Артур Хейли - Аэропорт
Так или иначе, в аэропорту Линкольна дело скоро дойдёт до точки. Должно дойти. За последние месяцы Мел всё чаще и чаще наблюдал симптомы, указывавшие на приближение критической минуты, и знал, что, когда час пробьёт, придётся решать: либо усиленно развивать наземные сооружения в соответствии с прогрессом в воздухе, либо сидеть сложа руки и смотреть, как другие опережают тебя. В авиации статус-кво не бывает.
Ко всему этому примешивалось ещё одно обстоятельство.
С будущим аэропорта было связано будущее самого Мела. Каким будет аэропорт, таким и престиж Мела в глазах тех, с чьим мнением приходилось считаться.
Ещё совсем недавно все знали Мела Бейкерсфелда как человека, активно выступавшего за логическое развитие наземных сооружений в аэропортах; о нём говорили как о многообещающем молодом даровании в руководстве авиацией. Потом случилась беда, и всё изменилось. С тех пор прошло четыре года, и будущее Мела в глазах других людей — да и в его собственных — уже не было столь ясным и безоблачным.
Событием, столь резко повлиявшим на судьбу Мела, было убийство Джона Ф. Кеннеди.
— Вот и конец полосы, мистер Бейкерсфелд. Вы поедете с нами назад или останетесь? — прервал размышления Мела голос шофёра «сноубласта».
— Что вы сказали?
Шофёр повторил вопрос. Впереди снова замигали красные огни, и «Анаконда» остановилась. Правая половина полосы была очищена от снега. Теперь «Анаконда» развернётся и поедет назад, чтобы расчистить левую половину. Со всеми остановками «Анаконде» требуется от сорока пяти минут до часа, чтобы очистить от снега и посыпать песком одну полосу.
— Нет, — сказал Мел. — Я здесь выйду.
— Есть, сэр.
Шофёр посигналил светом машине младшего техника, и тот сейчас же помчался куда-то. Когда Мел спустился со «сноубласта», его машина уже стояла рядом. С других снегоочистителей и грузовиков тоже спрыгивали люди и бежали к «пикапу» с кофе.
Возвращаясь к аэровокзалу, Мел связался по радио с пультом управления снежной командой и подтвердил Дэнни Фэрроу, что полоса один-семь, левая, скоро войдёт в строй. Потом переключил радио на наземного диспетчера, приглушив звук, — голоса звучали глухо, неразборчиво, не нарушая хода его мыслей.
Когда он сидел в кабине «сноубласта», ему вспомнилось то, что так сильно повлияло на весь ход его жизни.
Было это четыре года тому назад.
Да, уже целых четыре года, с удивлением подумал Мел, прошло с того серого ноябрьского дня, когда он почти машинально, едва понимая, что делает, придвинул к себе стоявший на его столе переносный микрофон — микрофон, которым он редко пользовался и который перекрывал все остальные в аэровокзале, — и, врезавшись в сообщение о прилёте какого-то самолёта, громко объявил — голос его эхом прокатился по огромным залам, где тотчас наступила мёртвая тишина, — объявил всем страшную весть, которую лишь несколько секунд назад узнал из Далласа.
Он говорил, а сам смотрел на фотографию, висевшую на стене его кабинета, — фотографию с надписью: «Моему другу Мелу Бейкерсфелду, который, как и я, жаждет расширить тесные земные границы. Джон Ф. Кеннеди».
Фотографию эту он до сих пор хранит — как хранит многие воспоминания.
Воспоминания начинались с того дня, когда Мел произнёс речь в Вашингтоне.
В ту пору Мел был не только управляющим аэропортом, но и президентом Совета руководителей аэропортов — самым молодым из всех, кто когда-либо возглавлял этот небольшой, но весьма влиятельный орган, объединяющий администрацию крупнейших аэропортов мира. Штаб-квартира Совета находилась в Вашингтоне, и Мел часто туда летал.
А речь свою он произнёс на Всеамериканском конгрессе по планированию.
Авиация, заявил тогда Мел, является единственной сферой, где с успехом может развиваться международное сотрудничество. Для неё не существует не только идеологических, но и географических границ. Давая возможность людям разных национальностей перемещаться по свету — при том, что стоимость билетов непрерывно снижается, — авиация на сегодняшний день является наиболее реальным средством познания мира, какое изобрёл человек.
Весьма существенную роль тут играет международная торговля. Переброска грузов по воздуху, уже и сейчас достигшая большого размаха, неизбежно будет возрастать. Новые гигантские реактивные самолёты, которые вступят в строй в семидесятых годах, будут самым быстрым и дешёвым средством для переброски грузов; через какие-нибудь десять лет океанские суда поставят в доки как музейные экспонаты: грузовые самолёты вытеснят их — так же, как пассажирские самолёты в своё время нокаутировали «Куин Мэри» и «Куин Элизабет». Возникнет новая торговая армада, которая будет циркулировать по всему миру, неся процветание ныне нищим странам. В техническом отношении, сказал тогда Мел, авиация сможет выполнять эту — и даже большую — роль ещё при жизни тех, кто сейчас уже вступил в зрелый возраст.
Однако, продолжал он, в то время как конструкторы самолётов ткут из тонких нитей мечты плотную ткань реальности, в строительстве наземных сооружений по большей части преобладает либо близорукость, либо неоправданная спешка. Аэропорты, взлётно-посадочные полосы, аэровокзалы созданы по требованиям вчерашнего дня, без всякой — за очень небольшим исключением — попытки предвидеть будущее. Короче говоря, темпы развития авиации либо недоучитываются, либо просто игнорируются. Аэропорты строятся по частям, как попало, в соответствии со вкусами тех или иных городских заправил. Как правило, основная часть средств тратится на аэровокзал, то есть на показуху, и меньшая — на оперативные участки. Строительство аэропортов никем не координируется и не планируется — ни в национальном, ни в международном масштабе.
«Мы преодолели звуковой барьер, — сказал тогда Мел. — Но мы ещё не преодолели барьера наземного».
Он перечислил области, требующие особого изучения, и призвал к созданию международного органа по проектированию аэропортов — во главе с США и при благосклонном участии президента.
Его речь была встречена овацией — зал стоя аплодировал ему — и вызвала положительный отклик в самых разных кругах и таких газетах, как лондонская «Таймс», «Правда» и «Уолл-стрит джорнел».
На другой день Мел получил приглашение в Белый дом.
Президент принял его очень тепло. Между ними состоялась приятная, непринуждённая беседа в личном кабинете президента на втором этаже. Джон Ф. Кеннеди, как обнаружил Мел, разделял многие его взгляды.
За этой встречей последовали другие, иногда в присутствии «мозгового треста», то есть помощников Кеннеди, — в тех случаях, когда правительство собиралось рассматривать вопросы, связанные с авиацией. После нескольких таких совещаний в Белом доме, за которыми следовали неофициальные беседы с президентом, Мел вполне там освоился. Его отношения с Джоном Ф. Кеннеди, любившим окружать себя знающими, умными людьми, постепенно приобрели самый дружеский характер.
Примерно через год после первой встречи президент спросил Мела, что бы он сказал, если бы его поставили во главе Федерального управления авиации. После своего переизбрания — а это уже считалось делом решённым — Кеннеди намеревался передвинуть Хейлеби, тогдашнего главу Федерального управления авиации, на другой пост. Так вот, согласился бы Мел взять на себя проведение в жизнь тех мер, за которые он так ратовал, ещё не будучи у руководства? Мел сказал, что это было бы очень интересно, и, если ему сделают такое предложение, он не ответит отказом.
Слух об этом, без всякого участия Мела, тотчас распространился. Мела включили в круг «приближённых». И престиж его, уже и так достаточно высокий, ещё больше возрос. Совет руководителей аэропортов снова выбрал его президентом. Совет уполномоченных по его аэропорту основательно повысил ему жалованье. Не достигнув ещё и сорока, он уже стал Маленьким Роландом[2] в авиации.
А через полгода Джон Ф. Кеннеди отправился в своё роковое путешествие в Техас.
В первые минуты Мел был просто ошарашен вестью о гибели президента; потом зарыдал, как дитя. И лишь позже он понял, что пули убийцы рикошетом сразили и многих других, в том числе его самого. Он обнаружил, что уже не является «своим» в Вашингтоне. Наджиб Хейлеби действительно ушёл из Федерального управления авиации на пост первого вице-президента «Пан-Америкен», но Мел не был назначен на его место. К тому времени власть и влияние перешли к другим людям. Как узнал потом Мел, его имя даже не значилось среди кандидатов, предложенных президенту Джонсону на пост главы Федерального управления авиации.
Второй срок пребывания Мела на посту президента Совета руководителей аэропортов прошёл гладко и ровно, и его сменил очередной подающий надежды молодой человек. Поездки Мела в Вашингтон прекратились. Выступал он теперь только перед своими коллегами и в известном смысле воспринял эту перемену с облегчением. Дел в аэропорту у него стало много больше: объём воздушных перевозок резко возрастал. Он усиленно занимался планированием и отдавал немало сил Совету уполномоченных, пытаясь склонить его на свою сторону. Словом, забот хватало — и на работе и дома. Все дни его были заполнены до краёв.
