо молчишь, либо получаешь. Вся страна спит, так что и ты спи спокойно! Так хреново мы никогда не жили. Все только и говорят: смотрите, как у нас хорошо, спокойствие, достойный стабильный заработок, чистота, экономическое чудо! Но я тебе вот что скажу — нет никакого чуда! Фасадная политика! Все сделано таким образом, чтобы турист, который приехал сюда на два дня (а больше здесь делать нечего), подумал, что мы хорошо живем, что почти как на Западе, но это же не так! Это же пыль в глаза! Сколько твоя бабушка получает в Академии наук? Стыдно говорить! А я в оркестре? А стипендия у меня в консерватории? Жуть! А какое болото, дружище, наша конса, о! Лучше тебе и не знать! А что по телеку? Тебе же бабушка включает телевизор, ты же слушаешь? Это же пиздец просто! Ты меня прости, но реально так больше невозможно! Новости все у нас одни: «Трава стала зеленее, надои молока увеличились, хоккейная команда президента в очередной раз обыграла лизоблюдов, которые приехали специально, чтобы ему проиграть». Вот такие у нас новости! А о том, что экономики нет как таковой, о том, что у нас все соперники президента почему-то пропадают, о том, что мы изолированы от всего мира и дружим только с диктаторскими режимами, об этом у нас молчок. Ты посмотри, кто с нами поддерживает отношения? Не страны, но племена только! И, конечно, москали! Пшеки для нас теперь вдруг врагами стали, а москали братья! Мы у них деньги на сигареты стреляем! Они ему дают кредиты и медленно скупают у младших братьев страну. Говорят, хочешь на мороженое? Хорошо! Ты езди на велосипеде, который тебе мама подарила, но помни, что он теперь мой и когда захочу, велосипед заберу. Ничего, ничего у нас скоро не останется! Все потихоньку продается! Он скоро даже землю под нашими ногами кому-нибудь продаст! Я не удивлюсь, если койка под тобой уже не принадлежит нашей стране! В общем, жопа полнейшая в стране, а он все рассказывает, как мы здорово живем. Конечно, здорово, — если каждый год ему просто так деньги дают. Мы же просто очередной дотационный регион! Они перестанут давать нам бабки — и все, ховайся у бульбу! Всем же выгодно, чтобы здесь буферная зона была. Мы для наших старших братьев вообще не народ, а так, навозная яма между ними и соседями. Важно, чтобы мы не вошли в континентальный союз, важно, чтобы западные войска, не дай бог, не стояли возле их границ. Политика дело важное! Тут нужно быть аккуратными! Им приходится быть настолько аккуратными, что соседнюю страну, одной только ради призрачной безопасности, можно превратить в форпост. Подумаешь, что они поддерживают диктаторский режим! Ну и что здесь такого? Мало ли с кем они дружили? Они и с германтами дружили, когда мир, как торт, разрезали. Зато мужики довольны! Зато они империя! Зато они круче всех! Граница на замке! На таком замке, что он накрывает собой другие страны…
— Ты закончил? Тебя чего понесло-то так?
— О, смотри, Циск, Настя! Не хотела заходить, стеснялась, но зашла!
— Я не стеснялась, а он тебя все равно не слышит. Ты вообще думаешь, что говоришь? Ты представляешь, сколько здесь людей? Хочешь в милиции оказаться?
— А что я такого сказал? Или теперь вообще нельзя вслух говорить?
— Будешь что-нибудь понимать в политике — говори, а пока сиди и молчи, ему-то ничего не сделают, а тебя по судам затаскают…
— Да за что?!
— Нормально, что ты на всю больницу президента диктатором называешь?
— Да он сам себя так называет!
— Ему можно, а ты давай прощайся со своим дружком и поехали, нам еще в магазин надо…
Ребята сели в машину, Стасик молча завел двигатель и включил радио. Народный артист несуществующий страны запел:
Опозданием мы наказаны,Что слова любви прежде сказаны.Что совсем другим доверяли сныЗа полчаса до весныЕсли б судьбу знали заранее:Что средь дождей встретимся мы,Я бы пришел к вам на свиданиеЗа полчаса до весны…
Шел второй месяц лета. Город пустел. Покидая столицу, многочисленные таксисты и чиновники разъезжались по родным деревням: «Закалоць парсючка, выпiць з дзедам, падрыхаць на печцы». Закрывались бассейны и театры, музеи и школы. Когда машина скорой помощи заехала во двор, все вещи уже были спущены. Чемоданы, пакеты, чемоданы, чемодан. В день эмиграции тете Норе исполнилось 78 лет. Ее мужу, Иосифу Абрамовичу, профессору, заслуженному деятелю науки, 86. Именно в этом возрасте одни из самых успешных врачей молодой республики решили иммигрировать. Тетя Нора, личный нейрохирург президента, отказалась доживать последние годы в стране крепчающего маразма. Проводы решили не устраивать. По пути в аэропорт она заехала к Франциску, поцеловала его и вышла. Всё. Все посчитали, что так будет лучше. Проще. Лучше верить, что Нора никуда не уехала. Что она по-прежнему живет в центре города, на улице, названной в честь автора теории прибавочной стоимости. Нора вышла и бабушка спокойно произнесла:
— Ну вот, теперь мы с тобой совсем одни. Ну, это ничего. Я привыкла. Моих родителей давно нет. Я уже много-много лет живу одна. К этому можно привыкнуть. А у тебя еще будет много друзей… и девочек… правда, мой дорогой… ах, если бы только знать, какие девочки тебе нравятся…
На следующий день в палату вошла раздраженная медсестра. Старуха стала против бабушки и заговорила. Сама. Вдруг. Словно разрушенная стихией слов дамба. Не себе под нос, но громко, обращаясь именно к родственнице пациента. Сестра говорила, и на Франциска летела ее слюна. Она говорила и впервые в жизни хотела, чтобы ее слушали, чтобы ее слышали, а негодованию ее сочувствовали и отвечали:
