Зэди Смит - О красоте

Этот ответ немедленно осадил Леви.

- То есть ты вроде как в колледже?

- Да нет, я малый неученый… - У него была старомодная, театральная манера говорить, перебирая в воздухе длинными, изящными пальцами. Это пальцеверче- ние напомнило Леви его дедушку по материнской линии с его любовью к «витийству», как называла это Кики. - Я вроде как напал на свои книги, идя своим путем.

- Обалдеть.

- Я учусь на всех перекрестках - например, когда хожу на такие вот бесплатные вечера. Если где-то что-то устраивают и вход свободный, я иду.

Леви уже махали его домашние. Он надеялся, что Карл пойдет к воротам какой-нибудь другой дорогой, но, разумеется, выход из парка был только один.

- Ну наконец-то, - приветствовал их Говард.

Теперь Карл почувствовал себя не в своей тарелке.

Он надвинул козырек на глаза и сунул руки в карманы.

- Ой, привет, - сказала Зора в крайнем смущении.

Карл ответил ей кивком.

- Ну я тебе позвоню, - сказал Леви, надеясь предотвратить церемонию знакомства, неумолимо, как он с ужасом чувствовал, надвигавшуюся. Но он опоздал.

- Привет, - сказала Кики. - Ты друг Леви?

Карл смешался.

- Э.. это Карл. Зора стащила у него «Дискман».

- Ничего я у него не…

- Вы из Веллингтона? Знакомое лицо, - сказал Говард озабоченно, выискивая глазами такси. Карл рассмеялся странным искусственным смехом, в котором было больше гнева, чем веселости.

- Разве я похож на кого-то из Веллингтона?

- Не все ходят в твой чертов колледж, - встрял Леви, краснея. - Других дел, что ли, мало? Он поэт улицы.

- Правда? - с любопытством спросил Джером.

- Не совсем так. Я действительно сочиняю ритмы, но поэтом улицы я бы себя, наверное, не назвал.

- Ритмы? - переспросил Говард.

Зора, считавшая себя главным посредником между уличной культурой Веллингтона и академической культурой своих родителей, пояснила:

- Это вроде устной поэзии в афроамериканском духе - Клер Малколм ее обожает. Говорит, что в ней дышит земная жизнь, и все такое. Она даже ходит со своим выводком в «Остановку», чтобы услышать что-нибудь новенькое.

Пренебрежение Зоры было наигранным: в прошлом семестре она сунулась в поэтическую мастерскую Клер, но ее не приняли.

- Я несколько раз читал свои ритмы в «Остановке», - спокойно сказал Карл. - Классное место. В Веллингтоне таких больше нет. Последний раз я читал там во вторник.

Он поднес большой палец к козырьку и приподнял бейсболку, чтобы получше рассмотреть этих людей. Белый чувак - отец, что ли?

- Клер Малколм слушает стихи по остановкам? - изумился Говард, напряженно шаря глазами вдоль улицы.

- Помолчи, пап, - сказала Зора. - Ты знаешь Клер Малколм?

- Нет, не думаю. - Карл одарил их еще одной подкупающей улыбкой. Возможно, он просто нервничал, но чем чаще он улыбался, тем больше располагал к себе.

- Ну, она поэтический поэт, - объяснила Зора.

- Ах вот как. - Улыбка сползла с лица Карла.

- Уймись, Зур, - сказал Джером.

- Рубенс! - вдруг воскликнул Говард. - Я про ваше лицо. «Эскиз головы негра в четырех ракурсах». Рад нашей встрече.

Семья Говарда уставилась на него. Говард сошел с тротуара и помахал проезжающему такси. Карл натянул поверх бейсболки капюшон и стал оглядываться по сторонам.

- Вам стоит познакомиться с Клер, - с воодушевлением сказала Кики, стараясь загладить неловкость. Вот так лицо у этого парня - чего только не сделаешь, чтобы снова увидеть на нем улыбку. - У нее есть авторитет, говорят, она хорошо пишет.

- Такси! - заорал Говард. - Оно подъедет с другой стороны, идемте.

- Ты говоришь так, будто Клер для тебя терра инког- нита, - сказала Зора. - Ты же читала ее, мам, так вырази свое мнение - не убьют же тебя за это.

Кики пропустила это мимо ушей.

- Уверена, она будет рада встрече с молодым поэтом, она очень отзывчивая - кстати, у нас тут скоро вечеринка…

- Ну идемте же, - канючил Говард с островка безопасности.

- С чего ты взяла, что ему интересна твоя вечеринка? - в ужасе спросил Леви. - Она же юбилейная.

- Детка, дай мне сказать, ладно? Не такая уж она и юбилейная. Между нами говоря, - якобы по секрету сообщила Кики Карлу, - два-три братана на ней совсем не помешают.

Ни от кого не укрылось, что Кики флиртует. Братана, зло подумала Зора, с каких это пор Кики говорит братаны.

- Мне надо идти, - сказал Карл, проводя ладонью по взмокшему лбу. - Я знаю телефон Леви, так что мы можем как-нибудь созвониться.

- Да, конечно…

Они мирно попрощались с Карлом и неуверенно помахали ему вслед, но было видно, что тот дал от них тягу. Зора повернулась к матери и сделала большие глаза:

- Какой еще к черту Рубенс?!

- Милый мальчик, - грустно сказала Кики.

- Идемте в машину, - сказал Леви.

- Симпатичный, правда? - Глаза Кики проводили фигуру Карла за угол. Говард стоял на противоположной стороне дороги, одна рука на дверце минивэна, другая сгребает воздух, зазывая домочадцев в салон.

Настала суббота, день вечеринки у Белси. За двенадцать часов до начала веселья дом стоял на ушах, и отлучиться из него можно было только под железным предлогом. К счастью для Леви, предки ему такой предлог обеспечили. Не они ли зудели: найди да найди себе субботнюю работу. Вот он и нашел, и теперь ему надо идти на нее, ничего не попишешь. Леви с радостью оставил Зору с Джеромом начищать дверные ручки и отправился на свою торговую вахту в бостонский музыкальный гипермаркет. В самой работе радости было мало: он терпеть не мог носить эту отстойную бейсболку и продавать эту унылую попсу; не выносил менеджера этажа, законченного лоха, вообразившего, что Леви его раб, и мамочек, не знающих ни имени певца, ни названия сингла и склоняющихся над прилавком, чтобы фальшиво промычать отрывок песни. Зато у него была возможность смыться из этого игрушечного Веллингтона, заработать деньжат и здесь же, в Бостоне, их потратить, раз уж он тут оказался. Каждое субботнее утро он ловил автобус до ближайшей остановки метро и ехал в единственный известный ему город. Не Нью-Йорк, конечно, но хоть что-то - Леви обожал городские лабиринты, так же как предыдущие поколения обожали зеленые луга. Он воспел бы город, если бы мог, но у него не было способностей (он проверял - исписал немало блокнотов неуклюжими, напыщенными строчками). Пришлось оставить это дело ребятам, жонглирующим словами в его наушниках, современным поэтам Америки, рэпперам.

Смена Леви закончилась в четыре. Он уезжал из города неохотно, как всегда. Снова спустился в метро, а затем сел в автобус, с ужасом глядя на вырастающий за чумазыми окнами Веллингтон. Девственно белые шпили колледжа казались ему вышками тюрьмы, которая ждала его вновь. Он поплелся к дому, перевалив через последний пригорок и слушая музыку. Судьба парня из его наушников, коротающего вечер в камере, была не так уж далека от его собственной: Леви предстояла кишащая профессорами юбилейная вечеринка.

Войдя в тоннель из поникших ив на Редвуд Авеню, Леви обнаружил, что ему даже головой кивать неохота (он всегда инстинктивно кивал в такт музыке). На середине аллеи он с раздражением понял, что за ним следят. Дряхлая чернокожая старуха, сидевшая на своем крыльце, сверлила его глазами так, словно в жизни ничего интереснее не видела. Он попытался смутить ее ответным наглым взглядом, но она и не думала отворачиваться. Сидела себе на крыльце дома под сенью желтой листвы и таращилась, будто ее для этого наняли. Господи, до чего же она старая и тощая! И волосы кое-как на затылке собраны. Видно, никто за ней не ухаживает. Волосы вон во все стороны торчат. Для Леви это было невыносимое зрелище - старики без присмотра. И одета она нелепо - красное платье не подпоясано, а просто висит, как у королев в детских книжках, скрепленное у горла огромной брошью в форме золотого пальмового листа. На крыльце вокруг нее стояли ящики с тряпьем, чашками- тарелками - нищенка какая-то, с собственным, правда, домом. Нуглазей, глазей, только… черт! А по телевизору, мадам, ничего не показывают? Может, мне футболку купить с надписью: НЕ БОЙТЕСЬ - НЕ ИЗНАСИЛУЮ. Могла бы пригодиться в пути. Раза три на дню пришлась бы кстати. Вокруг полно старых леди, у которых есть сомнения на этот счет. Ну что она там? Выбирается из кресла - ноги в сандалиях, как палочки. Сказать что-то хочет, о боже…

- Извини, друг, подожди минутку.

Леви свернул наушники на сторону.

- Что?

Вроде бы после стольких усилий, потраченных на вставание и подзывание Леви, ей полагалось сказать что-нибудь эдакое: у меня в доме пожар, не могу снять с дерева кота. Не тут-то было.

- С тобой все в порядке? - спросила она. - Выглядишь ты неважно.

Леви вернул наушники на место и продолжил путь, но женщина по-прежнему делала ему знаки. Он снова остановился, снял наушники и вздохнул.