Владимир Романенко - Жди, за тобой придут
Рассчитавшись за ужин, они вышли на улицу, прошли по Зейдайку до площади перед центральным ж.д. вокзалом и свернули на Дамрак.
При виде стоявших у причала застеклённых низеньких ботов, набиравших группу для часовой прогулки по амстердамским каналам, у Хелен и Рене возникла идея купить баночного пива, картошки фри и пуститься в плавание; но Костя и Луиджи их замысел не поддержали.
Спор мог зайти в тупик, если бы Костя не обратил внимание попутчиков на вывеску по правой стороне улицы. Она принадлежала заведению, с которого они могли вполне начать программу своего вечернего тура. На вывеске было написано два интернациональных слова латинскими буквами: «Sex Museum».
Глава восьмая
Ретроспектива
Первые десять минут они стояли и отчаянно целовались у дверей зала прибытия в аэропорту Домодедово, не обращая внимания на толкавшихся вокруг них пассажиров с огромными баулами. За секунду до того, как их губы встретились в поцелуе, Оксана успела поднять над Костиной головой свежий букет тюльпанов — иначе к концу их пылкого приветствия от цветов бы уже вряд ли что осталось.
Вдохновенные лобызания, вперемешку с отчётами о последних новостях, продолжались в электричке, а затем в метро.
К дому Костиных родителей на Кутузовском проспекте влюблённые шли настолько быстро, насколько позволял увесистый Оксанин чемодан. Был будний день, и до возвращения предков с работы оставалось около трёх часов.
Едва разувшись и поставив тюльпаны в стеклянную вазу, обнаруженную на кухне, Оксана сообщила, что ей первым делом необходимо принять душ. Костя тут же предложил себя в «помощники», и девушка не посмела ему возразить.
Одежду роняли прямо на ходу, так что после её пришлось собирать по всему коридору. А в ванной, уже плохо соображая, что происходит, влюблённые как-то умудрились включить воду и даже встать под неё, однако в течение получаса кроме тел друг друга они не различали ничего в окружающем пространстве.
За минувший год Костя успел сменить несколько партнёрш, но такого секса как с Оксаной у него не было ещё ни с кем. Физиологически эта девушка подходила ему (а он ей) на все сто процентов.
В любовных экспериментах им всегда удавалось отвечать каждому малейшему желанию друг друга, и ни с его, ни с её стороны никогда не возникало стеснения.
Оксана была мультиоргастична, и довести её до двух-трёх кульминаций за время одного соития Косте удавалось практически всегда: он просто «видел» тот способ ласки, которым в данный момент можно было доставить партнёрше максимальное удовольствие.
Ванна оказалась неудобным местом не только для разного рода экзотики, но и для многих привычных позиций. Зато ничто не мешало одному из партнёров опуститься в ней на колени или присесть на корточки, а другому оставаться в вертикальном положении, и таким бесхитростным способом ловить взаимное орально-генитальное наслаждение.
Отдохнув после первого раунда, пытливые искатели всё же обнаружили парочку довольно удобных поз, гармонировавших с их текущей предметно-телесной обстановкой, после чего радостно продолжили своё плотское общение.
— Оксаночка, какое же ты всё-таки чудо! Как же я тебя люблю, солнышко моё ненаглядное! — шептал ей на ухо Костя, после того, как они в заключительном акте синхронно достигли апогея чувственного блаженства.
— Я тебя тоже очень люблю, мой хороший! И сейчас просто не могу разжать руки. Не могу выпустить тебя из своих объятий…
Однако до кухни они через некоторое время с горем пополам всё же добрались. Костя начал вытаскивать из холодильника и ставить на плиту всё, что мама приготовила для него и его долгожданной гостьи, а когда еда согрелась, они с аппетитом набросились сначала на зелёные щи, а потом на жареную картошку с рыбой, запечённые в сметано-луковом соусе.
Есть было трудно, так как постоянно хотелось либо целоваться, либо что-то говорить. В итоге трапеза растянулась чуть ли ни на целый час, и периодически то Косте, то Оксане приходилось хлопать собеседника по обнажённой спине из-за затрявшего в горле куска.
Когда родители вернулись с работы, юной паре было позволено пригубить немного красного вина — в честь удачного окончания школы. Второй и последний тост подняли за то, чтобы грядущее поступление в университет прошло гладко и без лишних нервотрёпок.
Отец сам предложил ребятам выбрать, как они будут спать — в разных комнатах или в одной. И ребята, сделали, разумеется, самый правильный выбор. По ночам им приходилось немного умеривать свой пыл, чтобы не беспокоить родителей, но зато уж днём они отрывались на полную катушку.
Это был, пожалуй, самый замечательный способ подготовки к экзаменам, какой только можно придумать.
Костя зубрил математику (он собирался поступать на мехмат), а Оксана — литературу, историю и английский язык. Перемежать учёбу с занятиями более приятными было поначалу трудновато, поскольку естественные приоритеты поневоле склонялись к тому, что доставляло удовольствие, а не головную боль. Однако юные энтузиасты очень быстро нащупали методу, при помощи которой КПД образовательного процесса повышался в два, а то и в три раза по сравнению с одиночными занятиями.
Проснувшись и позавтракав, они всегда начинали с любовных утех и старались довести себя в них до лёгкой усталости. Как только сексуальное желание временно пропадало, Оксана заваривала себе и Косте по чашке крепкого кофе, и влюблённые тут же хватались за тетрадки и учебники. В тот момент, когда в глазах и в голове одного из них возникало информационное перенасыщение, он откладывал науку в сторону и ждал, пока другой достигнет той же самой кондиции.
Через пару дней они без усилий вышли на полную синхронизацию своих циклов, и впоследствии, стоило только кому-нибудь вопрошающе оторваться от книжки, его партнёр тут же вставал с места, и готовая для нежных занятий парочка, не теряя времени, отравлялась в спальню. По обоюдному возвращению в «состояние ноль», любовники снова топали на кухню, а дальше — каждый с новой чашкой кофе в руке — по своим рабочим (вернее, учебным) местам.
Такое чередование полезного с приятным позволяло им быстро выучивать материал, но, что самое главное, по прошествии дня ни он, ни она не чувствовали себя утомлёнными. Физиология помогала восстанавливаться интеллекту, а интеллект, в свою очередь, давал отдых и свежий стимул физиологии.
Родители понимали «серьёзность» момента и стремились, по возможности, не отвлекать детей от «праведных трудов» своим чрезмерным присутствием.
В результате, оба были зачислены на соответствующие факультеты МГУ, причём каждый из них набрал по полному баллу, то есть не запятнал начало своей ученической карьеры ни единой четвёркой.
Растроганные предки тут же организовали «героям интеллектуального труда» праздничную поездку в Геленджик. Там будущие студенты с удовольствием провели остаток лета, недурно загорели и в конце августа, попрощавшись с морем, солнцем и старыми друзьями, вернулись в Москву.
Первый месяц Оксана прожила на квартире Костиных родителей. Если бы в то время влюблённым было по восемнадцать лет, всё неминуемо закончилось бы свадьбой, однако, по закону это событие могло произойти не раньше, чем через год. И хотя к тому моменту Оксана уже поменяла свои взгляды на предмет брака, нежелание злоупотребить гостеприимством потенциальных родственников заставило её, в конце концов, съехать в «Кресты» на проспект Вернадского, где проживала общага филфака.
Оксанины соседки по комнате оказались добрыми и понятливыми девчонками, и в дневное время, если возникала такая необходимость, были готовы без уговоров уйти куда-нибудь «по делам». К тому же обе они жили в Подмосковье и выходные предпочитали проводить дома, завещая свои четыре угла в единоправное пользование Кости и Оксаны.
Университетский люд, по крайней мере, мехмат и филфак, очень быстро стал узнавать симпатичную пару, поскольку влюблённые стремились изыскивать каждую малейшую возможность, чтобы побыть наедине друг с другом. Они всегда обедали вместе, в хорошую погоду часто прогуливались за ручку по кампусу, постоянно целовались в коридорах и аудиториях, а в конце учебного дня неизменно шли в обнимку через университетский парк к метро.
Большинство их сокурсников даже и не подозревало, что столь сильное и всепоглощающее чувство могло быть чем-либо, кроме первой любви. Костю и Оксану за глаза часто называли «ангелочками», и, хотя среди однолеток у него с первых же недель обнаружились поклонницы, а у неё — поклонники, на вторжение в их рай не осмеливался никто.
Костя и сам искренне удивлялся тому, что происходило у него в душе: ведь до приезда Оксаны в Москву он похоронил себя как человека, способного на настоящее чувство.
