Хироюки Ицуки - Капли великой реки
Например, зародившаяся в материнском чреве новая жизнь, жизнь ребёнка, является чужеродной по отношению к организму матери. Если мы зададимся вопросом, почему она не отторгается, то окажется, что в действительности у иммунной системы есть потенциал «толерантности», она не уничтожает всё подряд, а может способствовать сосуществованию «я» и «не я».
Если с точки зрения толерантности, свойственной нашему иммунитету, посмотреть на мировые проблемы, то могут открыться неожиданные перспективы.
Например, часто говорят, что после разрушения системы, сложившейся в мире в эпоху холодной войны, семенами конфликтов в горячих точках мира являются этнические и религиозные различия. Но совершенно очевидно, что, чем выискивать различия, ставить их друг другу в упрёк и противоборствовать, полезнее обеим сторонам было бы нащупать точки соприкосновения и пути к сосуществованию. Два разных мира должны не сражаться до взаимного исчезновения, а прежде всего выявить, что есть между ними общего, и наметить, каким образом они могли бы сосуществовать и сотрудничать, — разве не в этом состоит дух толерантности, урок, которой преподаёт нам наука иммунология?
Каждую секунду в нашем организме миллионы клеток погибают и одновременно миллионы новых клеток рождаются. Я думаю, что в этом хаосе, который заключает в себе и жизнь, и смерть, — суть человеческого существования.
Признать смешение того — и другого, жизни — и смерти, радости — и горя, стать ещё чуть-чуть более «спонтанным», насколько это возможно, создать расплывчатую зону, где нет чётких «да» и «нет», и тогда, может быть, удастся оживить увядшие жизненные силы, прибавить энергии в неустойчивую и апатичную атмосферу нашего века.
Разве не становится жизнь человека тем более радостной, чем более всякого-разного он приемлет и любит?
Добро и зло, горе и радость, жизнь и смерть — зажатый между множеством противоположностей, я качаюсь, точно маятник, мечтая каждое мгновение своей жизни прожить ярко. В последнее время это желание во мне становится всё настойчивее.
НЕИССЯКАЕМОЕ ЧУВСТВО ЮМОРА ВАЖНЕЕ ДАЖЕ, ЧЕМ ЗДОРОВЬЕ ТЕЛЕСНОЕ
«Ужасный век!» — в бесконечном повторении эта фраза уже, как говорится, намозолила уши.
Но что может стать нам жизненной опорой в такие времена?
Некоторые считают, что это деньги. Но действительно ли деньги — это то, на что можно положиться? Для моего поколения это представляется весьма сомнительным.
От войны к поражению, от поражения к послевоенному экономическому возрождению — в такие времена нам не раз доводилось остро ощутить, что на деньги полагаться нельзя. Все накопления оказались бесполезными, ведь это была эпоха чёрного рынка, когда повседневное существование поддерживалось за счёт прямого товарного обмена.
Люди, родившиеся и выросшие в мирное время, я думаю, совершенно иначе, чем старшее военное и послевоенное поколение, воспримут тезис о том, как ненадёжна ценность денег.
Я встретил поражение Японии в войне на территории бывших колоний. Поэтому я имею опыт того, как вместе с концом войны все бывшие в ходу деньги, все купюры обратились в пустые бумажки.
Мне помнится, что мы жили тогда по армейским талонам, выпускаемым советскими войсками. Это были тоненькие шершавые листочки синего и красного цвета. Если вы раз пережили, как вчера ещё ценившиеся купюры не стали стоить и гроша, обратившись в мусор, то вы никак не можете считать, что находящиеся сейчас в обращении деньги — это всё. До сих пор ведь рассказывают об инфляции в Германии после Первой мировой войны, и до нас дошли карикатуры, на которых покупать картошку идут с детской коляской, набитой немецкими марками.
А вот и не такой давний пример: когда распалось социалистическое государство Советский Союз, в России была сильнейшая инфляция, и об этом часто писали и передавали. Не только в России, в Бразилии и в других странах случалась поразительная инфляция, и в жизни людей складывались такие обстоятельства, когда надеяться на деньги было нельзя. Когда думаешь об этом, то понимаешь: да, пожалуй, на деньги полагаться не следует.
Ну а вещи? После войны случались хищения армейского имущества и склады всевозможных вещей действительно обнаруживались то там, то здесь, но в нашей-то жизни к чему делать запасы?
Кажется, обдумав всё это, люди вдруг опомнились, и им пришла в голову мысль: а не здоровье ли в основе всего?
Бум здоровья длится уже довольно продолжительное время, ведь, какие бы потрясения ни совершались в мире, какие бы ужасные времена ни наставали, — иметь сильное, мускулистое тело и крепкое здоровье надёжнее всего. У этого довода есть основания.
Когда мы были молоды, как раз в студенческую пору, а это была вторая половина пятидесятых, очень популярны были так называемые утагоэ кисса — «кафе с пением». Собравшиеся все вместе хором пели русские и другие иностранные песни. Сейчас это кажется немножко детским развлечением, но, по крайней мере в то время, многие молодые люди действительно обретали какое-то душевное успокоение, приходя туда и хором распевая песни, взявшись за руки.
Среди прочих часто пели песню «Эй, молодёжь». Её написал Нуяма Хироси. Я помню, там были такие слова:
Эй, молодёжь!Закаляй своё тело!Наконец-то настанет день,Когда крепкое телоСтанет опоройДля прекрасной души.Ради этого дняЗакаляй своё тело.Эй, молодёжь!
Я думаю, эта песня возникла на базе убеждения, что для прекрасной души, то есть духовного подвига, и для поддержания веры нужно крепкое тело. Тут сразу вспоминается известное изречение: «В здоровом теле здоровый дух».
В то время казалось, что это действительно так и есть. С таким чувством мы пели и слушали эту песню. Но сейчас, я думаю, любой знает, что вовсе не обязательно сильный дух и прекрасная душа содержатся в крепком теле.
Меняются и смешиваются ценностные критерии, но телесное здоровье всё же остаётся одной из основ, однако если задаться вопросом, достаточно ли иметь только сильное и здоровое тело, то, разумеется, ответ будет — недостаточно.
Мне представляется, что внутри физического тела человека, так сказать под кожей, течёт некая невидимая субстанция, скажем, дух, воля или назовём это «душа», и именно из этого формируется личность.
Мне приходилось слышать рассказы Клайва Николя[33] о том, как он ездил в экспедиции на Южный полюс и в другие подобные места, и вот что он говорит.
На Южном полюсе, и вообще в экстремальных условиях, бывают, говорит он, периоды, когда приходится долго находиться в палатке и изо дня в день просто терпеливо выжидать среди снега, ветра и льда. И какие же люди оказываются наиболее выносливыми, до конца преодолевая всё и при этом не теряя себя? По словам Николя, это вовсе не обязательно люди с могучим организмом и так называемым «мужским характером».
К примеру, жизнь в палатке на Южном полюсе неизбежно ведёт к тому, что человек становится малоактивным, и, поскольку в подобном месте нет нужды заботиться о внешних приличиях, можно совершенно не обращать внимания на свой вид и манеры. И всё-таки есть люди, которые и в таких условиях по утрам тщательно умываются, бреются, ходят в аккуратной одежде и с приглаженными волосами, не забывают говорить своим спутникам «доброе утро» и «приятного аппетита». Такие люди с прочными навыками поведения в обществе бывают на удивление крепкими и выносливыми, и в тяжелейших условиях они до конца держатся без единого стона. Мне это свидетельство показалось весьма примечательным.
Может представиться, что такие вещи, как вежливость и внешний вид, в экстремальных условиях важны в последнюю очередь. Однако оказывается, что в действительности люди, которые и тут используют вежливые слова «доброе утро», «спасибо» или же тратят скудные капли воды на умывание, бреются, по возможности аккуратно одеваются и не забывают о правилах этикета в отношениях с другими, — такого типа люди, верные усвоенным с детства привычкам, до конца не сдаются и не стонут, они более выносливы, чем могучие гиганты. Услышишь такое — и думаешь: «Да, вот вам и новый ключ к выживанию…»
Можно сказать, что это же справедливо и в отношении самых трагических условий, в каких оказывались люди двадцатого века, — существования в концлагере Аушвиц.
Во время Второй мировой войны в нацистской Германии евреев забирали для массового истребления в специально созданных концентрационных лагерях, а самым страшным местом массовых убийств был Аушвиц.
Человек по имени Виктор Франкл, который чудесным образом спасся из этого ада, издал записки, в которых донёс до нас всё то, что там происходило. Записки эти переведены и вышли в Японии в виде книги, которая называется «Ночь и мгла». Для многих эта книга стала негромогласной декларацией жестокости человеческого бытия и сияющего драгоценным светом величия жизни, книгу и сейчас читают, успех её оказался долгим.
