Анатолий Ким - Поселок кентавров
Полифимья пронзительно свистнула, заложив два пальца в рот, — из леса выбежала стройная и сильная лошадь соловой масти, заржала радостно И галопом помчалась к хозяйке. На бегу она игриво кособочилась и, отбрасывая задние ноги, лягала воздух. Подбежав на пять шагов, кобыла вскинулась На дыбы, грозно пророкотала грудным голосом, как бы собираясь броситься на хозяйку, но Полифимья на это лишь улыбнулась и, оглушительно хлопнув ладонью о ладонь, с места стремительно побежала к дереву, где на ветке были развешены легкое седло, а также колчаны с луком и стрелами. Лошадь следовала за нею не отставая и пыталась куснуть за бронзовую пряжку, которою были скреплены на правом плече амазонки передняя и задняя половинки ее мехового хитона… Пробегая мимо останков растоптанного быками кентавра, соловая приостановилась и, выгнув дугою шею, раздув ноздри, горящими лиловыми глазами скосилась на мертвое чудище.
Тем временем быки разметали по всей долине кентавров и добивали их, поодиночке. Голодные конечеловеки не могли уйти далеко и умирали покорно. А вокруг огромных валунов, лежавших посреди зеленой лощины, закрутилась настоящая карусель кентаврской смерти. Не в силах бежать вдаль, десятка три кентавронов стали носиться вокруг камней, преследуемые взбесившимися быками.
ОТСТУПЛЕНИЕ 9
Странную и необъяснимо жестокую вражду испытывало рогатое племя к кентаврам. Совершенно необоримое желание охватывает даже самого ленивого и тупого быка при виде конечеловека: всадить острый рог в его брюхо. Сами же кентавры ничего, кроме ужаса, не испытывают перед рогатыми тварями, мычащими и ревущими, роющими землю передними копытами, подымающими хвост палкой, когда их донимают мухи, оводы и слепни. С древних времен страдая от быков, кентавры вынуждены были уйти из долины в горы; не употребляя в пищу мяса, они не умели охотиться (только кентавры-звероловы промышляли хищников, чтобы воспользоваться их теплыми шкурами) и потому были перед парнокопытными совершенно беззащитны. А тех эта кентаврская беззащитность только возбуждала и, похоже, вызывала жажду крови у мирных скотов. То же самое наблюдалось впоследствии, через тысячи лет, когда во время корриды, проявляя высочайшее искусство тавромахии, пикадор упирался копьем в окровавленный горб дичайшего быка, а тот как бешеный рвался вперед, желая приблизиться к коню настолько, чтобы всадить ему в брюхо рог.
Не представлялось ли быку в тот вожделенный миг, когда с треском рвались чужие кишки, что сидящий в высоком седле ненавистный пикадор и кляча, испуганно пукающая под ним, это одно существо — кентавр? И таким образом проявлялось начало слепой и яростной ненависти быка к конечеловеку, могущей быть названною — кентавромахия.
***Да, кентавромахия была на этот раз высокой скорости и небывалой жестокости: быки легко нагоняли усталых кентавров, скачущих вокруг камней посреди лощины, и, в последний миг невероятно увеличивая резвость, всаживали громадный изогнутый рог в нежный пах убегающего кентавра… И таким бесславным образом погибло много конечеловеков посреди этой горной долины; лишь девятнадцать кентавронов сумели спастись от ненависти быков, успев вскарабкаться на высокую скалу — быки лазать по скалам не умели.
Тут, на камнях, и застигли конечеловеков Две юные амазонки, ударами длинных плетей отогнали прочь быков, а потом, вставив большие пальцы рук в губы, удивленно взирали на кентавров снизу вверх. В самых невероятных положениях, вызванных поспешностью и ужасом, застыли на скале девятнадцать спасшихся кентавронов. Одни полувисели, уцепившись руками за выступы скалы, всеми своими копытами упираясь в неровности каменной глыбы. Другие держались за кусты и ветви стелющихся деревьев, голодным брюхом прижимаясь к обрыву, опасливо помахивая хвостом и боязливо оглядываясь через плечо назад. Амазонки засмеялись, достаточно полюбовавшись на них, послав, чем-то негромко поговорили между собою и начали разматывать длинные волосяные арканы.
Этими арканами амазонские девицы начали стаскивать кентавров вниз. С размаху ловко бросив петлю аркана и накинув ее на шею лохматому кентаврону, юная силачка принималась с глупым хохотом дергать за конец веревки. Удерживаясь изо всех сил на крутой, почти отвесной стене обрыва, взлетевший туда чудом кентавр испытывал сейчас не меньший страх, чем перед рогатыми скотами: на его глазах безжалостная амазонка ножом отделила от лысого Кехюрибала то, чего каждый из них никогда не хотел бы, лишиться.
Но эти две гологрудые, голоногие, с нахальными глазами, восхитительно пахнущие амазонские девки внушали кентаврским воинам не только чувство священного ужаса. Воплощение горячей и страстной любви лошадей к людям, кентавры сию минуту представляли из себя все же начало больше лошадиное, нежели человеческое: несмотря на свое безнадежное положение, они не впали в отчаяние и у большинства из них елдораи высунулись из своих природных укрытий и с самым откровенным видом повисли со скалы.
Но юные амазонки не давали им особенно мечтать — зацепив кого-нибудь арканом, они сдергивали с места этого елдорайца, и тот срывался со скалы и мчался вниз, бурно размахивая руками для удержания равновесия. Разлетевшись на огромной скорости, кентавр во время стремительного движения бывал остановлен грубым рывком веревки за шею, и это было столь сокрушительно-ошеломительно, что каждый слетал с копыт долой и катился по земле, отчаянно взмахивая хвостом. А потом, приходя в себя, копошась в пыли йод бдительным оком всадниц, кентавроны судорожно кашляли и отплевывались; тут уж было им не до мечты или природного желания.
Стащив всех кентавров со скалы, амазонские девки-подпаски сбили пленников в кучу и погнали к лесу. Тут вновь со всех сторон- набежали быки и, охваченные страстью кентавромахии, хотели поднять врагов на рога, но были вовремя отогнаны свирепыми ударами бичей. Амазонки не допускали рогатых зверей ближе чем на двадцать шагов — вот и шли быки, полукругом обволакивая с двух сторон стадо кентавров ревущей толпой фанатиков, жаждущих крови. И столько было ярости и злости в этом реве, что не только кентавроны, исходящие со страху жидким раккапи, но и сами подпаски амазонские опасливо косились на дико ревущий, готовый бодаться скот. И были рады обоегрудые, когда увидели скачущую им навстречу воительницу Полифимью.
Она подскакала, оглушительно щелкая бичом, разогнала во все стороны быков — и в маленьком стаде кентавров началась настоящая паника. Двое тут же упали и умерли. Осталось их семнадцать. Кентавроны покрывались холодным потом, лица их бледнели, морщились, как ядовитые грибы химуингму, а один кромешно черный вороной на глазах у всех поседел и стал из черного совершенно белым кентавром. Звали этого чудака, теперь редкостной среди конечеловеков масти, Каволодьловор, и если раньше он был очень красивым среди кентавров, то теперь, став белоснежно-белым, явился самым красивым. Великий ужас перед угрозой лишиться елдорая не лишил, стало быть, Каволодьловора его внешней привлекательности.
Амазонки сошлись поближе и, кружась на беспокойных лошадях, громко между собою посовещались, и Полифимья решила гнать пойманных кентавров в большую амазонскую деревню Овотямену, а обоегрудым велела оставаться пасти быков и беречь их от нападения львов. И сразу же как было принято решение, девицы соскочили с лошадей и мигом связали между собою кентавров в длинную цепочку, скрутив каждому руки за спиною. В таком виде и погнала охотница Полифимья остаток кентаврской армии в плен. Обоегрудые живо отбили рогатых кентавроненавистников ударами бичей и повели свое стадо в обратную сторону.
Большая деревня Овотямена находилась в полудне ходьбы от места охоты на львов, и весь этот путь пленники прошли голодной трусцой, от близкого присутствия елдомакчи, как они прозвали Полифимью, позабыв даже о голоде и не переставая дрожать. Однако Полифимье это вонючее от страха стадо полуконей казалось чем-то опасным и подозрительным, замышляющим недоброе. Солдатиха участвовала во многих войнах и брала пленных, перегоняла их с места на место тысячами, уж она-то знала, что мысль военнопленного работает лишь в одном направлении: как бы совершить побег; и она свирепо бичевала пленников, чтобы у них не возникали лишние мысли, и при этом тщательно следила, чтобы не был пропущен ни один из гонимых в конвое кентавров.
Когда пылящая цепочка кентавров появилась на виду деревни Овотямена, со стороны ее соломенных крыш и глиняных стен навстречу пленным побежали темные фигурки людей, показались несколько скачущих на лошадях всадников. Стоило только приостановиться ведомому Полифимьей стаду пленников, как оно было плотно окружено большой толпой амазонских жителей. В большинстве это была молодежь, обоегрудая еще, одни были голоногими, а другие, совсем еще юные, прикрыты до колен юбочками. Прибежали и рабы, трудившиеся на ближних полях, сморщенные и коричневые от солнца люди мужского пола. На шеях у них имелись широкие тусклые бронзовые обручи. И всего лишь несколько всадниц, возвышавшихся на лошадях среди толпы, были взрослыми амазонками, солдатихами с одной отрезанной грудью.
