Пол Боулз - Полночная месса

Вдруг мальчишки пропали. Он услышал, как они, пронзительно крича, побежали наперегонки к деревне.

Хлеб немного подкрепил его. Он уснул там же, а еще до рассвета вновь отправился вдоль реки, благодаря Аллаха за то, что позволил ему незаметно миновать деревню. Он понял, что раньше дети убегали от него лишь потому, что знали: он для них не готов, они пока не могут присвоить его. Чем больше он думал об этом, тем сильнее надеялся никогда не узнать, каково быть подлинным медждубом.

В тот день, обогнув излучину реки, он вдруг наткнулся на городок. Отчаянный голод пригнал его прямо на рынок. Не обращая внимания на людские взгляды, он зашел в одну палатку и заказал миску супа. Доев и уплатив, вошел в другую и попросил тарелку рагу. В третьей съел мясо на вертеле. Затем пошел к хлебным рядам — купить в дорогу две буханки хлеба. Когда он расплачивался, по плечу его похлопал полицейский и велел показать бумаги. Бумаг у него не было. Что тут еще сказать? В околотке его заперли в вонючую подвальную каморку. В этом чулане, в мучениях провел он четыре дня и четыре ночи. Когда, в конце концов, его вывели и допросили, он не решился сказать правду. Вместо этого он нахмурился и произнес:

— Я Сиди Рахал.

Ему связали руки и втолкнули в грузовик. Позже, в больнице, его привели в сырую камеру, где люди смотрели, не мигая, тряслись и визжали. Он терпел там неделю, а потом решил сказать властям свое настоящее имя. Но когда он попросил, чтобы его привели к ним, охранники просто расхохотались. Иногда ему отвечали:

— На следующей неделе, — но обычно ему не отвечали вообще ничего.

Шли месяцы. Ночи, дни и снова ночи жил он вместе с другими безумцами, и настало такое время, когда ему уже стало все равно, удастся ли попасть к властям и сообщить, как его зовут на самом деле, или нет. В конце концов, он перестал думать об этом совсем.

1974

Фких

Однажды днем в середине лета по деревне пробежал пес — задержавшись лишь для того, чтобы укусить молодого человека, стоявшего на главной улице. Рана оказалась неглубокой: молодой человек промыл ее в ближайшем источнике и думать о ней забыл. Но несколько человек, видевших нападение, рассказали об этом его младшему брату.

— Ты должен отвезти брата к доктору в город, — сказали они.

Когда мальчик вернулся домой и предложил поехать к врачу, брат просто рассмеялся. На следующий день мальчик решил спросить совета у деревенского фкиха. Старика он нашел под тенистым фиговым деревом во дворе мечети. Мальчик поцеловал ему руку и рассказал, что пес, которого никто прежде здесь не видел, укусил его брата и убежал.

— Это очень плохо, — сказал фких. — У вас есть хлев, в котором его можно запереть? Посадите его туда, но свяжите за спиной руки. Никто к нему не должен подходить, понимаешь?

Мальчик поблагодарил фкиха и направился домой. По пути он придумал обмотать молоток пряжей и ударить брата по затылку. Зная, что мать ни за что не согласится, чтобы с ее сыном так обращались, он решил, что это следует сделать, когда ее дома не будет.

В тот же вечер, пока женщина стояла у колодца, он подкрался к брату и стал бить его молотком, пока брат не упал на пол. Затем связал ему за спиной руки и отволок в сарай рядом с домом. Там он бросил его на земле и вышел, заперев дверь на засов.

Брат пришел в себя и начал сильно шуметь. Мать позвала мальчика:

— Быстро! Сбегай посмотри, что стряслось с Мохаммедом. — Однако мальчик ответил:

— Я знаю, что с ним стряслось. Его укусил пес, и фких сказал, что он должен сидеть в сарае.

Женщина стала рвать на себе волосы, царапать лицо ногтями и бить себя в грудь. Мальчик пытался ее успокоить, но она оттолкнула его и бросилась к сараю. Приложила ухо к дверям. Изнутри доносилось только тяжелое дыхание сына — он пытался ослабить веревки, которыми ему связали руки. Женщина забарабанила в дверь, выкрикивая его имя, но он, сражаясь с веревками, лежал лицом к земле и не ответил. Наконец, мальчик увел мать в дом.

— Так предписано, — сказал он ей.

На следующее утро женщина села на ослика и поехала в деревню повидать фкиха. Однако тот уехал навестить сестру в Рхафсаи, и никто не знал, когда он вернется. Поэтому она купила хлеба и пустилась в Рхафсаи вместе с группой селян, собравшихся на главный базар в округе. Ночь женщина провела на базаре, а на следующее утро, с зарей, отправилась дальше с другой группой людей.

Каждый день мальчик швырял брату еду через маленькое зарешеченное окошко высоко в стене. На третий день он кинул еще и нож, чтобы тот смог перерезать веревки и есть руками. Немного погодя ему пришло в голову, что, дав брату нож, он сглупил, ибо если постараться, можно проделать ножом дыру в двери. Тогда он пригрозил еды ему больше не давать, пока брат через окно не бросит ему нож обратно.

Не успела мать добраться до Рхафсаи, как ее свалила лихорадка. Семья, с которой она путешествовала, приняла ее в свой дом и ухаживала за ней, но лишь через месяц смогла она подняться с соломенного тюфяка на полу. К тому времени фких уже вернулся в деревню.

Наконец, женщина окрепла и снова пустилась в путь. После двух дней на ослиной спине она вернулась совершенно без сил. Дома ее встретил мальчик.

— А твой брат? — спросила она, уверенная: тот уже умер. Мальчик показал на сарай, и она кинулась к двери, громко зовя старшего сына.

— Возьми ключ и выпусти меня! — заорал тот.

— Сначала я должна увидеть фкиха, ауилди[18]. Завтра. На следующее утро они с мальчиком отправились в деревню. Когда фких увидел, как во двор входят женщина с мальчиком, он поднял глаза к небесам.

— На то воля Аллаха, что твой сын умер так, как он умер, — сказал ей фких.

— Но он вовсе не умер! — вскричала женщина. — И он не должен больше там сидеть.

Фких изумился, а потом сказал:

— Так выпусти же его! Выпусти его! Аллах милостив.

Мальчик, тем не менее, упросил фкиха, чтобы тот сам открыл дверь. И вот они отправились: фких — верхом на ослике, мать и сын следом — пешком. Когда они подошли к сараю, мальчик вручил старику ключ, и тот отпер дверь. Молодой человек выскочил наружу, а изнутри ударило такой вонью, что фких быстро захлопнул дверь снова.

Они все вошли в дом, и женщина приготовила им чаю. Пока сидели и пили, фких сказал молодому человеку:

— Аллах пощадил тебя. Ты не должен мстить брату за то, что он тебя запер. Он сделал это по моему приказу.

Молодой человек поклялся никогда не поднимать на мальчика руку. Однако мальчик боялся все равно — ему даже боязно было взглянуть на брата. Когда фких пошел обратно в деревню, мальчик увязался за ним — якобы, привести домой осла. По дороге он сказал старику:

— Я боюсь Мохаммеда.

Фкиху это не понравилось.

— Твой брат старше тебя, — ответил он. — Ты слышал, как он поклялся тебя не трогать.

В тот вечер за едой женщина отошла к жаровне приготовить чай. Тут мальчик впервые украдкой взглянул на брата и похолодел от ужаса. Мохаммед быстро оскалил зубы и издал горлом странный звук. Он так пошутил, но мальчик понял что-то совершенно иное.

Фкиху ни за что не следовало его выпускать, сказал он себе. Теперь он меня укусит, и я заболею, как он. И фких велит ему бросить меня в сарай.

Он не мог заставить себя и посмотреть на Мохаммеда еще раз. Ночью, во тьме лежал и думал об этом, не в силах уснуть. Рано утром он вышел в деревню, чтобы застать фкиха до того, как тот начнет уроки для своих учеников во мсиде.

— Ну что еще? — спросил фких.

Когда мальчик рассказал ему, чего он боится, старик рассмеялся:

— Но у него нет никакой болезни! И никогда не было, хвала Аллаху.

— Вы же сами велели мне его запереть, сиди.

— Да, да. Но Аллах милостив. Теперь ступай домой и забудь обо всем этом. Твой брат тебя не укусит.

Мальчик поблагодарил фкиха и ушел. Он прошагал по всей деревне и вышел на дорогу, которая, в конце концов, вывела его на шоссе. На следующее утро его подвез грузовик — до самой Касабланки. Никто в деревне больше никогда о нем не слышал.

1974

Напоминания о Бузельхаме

Когда я был маленький, у моей матери было любимое место для чтения: если мама собиралась читать долго, она садилась в старый шезлонг, всегда стоявший в углу восточной комнаты, подальше от стен, чтобы свет падал с обеих сторон из-за плеч. Спинка шезлонга была завалена множеством пуховых подушечек. В нем приятно было развалиться. Иногда по утрам, пока мама не проснулась, я на пару минут садился в шезлонг. Однажды она застукала меня и высмеяла.